она своими глазами видела, что люди, прожив душа в душу долгие пятнадцать лет, в один прекрасный день взяли, и все перечеркнули?! Зачем ей после этого любить, выходить замуж, рожать детей? Ведь в мире нет ничего постоянного.
Полная самых мрачных мыслей, я вышла в коридор, и еда не налетела на нетерпеливого Егора.
- Ты?... Ходила?... К Жанне?! – Короткие вопросы перемежались лихорадочными вздохами. – Как она… здорова? Веселая?
Такие вопросы об ушедшей к другому жене, да еще и с искренним беспокойством в голосе, может задать только очень любящий человек.
- Веселая. Хочешь увидеть Жанну завтра? Она согласна поговорить с тобой, если привезешь к ней девочку!
- Отдать ей Дашу?!
- Егор, рано или поздно, этот вопрос придется решать!
- Никогда! – Выпалил он, и тут же смутился.
«А он жесткий человек, все-таки» - Отметила я про себя, глядя, каким волевым огнем вспыхнули вдруг глаза Тимирева.
- Прости, Рен, но я не отдам ей девочку. Это означало бы предать ее. Второго предательства, после материнского, она не вынесет!
- Подожди, Егор! Надо обсудить…
- Нечего тут обсуждать! Спасибо, конечно, за посредничество. Я прекрасно понимаю, что ты хотела помочь Даше. Но с Жанной невозможно идти на компромисс. Либо по ее, либо никак. А Дашу я не отдам!
- Просто поговори с ней!
- Ничего не выйдет! – Покачал он головой. – Завтра мы с Дашей летим в Париж. У меня трудности на фирме, сейчас звонили.
Я вздохнула про себя. Ну, вот, придется опять брать на «слабо». Действенный метод, хоть он и противоречит моим принципам. Но другого выхода нет… Егор элементарно трусит.
- Ясно! – кивнула я, прищурившись. – Испугался Лактионова?
Вопрос прозвучал как утверждение.
- Я?! Мне пугаться этого суслика?!! – Моментально попался на удочку Тимирев. – С ума сошла?!
- Ну, не его, так Жанны!
- Еще веселее! С какой это стати?
- Боишься, что они Дашку в комнате запрут, и выпускать не будут?
- Вот еще! – Возмущенно фыркнул он.
- Тогда почему отказываешься от встречи? Жанна вот не боится с тобой разговаривать! Наверное, потому, что у нее теперь рядом настоящий рыцарь!
- Ага! Дон-Кихот Ламанчский! – Не удержался от колкости Егор. – Прости, Рен! Я думал, ты умнее…
- В каком это смысле?! – Возмутилась я.
- В том, что уж тебя-то он обаять не сможет!
- А он и не смог! – По моим губам скользнула легкая многозначительная улыбка. – Не только меня, но и… ее!
Последние слова я произнесла шепотом, указывая в сторону гостиной, откуда все еще слышался звонкий голосок девочки, взахлеб описывающей Мишке приключения прошедшего дня.
- Ее – Яну? – Удивился Тимирев.
Я тряхнула волосами, и потащила Егора в сторону кухни. Там, за закрытой дверью, жарким шепотком на ушко, я, дрожа от волнения, пересказала ему сегодняшнюю беседу с Жанной. Пришлось поклясться любовью Чернышова, что я ничегошеньки не присочинила.
- Блин! – Вырвалось у Тимирева, когда я замолчала. И я кивнула. Именно «блин», иначе не скажешь!
- Выходить замуж, чтобы не ранить любимого человека. Предварительно этого любимого человека бросить. Опять же, только затем, чтобы не сделать ему больно! Бред какой-то!
