Диалог глухонемого со слепцом

возможно хоть в чем-либо даже и издали сравнивать в каком-либо более-менее позитивном смысле с чем-либо на деле стояще приближающим те самые незабвенно светлые дни?
А в особенности, коли уж кто-либо отчаянно паразитически только и всего, что всласть питается некими чужими светлыми думами и безудержно возвышенными эмоциями…
Причем общий и вполне здравый аппетит никак не обеспечивает всецело же разумного понимания тех самых столь плотно обступающих нас реалий.
А чисто потому и всей той интеллектуальной элите и можно будет, пожалуй, некогда сколь явно внушить ту самую уж вовсе до чего только неотложную необходимость как есть единовременного превращения простонародья в живые механизмы.
Причем именно такие, что отныне уж будут всецело ведь выполнять одну лишь тщательно заложенную в их мозги программу действий, а более совсем уж и ничего.
Ну, это, конечно, разве что те на редкость жуткие политические крайности, однако ведь и другие, куда только менее ужасающее последствия восторженной самодостаточности духовной элиты могут быть столь чересчур безумно страшны.
И это как раз во имя того более-менее настоящего духовного прогресса и нужно бы вместо одного того совсем небезуспешного поиска яркого света внутри книг всячески искать свет и в неких дьявольски поникших душах людских.
И уж понять — это можно будет разве что только вовсе навек сходу так отказавшись от всякой пламенной восторженности в деле очищения этого мира от всего того, что и по сей день явно мешает ему весьма достойно же процветать.
Ну а как раз именно тогда и окажется хоть сколько-то на деле возможным здраво насадить в массах семена культуры и просвещения.
И нечто подобное со временем, в конце-то концов, еще уж и приведет именно к той безупречно настоящей, а никак не липовой прополке всех тех или иных чудовищных сорняков того самого относительно близкого, а впрочем и того крайне ныне весьма далекого прошлого.
Да только российские интеллигенты и по сей день на то похоже вполне наглядно предпочитают чисто же повседневно жить исключительно теми излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися где-то в самой той еще глубине довольно-то многих из их сердец.
Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего большого и крайне неуемного таланта немыслимо же изощренно всячески до чего уж старательно преображают весь белый свет во что-то, ему и близко не в едином-то глазу пока явно не свойственное…
Ну а как раз только потому на данный момент уж совсем нигде попросту и не существующее вовсе…
А между тем вполне ведь надо бы на редкость безукоризненно осознавать всю ту главную разницу меж проглянувшими в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что разве что сколь безбожно потускнел всем вот внешним ликом своим.
Однако же произошло это с ним разве что именно вследствие всех тех безнадежно тяжких внешних условий.
И ведь главное случилось все это разве что только, поскольку, что был он считай до чего ежечасно же сурово отягощен всеми теми наиболее тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы, что называется во всем наглядно иначе чем тех, кто жил в относительном тепле и достатке.
И все — это разве что, потому что той наиболее основной причиной нравственного оскудения чьей-либо души и стало именно то, что кому-то всю его жизнь чего-то на редкость, считай попросту уж абсолютно так явно не хватало, но при этом и близко же никак вовсе-то не более того…
Внешняя чистота — это, в принципе, дело со временем всецело-то наживное, а если и нет, то вот относительно быстро от кого-либо отпрянув, чужой нечистоты духа во всем том крайне чудовищном его переизбытке и близко так сразу нисколько не наберешься…

Ну а тот даже подчас и чрезмерно чуткий такт, как и всякая славная житейская задушевность, сколь еще неизменно должны были весьма вот явственно сочетаться и с тем самым до чего доподлинным и никак не напускным пониманием вполне внятных требований всегдашне более чем нарочито навязчивой реальности…

13
Грязь — она совершенно же неотъемлемо вездесуща, и ее можно будет разве что попросту, как есть только лишь буквально везде углядеть, да и, собственно, еще весьма старательно всячески затем переделать все ее свойства, на самую вящую пользу безупречно светлого разума…
В том уж самом случае, когда с нею до чего последовательно расстараются попросту и близко далее нигде не соприкоснуться всею своею светлой стороной духовности…
То чего — это тут вообще еще разом поделаешь коли сам собой затем сходу возникнет именно тот полностью иллюзорно-чистый мир, который, между тем, на редкость безутешно во всем окажется немыслимо грязен буквально-то везде, где (по всеобщему молчаливому согласию) того отныне попросту станет до самого неприличия явно вот неприемлемо хоть сколько-то стояще вполне примечать.

А между тем и близко нельзя весьма уж зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те до чего нарочито и неотвратимо сами собой на всех нас надвигающиеся дни наиболее светлого завтра более чем доблестно добротных идей.
Поскольку всем этим только сходу так по-заправски отравишь колодезь людской мудрости исключительно отвлеченными от всякой действительности безмерно же благостными ожиданиями.
Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно разом раскрепощена всеми теми сколь бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то ведь тот чисто наспех оседланный народ только-то и оказался впоследствии разом способен на одно то никем ранее и неслыханное насилие над всем тем будто бы и впрямь отвратительно несуразным прошлым.

