О российской истории болезни чистых рук

существовавшим нравственным и философским принципам, мнимо и волшебно полностью будто бы, куда и впрямь поболее справедливого общественного бытия.
Лев Толстой весьма старательно чернил черными чернилами всю дореволюционную действительность, и это, по крайней мере, отчасти его вина, что она некогда разом сменилась революционными реалиями подобных, которым доселе и не было на всем белом свете.
И, конечно, все это где-то существовало и весьма нетерпеливо томилось глубоко внутри народного естества, но вот зачем великому классику нужно было по капле, выдавливая и себя раба сделать затем миллионы своих развитых умом сограждан разве что жалкими рабами, выброшенными на обочину жизни тем новым чисто первобытным государством?
И это именно при его безнадежно серых реалиях та безудержно кроваво красная идея от самого уж начала и до конца сходу так вполне оказалась чем-либо столь алчно требующим до чего и впрямь бесконечных человеческих жертвоприношений во имя осуществления языческого культа, где главным шаманом был не человек, а чудовищный идол.
Причем уж возможно, что кому-то данные рассуждения явно покажутся чем-то как есть чисто вот насильно притянутым прямо так разве что за уши.     
А между тем коли действительно же критически взглянуть на слова Льва Толстого о хозяйствовании, то ведь непременно тогда уж и получается полнейшая чушь, а отчасти и призыв к той еще во всем более чем бессмысленной и утопической анархии.

Ну, никак не может ни быть у буквально любого праведно развитого начинания того самого со всею страстью души обо всем и вся день и ночь столь старательно же пекущегося хозяина.
Поскольку иначе все непременно разом зачахнет, и прямо, как есть чисто уж вовсе-то совсем на корню.
И именно тот, кто в каком-либо деле наиболее главный, попросту ведь непременно обязан от всего этого действительно разом иметь, как можно поболее всякого и всевозможного самого разнообразнейшего удовольствия.
А если бы Льву Толстому и впрямь упоенно и сладостно более чем сходу бы захотелось весьма позитивно же приподнять уровень сознательности у того ни в едином глазу и близко никак незнакомого, со всякою той или иной истинною грамотой народа, то на что-либо подобное и целого века явно бы никак не хватило.
А тем паче, немыслимо же далеко было до этаких «великих свершений», всем тем, кто так и проникся довольно жалкой и безнадежно абстрактной верой в то самое расплывчато беспутное и пресловутое «светлое будущее».
И все — это притом, что багрово красное зарево революции на самом-то деле вполне уж собой символизировало никак не зарю, а кровавый закат всего того сколь безыдейно само собой цивилизованного и проникновенно человеческого.
Поскольку для того, чтобы расцвет светлой мысли некогда и впрямь наступил, нужно было некоторое просветление почти во всех головах, раз безграмотность необходимо было ликвидировать именно тем еще деятельным воспитанием новых поколений.
Причем осуществлять нечто подобное следовало никак не при помощи всякой гнилой и от великой натуги чисто же помидорно красной пропаганды, а именно посредством полноценно здравого умения и самой искренней любви к простому народу.
Ну а если чертовы мозги злобных и бессердечных угнетателей более чем бесхозно разом увидят весь белый свет, то как-никак, а тогда довольно-то вскоре на их веками ласково обсиженное место вскоре усядутся их безжалостные грубые убийцы.
И вовсе уж непременно вот именно они тогда и станут, куда значительно большими эксплуататорами и душегубцами, сладостно жирующими на кровавом поту трудового народа.
Причем воцарились они над всем бытием никак не без помощи тех, кто яростно во весь зычный голос разом так предрекал на редкость близкий конец проклятому и до чего невозмутимо замшелому самодержавию.
То есть тому безудержно же кровавому восшествию на престол нового царя чрезвычайно так во всем поспособствовали именно чьи-то вполне конкретные идеалистически сумбурные, а еще и исключительно демагогические рьяные воззрения.
Ну а также явно ведь некогда имели место и всякие светлые мечты о том, как есть несказанно благостном грядущем, в котором и должны были более чем сладко растаять, словно сахар в чае все же беды доселе минувшего.
Ну а во всей своей совокупности нечто подобное более чем сходу и оказалось совсем не лишним бравым подспорьем ко всем, тем общественным сдвигам разрушившим старое, не воздвигнув при этом никак ничего безукоризненно нового.
Причем то, что все вышеизложенное и есть до чего обескураживающая истина очень даже четко можно же почувствовать в вечно живых речах человека тоже ведь в молодости вовсе-то немало переболевшего детской болезнью левизны по определению навеки бессмертного Ильича.
Михаил Пришвин «Дневники».
«Главное, я глубоко убежден, что все эти земледельцы наши, пашущие в год по десятине земли, понятия не имеют о настоящем земледельческом труде. И жажда их земли есть жажда воли и выхода из тараканьего положения. Наши красные министры понятия не имеют, как мало пахнет тут социализмом и какое во всем этом деле совершается насилие Интернационалом. Соберется теперь этот интернациональный идол и наши скажут иностранным социалистам: «Вы только думаете, а вот у нас уже сделано, вся наша огромная страна принесена в жертву вашей идее, последуйте нашему примеру». — «Дураки, — скажут иностранцы, — вот уж правда: заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет».

