Но вместо слов. Вместо слез и истерик – присела.
Плавно, игриво опустилась на колени передо мной, вовсе ничего не стесняясь (это тебе не безлюдный остров) и принялась развязывать шнурок на моих шортах. Стою, сверлю ее взглядом, сражаясь с шоком.
Милая, смущенная, счастливая улыбка, кроя правду:
- Котенок, доверься мне, - нервическое хихиканье. – Твоя кошечка точно знает, что делает.
А я… а я не знаю, что даже сказать, что сделать. Ведь знает, понимает всё – и играет, рвется в огонь, спасая то, что уже не суждено спасти. Я уже не хочу. Не могу. Не выдержу.
- Инна, Инночка, - живо хватаю за запястья и силой останавливаю. Замерла в испуге. Взгляд мне в глаза – потекли по ее щекам слезы. Но еще улыбается, сражается с собой.
- Пожалуйста, Федь… - тихо, смущенно. – Пожалуйста, - горькой молитвой.
А мне что кислотой всё изнутри облили.
Силой заставляю встать – обнял, прижал к себе. Уткнулась носом в шею.
Еще мгновения – и взвыла, зарыдала звонко:
- Пожалуйста, не бросай меня! Федя! Федечка! Ты обещал! Обещал, что мы женимся! Обещал, что будем всегда вместе! Говорил, что любишь!
- Люблю… - тихо, давясь уже и сам сухими слезами.
Я знаю, знаю, что предал. Но не могу. Прости. Прости, если когда сможешь.
- Я покончу с собой! ПОКОНЧУ! – нервно дернулась в моей хватке – но удержал. – СЛЫШИШЬ?! – рычит, давясь соплями. – Я покончу с собой, если ты меня бросишь! И будет всё это на твоей совести!
- Малыш, успокойся! – гневно, сжимая до боли, пытаясь хоть как-то ее отрезвить. – Никто никуда ни от кого не уходишь.
- Клянешься? – и снова яростно задергалась в моих руках. Попытка заглянуть мне в глаза – не даюсь – лишь сильнее к себе ее прижимаю.
- Пожалуйста! – не унимается Второй мой Палач. – Пожалуйста, Федь.
- Тише, котик. Успокойся.
- Ты не бросишь же? Не бросишь? – нервно.
- Нет, зай. Никого не брошу. Успокойся, - шепчу нервически, а в голове уже закипает мозг. Вот-вот и сам уже детонирую.
- Не ври мне! – рычит гневно, но еще сильнее цепляется за меня, прижимается в ответ. – Нет, ври! Ври! Только не бросай! – и снова истерический запойный вой.
- Успокойся, Малыш. Всё будет хорошо. Успокойся, молю, - поцелуй в висок.
Живо отвечает сопливой лаской, куда попадет. Невольно улыбаюсь своей маленькой неряхе, дурочке. И вновь сердце наполняется старыми чувствами, нежностью. Воспоминаниями. Когда всё… и вправду, у нас с ней было хорошо. Давно. Давно это было.
Сжал еще крепче. Искренний поцелуй в губы. Поспешно оторвался.
Облизалась. Истомно зажмурила веки. Счастливая улыбка – но тотчас исказилось ее лицо. И вновь волна боли накрыла с головой:
- Я покончу, - и вновь этот жуткий рык отчаяния. – Покончу с собой, если ты уйдешь. Убью. И ее, и себя. Но не быть вам вместе!
- Нет никакой ее, - гневно. Стиснул вновь невольно уже расслабившиеся объятия.
Уткнулась носом мне в шею.
- Я люблю тебя, - что ножом по сердце, ее слова. – Очень люблю.
- И я тебя, - лгу.
***
Еще шаги – и обмерли около ребят.
Взглядом окидываю около:
- А где Ваня? – тревожно. Зачуяло сердце беду.
- Дык она… куда-то туда, к вам побежала, - растеряно прошептала Ника.
- Тв*ю ж мать! С*ка, а!
Оторопела Инка. Сцепились наши взоры. Заблестели вновь на ее глазах слезы.
Но уже по ***. «Ваня, - грохочет сердце, разум, душа. – ВАНЯ». Если с ней что случится – то я уже точно всего этого не переживу.
- Че, опять? – послышался голос Токаря.
- Че вы? – гневное, взволнованное Вальки, наперебой вспышками фразы, силой вклинивались в мой дурман шока. - Пошлите ее искать, или что?
- Че ее искать? – неожиданно Гриба. Передернуло меня на месте. Пронзительный взгляд на Андрюху. – Вон она, минут пять назад… мимо нас сиганула на выход.
- В смысле, а че ты ее не остановил? – округлила очи Гладунша.
- А зачем? Если человеку надо, - невозмутимое.
- Так хоть бы нам сказал! – гневное Ники.
Рванул. Ничего не стыдясь, и ничего больше не соображая – рванул я за НЕЙ.
***
Искали. Где только могли, искали. Нигде не было. Ни дома, ни в школе. Ни даже на Луне.
Куда делась – одному только черту известно.