- Для нас с тобой – бред. А для Жанны – геройский поступок. Понимаешь… Как бы тебе это объяснить… Молодая девушка выходит замуж за человека, который, как ей кажется, может помочь ей сделать карьеру. Но брак с нелюбимым становится настоящей каторгой. Наконец, она встречает чудесного, красивого, доброго, богатого – словом, сказку, а не вариант! Конечно, она тут же заявляет мужу, что уходит от него. И тут – бац! – понимает, что беременна. Хотелось бы, чтобы от того, кого любит, но уверенности-то нет! И начинать новую жизнь с обмана не хочется. На всякий случай, она говорит любимому: ребенок не твой. Если согласен принять меня с ним, я отдам тебе всю мою жизнь. Всю нерастраченную любовь. Если же нет… Да! – громогласно заявляет любимый, который и сам влюблен по уши! В этот момент ему и впрямь все равно, чей это ребенок. Сомнения придут позже. Чисто мужские сомнения – мол, годы-то идут, а у меня, возможно, нет потомства! Ерунда, конечно, полная. Если бы все, что человек мог оставить после смерти, заключалось в паре-другой соединившихся клеток, обо всех бы после смерти сразу и забывали. Но почему-то очень многим кажется, что родить детей – родить, а не воспитать! – детей с таким же, как у него, цветом волос и глаз – самое главное в жизни!
- Рен, подожди! Я вовсе не…
- Это ты подожди! Я еще не все сказала! Итак, она, конечно же, видит эти колебания любимого человека. И ей кажется, что она перед ним виновата. Еще бы – возможно, заставляет его чужую девочку воспитывать. Можно, конечно, родить еще ребенка. Но это, видимо, не так просто, как кажется. У нее вот не выходит! Проходит несколько лет… Они с любимым вынуждены жить порознь, в разных странах. До нее доходят туманные слухи о женщинах, с которыми у него романы. Ей не приходит в голову, что слухи – не обязательно истина. Хотя кому бы, если не ей, знать о том, как много можно преувеличить и просто исказить! Нет! Она читает дурацкие чаты, в которых куча «кисок-брысок» уверяет, что все они, до единой, спали с ее мужем, а половина заявляет, что он вообще импотент!
- Это где ж такое? – Спросил Егор слегка ошеломленно.
- Я тебе потом покажу! Не сбивай меня, пожалуйста! Лучше представь себе состояние женщины, которая почти уверена, что муж ей изменяет. Может быть, думает она, он это делает потому, что у нас нет общих детей? Тогда в этом виновна я! Но чувство вины быстро заменяется обидой. Я ему жизнь отдала, дни и ночи о нем думаю, а он так! Он даже фамилию свою мне на публике называть не разрешает, и фото семейное в интернет выложить тоже нельзя! А почему? Да потому, что ему комфортнее выглядеть свободным человеком. Красив, богат, и… не женат! Кажется, есть фильм с таким названием. Ему так легче с «кисками» знакомиться! Донжуан фигов!
- Рен, ну, что ты несешь?!
- Я просто пытаюсь понять, что она чувствовала. И тебе объяснить! Разумеется, следующая мысль «а чем же я хуже»?! Если ему на меня плевать, то вот этому милому мальчику Паше я дорога! Так стоит ли сопротивляться судьбе? И она плывет по течению. Сладко, но недолго. Наступает отрезвление. Стыд. Она прячет глаза от мужа. И от дочери тоже, месяцами даже не звоня в ее колледж. Может, никто ничего не узнает? Но тут… вновь ребенок. Де жа вю, как говорят французы! Она и так уверена, что перед мужем виновата. И, если этот ребенок – Лактионова, то выдавать его за ребенка мужа она не имеет никакого морального права. И жертва во имя любимого принесена. Заключается она, как не странно, в том, что она решает выйти за Пашу. Но, если подумать, странного в этом ничего нет. Она говорит: «Я не вправе так поступить с Егором. Во второй раз…». Во второй, ясно? Первый, значит, был, когда Дашка родилась.
- Ясно. А меня она спросила? – с тихо закипающей яростью осведомился Тимирев. - Как со мной можно поступать, как нельзя, кого я хочу воспитывать и кого не хочу? Меня кто-нибудь спросил?!
- Это самый главный вопрос! – Согласилась я. – Поэтому мы с тобой сейчас и разговариваем.
- Ну, и Жанна! Господи, ну, и жена у меня!
Я деликатно не стала напоминать, что они в разводе, и Жанна уже (или «пока»?) не его жена.
- Что, не хочешь с ней разговаривать?
- Нет, уж теперь-то я поговорю! Теперь я ей все выскажу. За кого она меня принимает?! Кто дал ей право решать за других людей?! Это мой ребенок!
- Что? – Удивилась я. – Какой ребенок?
- Тот, которого носит Жанна. Он мой!
В его голосе было столько уверенности, что я ни о чем не спросила. Но в глазах, наверное, промелькнуло, что-то похожее на «Почему?».
