О российской истории болезни чистых рук

все ее наиболее насущные качества всерьез проявляются на самом-то деле, а не на одних праздных словах, безмерно пышущих совершенно же бутафорски деланным энтузиазмом.

Да и то громыханием чугунными словесами, будто бы и впрямь искореживающими и разрушающими некое прежнее зло, сколь яростно и бессердечно сокрушаешь, как угнетение, да так и милосердие.
Раз уж некто столь еще яро сходу взнуздав узду новоявленного идеологического рабства только лишь значительно поболее его затем всячески и насаждает.
Поскольку с «политически верным» прозрением серых масс его станет разве что только значительно больше нежели чем оно сколь так обыденно доселе существовало когда-либо только вот некогда ранее.
Причем та безнадежно старая, но при этом и близко никак не ветхая общественная мораль в том самом несусветно разудалом новом большевистском обществе не просто сама собой весьма безутешно сходу удавилась на некоем для того вполне подходящем осиновом суку.
Ну уж нет раз ее ныне полностью вытеснили на смех и грех заменив все ее постулаты чертовски гнилым ее столь откровенно вязнущем на зубах  псевдоподобием.
Причем гниение хотя и естественный процесс, а все-таки общественные болезни способны свести на нет не только ныне живущие, но и те разве что только затем последующие поколения.
Ну а чисто потому и совсем уж зазря созданная Лениным партия обрела лик до чего еще надежного поводыря всех тех, считай от рождения слепых и серых масс простого народа.
И ведь те самые люди которых вели и ведут вперед весь честной народ по указке мумии, памятник которой был возведен на буквально каждой площади любого города СССР вряд ли, что достаточно так долго смогут сохранять бодрость духа и тела.
Со временем весь тот былой энтузиазм полностью же увянет и отныне куда только поболее подневольные люди тогда ведь и побредут по строго указанному им партией пути, как обреченные на жизнь более всего похожую на самую верную смерть. 
И истинно как есть вечно живыми при всяком подобном раскладе могли ведь остаться одни лишь те самые ни при каком том или ином строе совсем на редкость полностью неизменные имперские амбиции.
Ну а им всецело свойственно лишь сходу вот только лишь прибавлять правителям тех еще самых, считай безупречно сверхчеловеческих сил ко всякому тому более чем немилосердному превращению общества в некий единый каменный истукан.
Ну, а кроме того, сущее угнетение идейное намного пострашнее, чем было все то, что некогда ранее осуществлялось во имя чьей-либо чисто личной и мелкой корыстной выгоды.
А впрочем точно также во имя великой цели построения самого уж безусловно наилучшего грядущего для всех тех до чего бесчисленных последующих поколений, крови и пота из простого народа выжать, можно было, куда несоизмеримо на деле разом так сколь уж ведь только поболее…
Поскольку все те чудовищно черные дела ныне будут вполне повсеместно осуществляться именно ради того, дабы далее весьма вот многое и вправду затем действительно стало везде удивительно же светлее, разумнее и чище.
И главное тут оно в том, что были те нынешние «благие свершения», считай ни с какого бока попросту явно несоизмеримы ни с чем, что хоть когда-либо только доселе действительно же существовало в течение всего того безнадежно долгого и никак ни в едином глазу вовсе-то совсем немирно минувшего тысячелетия…

14
Причем добрейшие либералы всех тех самых различных цветов и оттенков просто-напросто явно сходу затем разом и поплетутся именно что след в след за этой чудовищно злой и дикой химерой, весьма беспардонно напялившей на себя все то, как оно есть искристо радужное чисто ведь их славное мировоззрение.
Но опять-таки сделают они все — это разве что исключительно во имя лично своей собственной выгоды, а никак не для чего-либо, куда и впрямь поболее возвышенного и хоть сколько-то вполне общественно полезного.

Причем надо бы при всем том как есть на деле так сколь ответственно сходу заметить, что уж самое полное бессилие чувственных интеллектуалов в этом-то с виду довольно простом, житейском вопросе неизменно проистекает именно от той весьма так откровенно дрожащей мелкой дрожью их слабости перед остро отточенными принципами утонченно возвышенного восприятия бескрайне-то широкого общественного бытия.
А впрочем, надо бы тут совсем невесело до чего еще разом именно то более чем сходу так разом подметить, что уж вся как она есть эта их вящая вялость, демагогичность и оппортунизм буквально цветут и пахнут заранее раз и навсегда надежно выверенными и незыблемыми штампами их сколь широко проявленного общественного поведения.
А между тем были они именно того свойства и характера, под которые злой, хитрый и жестокий человек имел вот возможность с великой легкостью более чем смело подстроиться, причем с одной той, считай во единственной целью дабы во всем том дальнейшем полноценно же овладеть ситуацией в обществе как таковой, а заодно и всеми существующими в нем благами, жизнью и смертью…
И это тогда довольно многие, несомненно, же хорошие люди и окажутся вслед, затем считай так разве что в роли истых разменных пешек в чьей-либо исключительно как есть аморально грязной игре.