14
И простые люди при подобном раскладе весьма безотчетно и впрямь-таки могут всем уж сердцем своим разом вот возненавидеть друг друга.
Да и как, то вообще могло быть иначе, коли толпа, совсем уж отчаянно возлюбив столь откровенно воспламеняющие души идеи, стала при этом морально аморфна, черства и полностью до самого конца равнодушна буквально ко всяческому вообще чужому горю.
Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, раз и навсегда отныне совершенно мертвы.
И произошло — это на вполне естественной для того почве самого еще на редкость безбожного отсутствия хоть какого-либо должного взаимопонимания промеж самыми разными людьми.
Потому как и впрямь-то явно им довелось сходу тогда сойтись на ножах всей той их как-никак невообразимо же зловещей и сугубо вездесущей, так и режущей им на части души сущей ведь фракционности.
И это как раз ее крайне острая суть и разрушила всегдашне ранее жившую в людях, самую уж чисто ключевую основу для той самой можно сказать вполне обоюдной и до чего только весьма существенной взаимоподдержки…
Причем речь тут идет именно о факторах крайне ведь жизненно необходимых для всякого полностью естественного и весьма так безукоризненно нормального функционирования никак уж непростых механизмов всего того или иного общественного бытия.

Суровое одиночество народа, как и самое беспрестанное его обкармливание, сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем нисколько не поспособствовало еще изначально до чего незатейливо призрачному возникновению царства сладких и волшебных снов.
И всецело вот зазря о нем весьма трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту раз и навсегда отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что, в принципе, и должна была на деле уж явно послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого грядущего.

15
Над почти всем интеллигентным обществом дореволюционной России уж совсем так никак неправо царило самое ведь полное незнание наиболее элементарных законов общественной природы.
И незнание — это было донельзя принципиальным, последовательным и до самого конца бестрепетно вдумчивым и действительно пунктуальным.
А между тем именно — это и повлекло за собою ту явно никчемную, неуемную, да и отчаянно кичливую риторику, сколь напыщенно и громогласно разом уж призывающую к самому бескомпромиссно стремительному распутыванию необычайно громоздкого гордиева узла долгими веками и близко-то доселе никак действенно не решаемых российских проблем.

16
А между тем действительно двигать куда-либо строго вперед и вперед тот самый, чисто всеобщий духовный прогресс сколь так и впрямь настойчиво следовало разве что как есть вовсе ведь безо всяческой той или иной над всем и вся вездесуще возвышающейся до чего еще суровой же упоенности.
Поскольку — это как есть, считай на данной почве и возникла, затем та социальная философия, что на редкость искренне взяла себе за труд во всем том дальнейшем более чем бестрепетно обеспечить фактически полное и необычайно удручающее усреднение реалий до чего повседневно же окружающего нас мира.
Уж как есть только и оставив ему одну ту плохо и чисто формально кое-кем исключительно наспех усвоенную «природную» целесообразность.
А между тем мать природа прагматично мыслит (и именно мыслит) миллионолетними промежутками, а не какими-то жалкими годами, а как раз, потому никак уж и близко нельзя ее брать в тот самый хоть сколько-то довольно же существенный образец, весьма безответственно и спешно устраивая всяческие те большие общественные преобразования.

17
И это именно в свете безупречно здравого осознания самой полной же невозможности в один тот радостный миг в корне преобразовать весь тот доселе долгими веками слой за слоем вполне так органично скроенный общественный строй в довольно многие сердца украдкой и закралась ненависть к чему угодно, что, по чьим-то непомерно прекраснодушным представлениям, и вправду мешало воинственно доблестным устремлениям ко всей той невообразимо наилучшей жизни.
То есть само осознание предельно простого факта сущей незыблемости всей существующей действительности только лишь и подбивало людей определенного склада мышления все разом доселе созданное полностью разрушить, дабы затем из самых его для того вполне подходящих кусков и слепить затем чего-то чисто свое никем совсем и невиданное прежде.
Причем самым основным стимулом тут была лютая ненависть настоянная на сколь тщательном изучении всех тех ныне существующих недостатков общества, кои кое-кто явно уж всеми силами раздувал до каких-то вовсе и невиданных размеров.
Ну а затем эта так и сжигающая дотла душу ненависть ко всему тому, что ныне занимает самое главенствующее место и заполнила собой все пространство, ранее занимаемое любовью, честью, а также и вообще всяческим наиболее простым человеческим достоинством.

И, кстати, обо всем этом более чем многозначительно же верно, взвешенно и славно некогда высказался большой писатель Алексей Толстой.
Причем случилось это задолго до того самого дня, когда он со всеми-то своими доселе контрреволюционными потрохами до чего безутешно и крайне прискорбно разом же продался бесноватому большевизму.
Да и главное именно тому, который никто не иной, а именно Алексей Толстой сколь зычно и отъявленно ранее на все лады разом вот яростно всею душой