Тотчас нырнул руками мне в трусики. Сжал за ягодицы, еще сильнее подавая на себя, насаживая уже буквально.
Невольно застонала я, уже окончательно сходя с ума.
Его. Вся и без остатка. Пусть украдкой. Воровкой. На один раз, без обязательств. Как просила. Но буду его. А он – мой. И только мой.
Шальной поцелуй мне в шею, доводя уже до откровенных стонов. Задыхаюсь. Казалось, и сердца вот-вот разобьются от столь шального, залитого вожделением, бега.
Взор в лицо, с жадностью изучая его: Господи, неужели правда? Неужели действительно мой Рогожин, мой Федька со мной?
Жадным поцелуем припал к губам, но вдруг миг - и замер покорно. Забыли и руки свой ход.
- Малыш… не так, - громом.
Поежилась я от ужаса.
Попытка отпустить меня, отстраниться – силой удерживаю подле.
Глаза в глаза.
- Пожалуйста, Федь… Пожалуйста, не надо! Не прогоняй!
- Не так, котёнок, - опустил меня на землю. Но все еще вплотную ко мне. Провел, погладил по волосам. Приблизился – обжигая дыханием кожу: - Не здесь, не при таких обстоятельствах. – Поцелуй в висок и обнял за плечи, притиснул к себе, так что своей грудью полностью ощутила его. Но напор, ловкое веление – и сплелись наши губы на мгновение. Запойный, не менее сладкий, чем все, что доселе с ним здесь было, поцелуй – и отстранился. Шепотом на ухо:
- Давай лучше успокоимся. И всё сделаем правильно.
- Но мы уже предатели, - горестно вымаливая не идти на попятную. Подарить то, о чем сколько мечтала. Хотя бы раз уступить.
Эту тайну я унесу с собой! И даже если выберешь Инну – я смирюсь!
- Зай, прошу… Послушай меня. Мы и так… многое натворили. Тут ты права. И не только сегодня.
- Феденька, пожалуйста… Федь, - отчаянно хватаюсь за него, змеей обвиваюсь руками вокруг шеи и силой притискиваю к себе. Отвечает на позыв. Короткий поцелуй – но отстраняется. Палач сильнее: и духом, и телом.
- Нет, Вань. Ты сама же достойна большего. Нормального. Да и Инна… я сам себе этого потом не прощу, - обжигает шепотом.
Напор – и разорвал кольцо моих рук на своей шее. Отстранился.
- Пошли в воду, там быстрее попустит от холода, - живо наклонился к земле. Беглый взор на меня – и протянул бюстгальтер.
Очередные слезы… побежали по моим щекам. Отворачиваюсь.
Обнял, прижал к своей груди спиной. Взор потупил вниз, упершись подбородком в ключицу. Взгляд на вожделенное: нагую мою грудь. Сверлит взглядом. Рывок – и сжал ее до сладкой боли, и снова откровенно наслаждаемся ощущениями: он, я.
Миг – и вдруг взрыв, сквозь хохот.
Силой отстраняется, выпуская меня из хватки.
- А-а-а, - протянул отчаянно криком, сдирая с лица эмоции ладонями (взор на него роняю, обернувшись). – Что ты со мной творишь? – жутью давясь, горько смеется.
- А ты что со мной? – не менее болезненно, с обидой, вовсе уже не понимая, что происходит.
Глаза в глаза, но тотчас осекся. Отвел очи в сторону.
- Я просто хочу сделать всё, как надо, - невольно грубо вышло. Прокашлялся: – Одевай, - кивнул головой, - и пошли, - вердиктом. - Заждались наши. Не хватало еще скандала.
***
Жуткое чувство. Без вины виноватая. И предатель, и, тем не менее, все равно черту не пресекли. Ничего такого не натворили, за что, хоть и стыдно, но было бы необидно получать.
Разве что поцелуй…. Его на моих губах. Да и касания, ласки… по всему телу.