15
Однако нечто подобное более-менее вполне до конца понять сегодняшним крайне отважным (в уме) экспериментаторам, наверное, вовсе-то и не дано, раз тут, всегда даже и поневоле, сходу срабатывает именно тот чисто внешний стимул всякого того задушевного энтузиазма, само-то собой истошно и крикливо требующего весьма принципиально дать ход абсолютно любому свежему новаторству.
Мы, мол, пойдем совсем другим путем и уж тогда во всем до чего обязательно уж верно так преуспеем…
Однако, вот даже имея те самые исключительно достойные силы к тому, как есть должному овладению всей ситуацией в целом, современные либералы и близко никак не смогут хоть как-либо продвинуть все человечество строго и здраво на деле сколь еще явно вперед.
И, прежде-то всего оно, так как раз уж поскольку, что чересчур им во всем по нраву та самая совершенно уж в живой природе невозможная до чего еще крайне возвышенная чистота.
Причем в самой той как она есть, вот возвышенной чистоте ничего плохого точно как есть вовсе-то и нет!
И плохо в ней разве что то, что кое-кто сколь еще самоуверенно думает, что она весьма непременно разом возникнет именно что сама же собой, да и будет, затем всячески далее всеми и вся довольно-то строго так явно поддерживаться.
Причем ясное дело, что те, кто пылью и грязью беспросветно темного прошлого никак и близко не будут готовы себя уж вполне запятнать, на деле еще непременно окажутся отчаянно рады всем тем внешним и исключительно ярким и довольно наглядным проявлениям чистейшей белизны чего-либо ярчайше искрометно нового посреди сущей серости все тех же никак нескончаемых будней.

Да и в пламени можно сказать в единый миг сходу осуществленного светлого добра и справедливости для них вовсе нет, как нет ничего того действительно еще уж на редкость въедливо темного.
И попросту вообще до чего принципиально отсутствует в них всякое настоящее и доподлинно существенное понимание всего того, а чего это именно раз и навсегда затем оседает в навеки истлевших костях того прошлого, что было ныне кем-либо чисто как есть насильно более чем уж разом изжито.

16
Та самая чисто внешняя красивость необычайно яркого внешнего эффекта весьма спешно осуществленных благих перемен неизменно затмевает в их глазах всю подвальную черноту слащавых помыслов тех уж самых зачинателей переворотов, что в отличие от теоретиков дышат воздухом кровавой смуты, а не вдыхают полной грудью аромат блекло светлых надежд.
И им-то, как правило, есть собственно дело разве что до одного того без конца и края сколь беспрестанного разрушения всех главных основ минувшего, а потому в их головах и единой мысли нисколько не прошмыгнет о некоем том чрезвычайно могучем избавлении всего человечества от отчаянно сковывающих его зловещих пут совершенно окаянного рабства.
Причем буквально всякая людская согбенность само собой явно проистекает от всех тех до чего долгими веками снедающих общество ужасных же язв.
Ну а если безукоризненно и достоверно заговорить о некоем вполне реальном преображении мира вещей в некую полноценно наилучшую сторону, то уж тогда разве что та чудовищно ощеренная пасть зла, наконец-таки откровенно выведенного на чистую воду, и может более чем четко свидетельствовать об его самом безупречно праведном укрощении силами добра и света.

В то самое время как очерченные ореолом новой судьбы восторженные лица свидетельствуют как раз о чем-либо сколь наглядно обратном, а именно о мелком и гнусном устремлении отдельных демагогических личностей буквально полностью сходу оседлать политические и моральные иллюзии донельзя экзальтированной братии бравых утопистов.
И наиболее тут главное оно именно в том, что очень даже многое из того, что попросту никак не по душе многим современным либералам является ничем иным, как уж до чего и впрямь беспроглядным пережитком седой старины.
И почти все — это само собой чисто со временем, вполне еще бесследно полностью же исчезнет, причем на редкость так возможно, что и не без всякого довольно-то косвенного, либо сколь еще откровенно прямого насилия, но все-таки насилия принципиально естественного, нисколько идеологически необоснованного.

17
Да и вера в единого Бога как бы его при этом не называли, куда значительно получше слепой языческой веры в чудо, а также и явных чисто языческих поисков выгоды через простое соблюдение, каких-либо восторженных обрядов.
Свет истинной веры освещает человеку путь, а полунаука о которой писал Достоевский в его «Бесах» сколь же явственно награждает его скипетром власти над всей вселенной, которого он никак пока попросту и недостоин.
И вот уж они те торжественные слова Федора Достоевского.
«Никогда еще не было народа без религии, то есть без понятия о зле и добре. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро. Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы, и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать. Никогда разум не в силах был определить зло и добро, или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно; напротив, всегда позорно и жалко смешивал; наука же давала разрешения кулачные. В особенности этим отличалась полунаука, самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны, не известный до нынешнего столетия. Полунаука — это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда. Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, пред которым все преклонилось с любовью и суеверием, до сих пор немыслимым, пред которым трепещет даже сама наука и постыдно потакает ему. Все это ваши собственные слова, Ставрогин, кроме только слов о полунауке; эти мои, потому что я сам только полунаука, а стало быть, особенно ненавижу ее. В ваших же мыслях и даже в самых словах я не изменил ничего, ни единого слова».

18
Автор тоже никак ничего не меняет во всех приводимых им подчас довольно-то