Если хочешь, можешь поселиться в Москве и видеть ее хоть каждый день!
- Но тогда папу не видеть, да?
- Почему?! – возмутилась я. – Дашка, ты взрослый человек! С чего ты взяла, что между родителями нужно и можно выбирать?
Она выразительно пожала плечами.
- Послушай-ка, что я тебе скажу. Развод Егора и Жанны – трагедия. Но это их трагедия, не твоя и ни чья другая. Да, сейчас Жанна немного в шоке и порой совершает непонятные поступки, но ты должна понимать, что ни ко всем ее словам нужно относиться всерьез. Кроме того, твоя мама сейчас в таком особом состоянии... Когда-нибудь ты сама поймешь, что в таком состоянии у женщины часто меняется настроение, а гормональные всплески могут привести к самым неожиданным реакциям на жизненные события.
- Ты хочешь сказать, что она потом не будет разлучать меня с отцом?
- Конечно же, нет! Она и сейчас в душе не хочет этого делать... Просто твоя мама растеряна.
- Растеряна! – усмехнулась Даша. – Что ей папа сделал плохого? За что она его бросила как щенка на помойке?! И после этого ее еще пожалеть?!
Я покачала головой.
- Ей нужна сейчас твоя поддержка, а не твои обвинения.
- А ты, ты, Рен, можешь сказать, почему она так с нами поступила? Я училась... я ждала каникул, чтобы куда-нибудь поехать отдыхать с родителями... Сколько раз мы обсуждали с папой, как найдем «окно» в его и ее работе, куда отправимся и насколько... Совсем недавно мы обсуждали, что подарить ей на день Рождения... А наша мама в это время уже встречалась в другим человеком! А когда ко мне приезжала, то говорила, будто у них с папой все в порядке. Врала! ВРАЛА!!!
- Не кричи так, Даша, мы не одни в салоне.
- Извини. Но как, по-твоему, я должна ее поддерживать?
- Просто забыть о родителях, как об общности. Есть твой папа и твоя мама, по отдельности. Я понимаю, это тяжело, малыш... Но именно так ты должна думать... И еще... Я понимаю, Лактионов никогда не станет тебе родным человеком, но тот ребенок, который у них будет, - в любом случае это твой брат, либо сестра.
- Что?! Мама беременна?!
- Да, Дашенька. У Жанны будет ребенок. У меня тоже, поэтому я ее немного понимаю. Это тяжело, особенно, при ее напряженном графике работы. Ей нельзя нервничать.
- Так это что, она папу бросила потому, что забеременела? А если бы этого не произошло, так и продолжала бы жить с ним, а встречаться с другим? Или с другими? Может, этот у нее не один был?!
Ох, уж эти дети! Современные цветы жизни больше напоминают крапиву или репейник – тронешь и уколешься. Разве я когда-то могла себе позволить так говорить о своей матери? Хотя... Так ли уж не права девочка? Я сама в последнее время часто думала об этом... Я вспоминала, как Жанна просила прощения у фотографии Тимирева... За что? Не за то ли, что случайный роман неожиданно вылился в историю, перевернувшую ее жизнь? Ведь Жанна всегда хотела второго ребенка.
Но на мои воспитывающие функции эти размышлизмы не повлияли.
- Дарья, немедленно прекрати! В таком тоне говорить о ком бы то ни было, а, тем более, о Жанне, я тебе за-пре-ща-ю!
- Это еще почему? – сдвинула она светлые брови.
- Потому, что порядочные люди никого не осуждают за глаза, поняла? Тем более – своих родителей, которых они обязаны уважать!
- Вот только они нас что-то не очень уважают… - проворчала Даша. Но я знала – это только затем, чтобы последнее слово осталось за ней.
***
В зале прилета на нас налетели наши супергерои. Никита просто радостно закружил в воздухе сияющую Дашу, мимоходом шепнув мне:
- Могла бы сказать хоть мне правду.
- Я боялась… - призналась я.
- Меня?
- Да. Того, что ты захочешь поехать со мной, а твои эмоции там могут нам повредить. Без обид?
- Ладно, без! – он широко улыбнулся Мишкиной улыбкой. – Блин, хотел бы я знать, у кого-нибудь еще есть такая потрясная мачеха?