42
И ведь совсем же сходу ясно как божий день почему!
Доблестные «победители» безбрежного общественного зла до чего вскоре непременно приобретут от тех более чем беспринципно пронырливых и хитрых недобитков всего того старого прошлого те некогда совершенно искренне ужасавшие их самих чудовищно барские черты и свойства.
А именно вполне еще разом достанутся им во всей своей вящей красе те самые нисколько никак не взаимовыгодные отношения с той почти неизменно безропотной и безмолвной (без подпитки извне) людской бесцветной массой.
Но и это далеко так еще явно не все!
Те, кто пришли к наивысшей власти в истории с головы до пят невинной кровью себя, замарав, а не по исконному праву всего своего благородного звания, более-менее законно оказались на высочайшей вершине своего могущества, попросту никак не смогут спать спокойно, пока все вокруг них не задрожит от абсолютно безудержного, ежечасного страха.

43
Ну а кроме того именно слепая покорность масс и есть наиболее благонадежный залог безусловно же славной чьей-либо самой безмерной уверенности в своем благополучном завтрашнем дне.
То есть именно таковым оно и будет для всякого того, кто ничего толком попросту уж и не ведает в том сколь безупречно разумном и праведном управлении экономическими рычагами, приводящими в движение большие государственные механизмы.
Да мало того, он к тому же окажется, вооружен нисколько нежизнеспособной теорией, которую ему во всем том, считай полупринудительном порядке затем и доведется стоически, воплощать в жизнь, даже если кому-либо все — это и не слишком улыбалось раз пожар революции, пока не принял те самые всеобъемлющие, чисто вселенские масштабы.

44
Причем то, что все вышеизложенное и есть самая безупречная правда далеко не всем будет дано, хоть сколько-то вполне осознать, и понять, даже и в той совсем уж наглядной ретроспективе всех тех более чем давно ныне изживших себя времен.
Раз вот кое-кому на деле было бы, куда и впрямь значительно легче и удобней все, то былое разом-то сходу объявить тяжкой ошибкой, неудачным экспериментом, ложной и никак не оправдавшей себя концепцией, а тем до чего старательно сгладить буквально все те и впрямь остро выпирающие колючие углы.

А заодно можно будет и во всеуслышание довольно-таки строго объявить, что размеры зверств были до самой чрезвычайности кое-кем вполне осознанно считай вот преступно преувеличены ради одного красного словца.
Ну а тем и всю ту былую кровавую грязь уж можно будет совсем так неспешно смести под великодержавный коврик до чего и впрямь будто бы безупречно славной советской империи.
Ну а затем и вновь возмечтать о свержении сколь еще сходу возродившихся в точности тех, что и в былые времена отъявленно беспринципных кровопийц и тиранов.
А между тем Марк Алданов в его книге «Бегство» весьма наглядно предрекает бесславное будущее совершенно обезглавленного государства, потому что Россия и вправду была злодейски лишена всякого своего прежнего здравого ума, и надо ведь на месте былой головы во все времена хитромудрого большевистского правления неизменно восседала царствующая династия задорно «ухмыляющихся задов».

45
Помнится, еще средневековый английский король Генрих I как-то промолвил, «Необразованный король подобен коронованной заднице»!

И в этом он был абсолютно прав, а надо бы между тем при этом разом же действительно вспомнить, что большевики были сплошь и рядом народ и близко необразованный или максимум недообразованный.
Нет, для времен Генриха I может и очень даже образованный, да только те былые времена, несомненно, успели стать не просто историей, но и историей древней совсем не имеющей ровным счетом никакого существенного касательства ко всему тому дню сегодняшнему.
Ну а впрочем в точно той же мере — это касается и всего того вполне на редкость отчетливо только лишь разве что позавчерашнего политического климата.
А уж тем более за сколь исключительно многие прошедшие с той поры столетия весьма немало чего вот всерьез успело достаточно же зрело всерьез преобразиться во всех тех немыслимо разнообразных аспектах общественного бытия.
А именно потому в эти наши новые времена правителям как-никак вполне ведь должно было суметь не только грамотно писать и бегло читать, но заодно еще и досконально правильно понимать все прочитанное безо всякого надменного пустоголового краснобайства.
Поскольку сам тот как он есть многозначительный принцип совершенно же наспех коронованной задницы никуда и близко так нисколько не делся.
Марк Алданов «Бегство».
««- …Возьмите учебник истории», - говорил холодно Браун, - лучше всего не многотомный труд, а именно учебник, где рассуждения глупее и короче, а факты собраны теснее и обнаженнее. Вы увидите, что история человечества на три четверти есть история зверства, тупости и хамства. В этом смысле большевики пока показали не слишком много нового… Может быть, впрочем, еще покажут: они люди способные. Но вот что: в прежние времена хамство почти всегда чем либо выкупалось. На крепостном праве создались Пушкины и Толстые. Теперь мы вступили в полосу хамства чистого, откровенного и ничем не прикрашенного. Навоз перестал быть удобрением, он стал самоцелью. Большевики, быть может, потонут в крови, но, по их духовному стилю, им следовало бы захлебнуться грязью. Не дьявол, а мелкий бес, бесенок шулер, царит над их историческим делом, и хуже всего то, что даже враги их этого не видят».

46
И только лишь в том наиболее последнем писатель Марк Алданов был несколько так, к большому на то сожалению все же вовсе ведь явно неправ - не видят или попросту никак не желают чего-либо им весьма неудобного хоть как-либо