«Черт!» - живо закачала я головой, прогоняя наваждение.
Взгляд украдкой на Федьку, но тотчас оборвала себя. И снова между нами жуткая диагональ взоров. Целая вселенная, режущая, кромсающая души на части.
- Рожа, идешь купаться? – кинул вдруг Токарев Рогожину.
- Да только ж был! – рассмеялся тот. – Дай пожрать нормально.
- Да потом, пошли. Поговорить кое о чем надо…
- Ну, б***ь! – возмущенное. Но поддается…
Да только не успели отойти, как тотчас за ними подрывается и Инна, ничего никому не сказав.
Невольно вытянулась я, пытаясь увидеть хоть что-то из-за холма – тщетно.
Черт! Черт! Черт!
Еще минуты сгорания от жути – и сдаюсь. Встала с земли.
- А ты куда? – пытливое на меня Вали.
- Да ноги затекли, - почти не вру.
Но взор уже шарится по берегу. Отыскала Токаря, а вот Рожи… как и Инны…
Заледенела я от ужаса.
Сама даже не поняла, как кинулась туда.
«Без обязательств. На раз. Предатели…» - все растаяли вмиг слова, былые мысли.
Я мчала за своим: и если не убедиться в том, что Федька честен со мной, так хотя бы окончательно поставить точку во всем чертовом треугольнике. Где я уже не выдерживаю. Где я просто схожу с ума!
И хватит врать, что выдержу! Нет! Ни грамма! Ни капли! Он мой! МОЙ!
Вдоль берега, огибая травянистые холмы-выступы, – и в сторону зарослей.
Еще немного – и замерла в ужасе: присела, смело, уверенно присела Инка перед Федей и принялась расстёгивать его шорты. Милая, смущенная, счастливая улыбка ее:
- Котенок, доверься мне, - убивающее хихиканье. – Твоя кошечка точно знает, что делает.
Не сопротивляется, не противостоит Рогожин. Стоит, покорно выжидает, молча. И пусть ко мне спиной – всего этого достаточно, чтобы понять, кто… на что горазд.
Лопнуло, разорвалось мое сердце. Потекли реки крови.
Вновь разбита и сломана. Да только уже точно ничего не хочу про Него знать!
Рывок прочь – и, не заворачивая даже к своим, прямиком на выход. По грунтовке – куда глаза глядят…
Глава 20. Чреватость
***
Только не домой. Не хочу, не могу. Не в состоянии я явиться в таком виде на глаза матери. Опять будет цунами причитаний и упрёков.
Не знаю, сколько кружила там, среди зарослей, пока выбрела на знакомую местность.
Соседний микрорайон. Совсем немного – и дом Олеси. Поднялась к ней на этаж и забилась в угол, около двери.
А там и она уже скоро, с моими вещами пришла.
Поспешно одеться, пряча свой позор и нелепость.
- Тебя, кстати, там всей толпой ищут… - скривилась Минина.
Ну и хр*н с ними.
Осталась ночевать у Леськи (спасибо за приглашение). Матери позвонила – предупредила, а ее родителям наплели про учебу, что на понедельник готовимся к первой контрольной, а сами спать завалились часов в десять.
- Ну не реви. Мужики к*злы, будто ты не знаешь?! – возмущенное подруги.
«А ты-то откуда знаешь?» - хотелось, было, задать вопрос, но сдержалась.
Мина и отношения с парнями, мужчинами – ну уж очень диаметрально противоположные понятия.
А днем – днем втихую пробралась я к себе в квартиру, и опять для всех «непрошенных визитеров» состроила вид (пока мама где-то там по делам ходила), что никого нет дома.
***
Но… понедельник, понедельник никто еще не отменял. Как и уроки.
А потому утро – будильник – и я исполняю свой общественный долг.
Или личностный.
Что за целый день пытались учителя в голову вдолбить – ничего не усвоила, да и не услышала. Не до того было. Лишь машинально строчить конспект под диктовку.