- Такой – ни у кого! – уверенно заявил Чернышов-старший. – Выполнено в единственном экземпляре, эквивалентно ста тысячам атомных бомб!
- М-м-мишка! – Счастливо взвизгнула я, сжимая его руку. – Как… как я рада тебя видеть, ты не представляешь просто!
- Рен, ты… у меня нет слов! Ты ведешь себя не как жена и мама, а как подросток! Где только мои глаза были… На тебе не жениться надо было, а удочерять!
- Миш… - я улыбалась, понимая, что выгляжу глупо – рот до ушей, но никак не в силах остановится.
- Еще раз выкинешь такое…
- Убьешь?
- Нет. Но в угол точно поставлю. И без сладкого до Нового года!
- Нет, только не это!
- Тогда… он вынул руку, которую до этого держал за спиной и протянул мне потрясающий розовый букет… Снежно-белые цветы по краям, пурпурно-красные – в центре.
- Ой! – я сделала вдох и задохнулась от восторга.
- Хочешь, я буду приносить тебе такие каждый день? – серьезно спросил мой муж. – Только не уезжай так больше…
- Обещаю!
- И не лезь во всякие истории.
- А вот этого обещать не могу!
- Так я и думал. – Тяжело вздохнул Миша. – Ну, что, поехали домой?
- Как съемочный процесс? – поинтересовалась я, усаживаясь в машину.
- Идет! Что ему сделается... – ответил он, но как-то ворчливо.
- Неприятности? Неужели, снова то же самое?
- Да, устал я от этой Орлеанской девы! – сорвался Мишка. – У нее каждый день столько капризов, что никакой санэпедемстанции не хватит с ее тараканами бороться!
- Ми-ша! Ты же мне обещал!
- Я помню, Рен! Не волнуйся, я все ее приколы игнорирую...Не знаю, правда, насколько меня еще хватит.
Дома я на скорую руку готовила обед, еле успевая уворачиваться от объятий моего Чернышова. Янка демонстративно дулась на меня до самого вечера, не обрадовавшись даже выбранной для нее Егором новой компьютерной игре. Но когда я пошла спать, то с удивлением обнаружила, что мое место занято – на подушке покоилась вихрастая головка. Я молча влезла под одеяло, надеясь, что Мишка не заглянет… К счастью, он всегда без слов понимает, когда я хочу спать отдельно. В этот день я и так устала, а тут еще и это… Я толкнула Яну, но маленькая принцесса, обняв подушку, решительно не желала просыпаться. Тогда, подчиняясь порыву, я поцеловала разгоревшуюся щечку.
- Я так скучала по тебе, малыш!
- И я… - не открывая глаз, ответила девочка.
Время, проведенное вдали от дома, тянется бесконечно долго. Два дня в Париже, хоть это и прекраснейший город Земли, показались мне вечностью. А вернулась – и все понеслось очень быстро. Я честно рассказала Мишке обо всем, что знала теперь, включая сведения о беременности Жанны. О поведении Егора в ту ночь, конечно, умолчала. Не то, чтобы боялась непонимания или того, что Мишка разозлится на Тимирева. Нет, я хорошо знала человека, которого любила. Миша все понял бы правильно и, скорее всего, вместе со мной пожалел бы Егора. Но... нужна ли была Егору эта жалость? Когда люди вынуждены совершать поступки, которые не нравятся им самим, они, как правило, предпочитают, чтобы об этом по возможности никто не узнал. У нас с Мишкой нет секретов друг от друга. Мы так договорились с самого начала. Говорят, можно убить словом, а я считаю, что МОЛЧАНИЕМ. Чего-то не сказал из-за этого тебя неправильно поняли и дальше пошли всякие неприятности. Поэтому, если человека любишь, надо говорить ему все. Но... нельзя выдавать секреты другого человека без его согласия. Даже любимому - нельзя. И я промолчала. Я только чаще стала обнимать Мишку. Просто так, ни с чего... Чтобы знать, что он рядом, чувствовать, что, в случае чего, он всегда мне поможет, защитит...
- Чего ласкаешься, как кошка? – подозрительно спрашивал Мишка. – За французские каникулы я тебя уже простил. Или еще что-то натворила?
- Нет, Миш...