- Потому, что я так сказал! – безапелляционно ответил Тимирев на мой невысказанный вопрос. Где-то в глубине души, я с облегчением вздохнула. Поняла, что процесс пошел. Какой процесс? А вот, увидите сами!
***
Что разбито – не нужно, да и невозможно склеить! – Уверяет мой Чернышов. И он, конечно же, во многом прав. Но что я могу поделать, если еще жива в глубине меня маленькая девочка с огромными бантами, которой ужасно хочется именно того, что, казалось бы, невозможно? Хочется чуда!
Больше всего на свете я люблю людей! всех, без исключения. Знакомых и незнакомых, резких и мягких… А больше всех людей я люблю моего Мишку, Янку с Никитой, того малыша, который должен родиться, моих сестер и родителей, мою школьную подругу Настю… и Жанну с Егором и с Дашкой. Именно так – вместе, а не по отдельности!
Поэтому я с огромным восторгом приступаю к самой любимой части моего рассказа…
Итак, на следующий день…
На следующий день я, Даша и Егор подъехали на машине Егора к тому самому подъезду, в который я с таким страхом и волнением входила накануне. Жанна и Лактионов уже ждали нас на улице. Я с удовольствием отметила взволнованные малахитовые глаза и легкую улыбку, которую Жанна не смогла сдержать, здороваясь с бывшим (еще бывшим!) мужем. На улыбающегося Лактионова я посмотрела почти с жалостью. Он был обречен, хоть еще и не подозревал об этом. Наверное, я буду ему сочувствовать. Но потом, не сейчас!
Ничего не знавшая о моих интригах Дашка испуганно смотрела на родителей. Боялась нового скандала.
- Садись. – Коротко сказал Егор, когда мы с Дашей вышли из автомобиля.
- С какой это стати?! – Занервничала Жанна.
- С такой, что хочу поговорить с тобой наедине. Речь пойдет о слишком уж важных вещах. Важных для нас обоих.
Жанна оглянулась на Лактионова так, словно искала у него защиты.
- Может быть, мы вместе… - Неуверенно начал было он, но Тимирев решительно перебил:
- Нет! Я хочу поговорить о нашем общем ребенке, и третьи лица мне не нужны. В чем дело, Жанна? Твоя новая жизнь сделала тебя такой трусливой? Или чувство вины не позволяет смотреть мне в глаза?
- Это уж слишком, Тимирев! – Возмутилась Жанна. – Я ни в чем перед тобой не виновата!
- Так что же нам мешает поговорить? – коварно уточнил он.
- Хорошо! – решилась Лазоревская. – Паша, побудь здесь!
Провожаемая тревожными взглядами Даши и Лактионова, Жанна вплыла в салон. Медленно, красиво… Именно так, с грацией светской львицы, она двигалась всегда, когда знала, что находится на публике. Играла. Как всегда, играла!
Я терялась в чувствах. Восторг мешался со страхом «А вдруг не получится?». Плохо было то, что я не могла себе позволить сесть на заднее сиденье и послушать, о чем они будут говорить.
- Рен, что с вами? – осторожно поинтересовался Лактионов. Внимательно, как всегда. – Вы то бледнеете, то вспыхиваете. Может, вам пло…
В этот миг (а время в особо значимые моменты начинает бежать очень быстро – сами знаете!) Егор без предупреждения нажал на газ, и машина дернулась с места. Тормоза отчаянно взвизгнули.
- Жанна… - растерянно пролепетал Лактионов.
- Куда?! – изумленно пискнула Даша, когда от машины с ее родителями осталась лишь клубящаяся в воздухе пыль. Протестующего крика Жанны мы услышать не успели.
- Куда он ее? Что происходит?! – Требовательно смотрел на меня Павел.
- Все хорошо! – улыбнулась я, нарочито отвечая на предыдущий его вопрос. – Мне очень даже хорошо, Паша. Теперь, пожалуй, нам пора домой. Даша, пошли со мной!
- Но… Я ничего не понимаю!
- Вы все поймете очень скоро! – Заверила его я.
- Где Жанна?! Где моя Жанна?
- Не беспокойтесь. Я не думаю, что это похищение.
- Вот как? – Он, кажется, внутренне закипел. Что ж, любой любезности