На большой перемене заныкаться в кабинете, как всегда, а дальше – и вовсе: дожить до последнего урока и бежать спешно долой.
Только у самого выхода встреча.
Очень даже неожиданная. И странная. Страшная.
Инна, Настя…и еще какие-то девчонки, которых я не знаю.
- Пошли, поговорить надо, - грозное Соболевой.
Подчиняюсь.
За школу. На задний, закрытый от посторонних глаз, двор. Хотела я, было, раньше затормозить, да не дали: тотчас напор – и подтолкнули «учтиво», доходчиво заодно объясняя, кто тут и что решает, чем заправляет.
«Бежать! Надо бежать!» - отчаянно вопил рассудок, приказывая спасать свою шкуру.
«Но за что? За что агрессия? Он с ней. Он – ее. А Ваню, как всегда, обнадежили и обманули. Бросили. Предали. Сломали. Хотя…» - жаром отозвался поцелуй Федьки на губах, ощущения ласк по телу.
Нервически сглотнула я слюну.
Неужто Она всё знает? Знает о нас… там?
Еще шаг – и вдруг удар в спину – подалась я машинально вперед. Разворот и поймала меня в свои руки Инка. Удар под дых, пощечина наотмашь и пнула меня от себя – отлетела я в сторону, невольно взвизгнув. Слетела сумка с плеча – рассыпались вещи. Сжалась я от боли, что заныла в животе, отдавая резью в шов. Слезы проступили на глаза – но еще сдерживаю рыдания.
- Я тебя, с*ку, раз и навсегда отучу на чужое зариться! Шлюха ты убогая! – внезапно ухватила меня за волосы Соболева и тотчас со всей дури стукнула лицом об турник – завизжала, заревела я отчаянно, захлебываясь страхом, жутью. Вкус сладко-соленой во рту.
Но не дала упасть. Разворот к себе лицом и, все еще удерживая, прошлась, стеганула острыми ногтями по лицу, раздирая до крови. Удар, пинок – и отшвырнула меня от себя на землю. В грязь. Грохнулась я плашмя.
Попытка встать – как вмиг в живот с ноги удар.
Завыла я позорно, задыхаясь от кошмара.
Присела рядом та. И снова за волосы ухватила меня, сжала до боли. Лицом в лужу:
- Пей, с*ка! Пей, мразь! А то сейчас домой дотащу – и из толчка заставлю хлебать!
И снова гневный напор – скольжу руками по земле, не имея возможности сопротивляться, удержаться.
- Пей, шлюха еб**чая! А то хуже будет! Знай свое место! Собака паршивая!
- Не буду! – отчаянный рык сквозь рев.
- Ну, б***ь! – вдруг кинулась куда-то вбок. Что-то схватила – увидела, различила я в ее руках стекло разбитой бутылки. – Пей, гнида! Пей, или порежу тебя всю! Особенно твою смазливую рожу! Навсегда уродкой останешься! ПЕЙ! – неистовое, закладывая мне уши.
- Не буду! – смертником гарчу, а сама уже едва не захлебываюсь грязью, так отчаянно вжимает туда меня эта мразь.
Вдруг рывок – и развернула меня к себе лицом. Только замах, как вдруг шорох – дернулась, перевела она взгляд. Испуганно, сгорая от жути, свторила и я ей.
В считанные секунды рядом – удар – с ноги в грудину, отчего та только и отлетела от меня, взвизгнув от боли.
[justify]- Е**чий случай! Вы че здесь творите?!! - различаю, да и так уже узнаю, могу рассмотреть Ее, приставая, отрываясь от земли. – Вы че, б***ь, с*ки, совсем е**нулись?! Да я сейчас сама каждой из вас так въе*у, что по кускам вашу челюсть собирать будут! Поубиваю на***! Вы че творите, а? Нелюди паршивые? Настя? – в ужасе вытаращилась на Метлицкую. – И ты?! Ладно эта е**нутая, с нее