- Не натворила, так натворишь... – вздыхал он. – Вот если Жанна узнает, что ее дочь у нас и придет сюда? Она дама нервная, беременная... И самое ужасное, что ты тоже. Пахнет скандалом и истерикой... Что будем делать?
- Вот тогда и будем думать! – оптимистично успокаивала его я. – Ты что, жалеешь, что ли? Взгляни, как счастлив твой сын!
- Да, Никитку не узнать. Надо же... с таких лет, для него главное – девчонка?
- Глупый ты у меня, Чернышов! – вздохнула я. – Сильный, добрый, но глупый, все-таки. Не тому Никита рад, что Даша рядом, а тому, что отец серьезно относится к даме его сердца, к его чувствам. Не считает его ребенком, понимаешь?
- А я считаю. И не только его...
- Только ему не говори!
Разговор заканчивался взаимным смехом и долгими поцелуями. Или гитарой, которую Мишка извлекал из-под кучи старых коробок, куда ее вечно закидывали дети, утверждая, что вместо папиного пения лучше кошек в саду слушать. А мне почему-то нравилось... Конечно, может быть, Чернышов фальшивил, дребезжал, как несмазанная телега и даже путал слова... Но каким вдохновением горели его глаза, когда он играл «Как здорово, что все мы здесь...» или «Ты у меня одна»!
Дни проходили быстро и весело. Мы объедались мороженым, бегали по кинотеатрам и аквапаркам (к счастью, Мишка уже не считал беременность тяжелой болезнью, да ребеночек и беспокоил меня в эти дни). В общем, развлекались на полную катушку. Дети – все трое – были в восторге.
В субботу был намечен поход в парк и катание на роликах. Егор предупредил звонком, что будет в России к вечеру, а мама Никитки должна была забрать сына в пятницу, но он как-то уговорил ее подождать до воскресенья.
С утра мы дружно порадовались прекрасной погоде. Уходящее лето явно нас баловало теплым солнышком и безмятежной небесной голубизной. Стоя около фонтана, я с удовольствием смотрела, как катаются дети. Как Никита по-джентльменски деликатно поддерживает свою даму за талию. Радом с ними легко выписывала круги и восьмерки Яна. Я выявила любопытную закономерность – чем человек моложе, тем он лучше катается на роликах!
- А завидовать – вредно! – заявил Миша, незаметно подходя сзади. Я вздрогнула.
- Напугал! Да если я и завидую, то исключительно белой завистью!
- У зависти нет цвета. – возразил мой любимый. – Зависть – это огонь, все сжигающий на своем пути. И того, кто завидует – раньше других.
Я пожала плечами.
- Но если видишь что-то очень хорошее...
- Просто нужно попробовать это самой! – Мишка, улыбаясь, протягивал мне пару роликовых коньков. – Твой размер!
- Ты что, серьезно? Не-ет, уволь! Я сроду на них не стояла!
- Самое время сделать первый шаг! – кивнул он. – Мы же зачем-то пришли сюда.
- Не знаю, зачем ты пришел, а я – чтобы детям не было скучно.
- Вот и повеселим их!
- Ах, ты хочешь, чтобы надо мной смеялись? – искренне возмутилась я. – А если я руку сломаю или ногу – ничего страшного, да? В моем возрасте кости уже не такие гибкие, как в детстве.
- К чему столько лишних слов, Рен?- он продолжал улыбаться. – Просто доверься мне.
Взгляд серо-зеленых, самых потрясающих на свете, глаз, буквально гипнотизировал. Под этим гипнозом, абсолютно ничего не соображая, я нацепила коньки, застегнула наколенники и смело, как будто на мне были домашние тапочки, шагнула на серую полосу асфальта.
Ноги, разумеется, тут же разъехались в стороны и я безвольно повисла на Мишкиных руках. Хотел – получай, как говорится. И только когда я поняла, что все это ему не трудно, а даже весело, когда он потянул меня еще дальше от спасительных предметов, за которые можно было бы ухватиться, я в непритворном испуге выдала последний железный аргумент.
- Мишка, стой! Я же беременна!
Но этот ужасный, черствый, легкомысленный человек, со смехом ответил на это:
- Подумаешь! Беременность – не болезнь! Неужели, ты