Том II. Светлое будущее
Часть Пятая. Крушение
Глава 21. На весах Фемиды
***
Жить. Единственный способ найти силы жить, существовать и далее – это с головой уйти в работу. В труд. В учебу.
Надрывные, как еще никогда, усердия. Помимо школьной программы – заглатывала всё из вне. Вместо отдыха – библиотека. Вместо пустого сна, где постоянно Он, - книги. Да что поядренее: история государства, всемирная история, отрасли права. И пусть, может, еще рано, но вовсю готовилась к университету. Даже на курсы записалась. Взяла ко всему и обязанности репетиторства относительно пары младшеклашок. Всё, лишь бы не было времени для мыслей о прошлом, не было времени… для слез.
А там и Аннет родила. Мальчика. Няня, правда, во всем помогала, так что меня это ничего практически и не коснулось. Но, если что, носом не воротила – с радостью бросала все силы на помощь и туда.
***
Весна. Победа уже не только на школьной олимпиаде по литературе, но «город» и взяла. Прямой путь на область.
Я тянулась к делам, а они благодарно отвечали мне тем же.
***
- В туалет сходите, а то потом вас никто не выпустит, - любезно напомнила, проинструктировала нас учительница.
- Спасибо, - тихо, смущенно шепнула я и выбрела из класса в коридор.
Чужой лицей, незнакомое здание. Попытка покружить немного, расспросить мимо проходящий девчонок – и добраться до заветного места.
Черт дери, такое все «крутое» вокруг, а тут прям… еще совдепией пахнет! В переносном смысле, кхм. Все старое – разве что… за счет покраски кажется «свежим» и не столь запущенным.
Попытка взгромоздиться на этот фаянсовый трон.
Слышу голос. Не знаю почему, но мне кажется… он до боли знакомым, хотя кто – явно ума не приложу.
Замерла, как есть, так и не решившись ни на что большее.
Жду.
Еще шаги девиц – замерли напротив меня. Взоры по бокам – и пустились в бой.
А я и дышать забыла как.
Спешно выполнить долг – и в коридор. Ждать, сгорая от чувств. Как, что… что мне ей сказать? Как представиться? И стоит ли? И вообще, а вдруг я обозналась? И это… вовсе не Она?
Еще мгновения – и пустились в мою сторону.
- Рита! – взволнованно окликнула я ее.
Обмерла покорно девушка. Беглый, изучающий с ног до головы меня, взгляд, и вдруг кивнула головой:
- Да. Мы знакомы?
- Т-ты же Рожина? – невольно заикнулась я на нервах.
- Рогожина, - с некой сдержанной агрессией.
- Ну да, - счастливая я, покорно закивала головой. – Рогожина. – А сердце уже пустилось в шальной, радости пляс. – А й-я Ваня, Ванесса. - Шаг ближе к ней. Стоит сверлит, бурит меня пристальным взором. – Ты, наверно, меня не помнишь… Но мы как-то виделись в школе, в столовке. Я п-подруга… Ники и… Феди.
- Рада за вас, - грубо. Нахмурилась вдруг.
Но не отступаю:
- Прости, что лезу, - от смущения едва не шепотом. – Просто… счастлива была повидать.
- Взаимно, - откровенно жеманно, лживо. Разворот – и подалась та на выход. – Пошли, - кивнула подруге. Спешно подчинилась девушка.
- Погоди! – отчаянно я. Следом.
- Что еще? – раздраженно. Замерла, вновь взор вперила в меня.
- Как там они? Как там… - не смогла договорить.
- Нормально, - все так же грубо. – К выпускному готовится. А че ты ей сама не позвонишь? Спросила бы лично…
- Да я… - замялась, пристыжено опустила взгляд.
Жгучие мгновения выжидания, и неожиданно:
- Понятно. Бывает, - разворот и на выход.
- А Федя? – горестно ей вслед, смертником.
Обомлела Рогожина.
Взор на меня через плечо:
- Да что ему? – гневно. – Посадят. Так ему и надо, идиота кусок.
- В смысле? – окоченело в момент сердце мое. Застыла вокруг жизнь.
- А ты че, не знаешь? – в мгновение расписала ее уста странная, довольная, больная улыбка. Разворот, лицом к лицу: - Попался… на своих темных делишках. С осени – в СИЗО. Суды запоем. Десятка светит, хотя… по-моему, ему и это не поможет. Не дойдет до барана.
- За что? – агоническим шепотом.
- Разбой.
- А Инна?..
- А че она? – гоготом. – Она умная девочка. Сразу бросила его. Ибо нефиг там ловить.
Потемнело в моих глазах.
Ничего уже не видела, не слышала. Не поняла, даже как оказалась одна. Как звонки прозвенели.
Даже как в кабинете на автомате оказалась – тоже не поняла. Слезы нескончаемыми потоками.
И строчки не написала.
Даже толком с доски шапку списать не смогла.
С этой жуткой новостью… казалось, я… умерла.
***
Молча встала и ушла.
Донесли. До папы все донесли.
Единственное мое оправдание, которое всем твердила запоем: мне стало плохо. Очень плохо. Невыносимо.
А потому… встала и ушла.
- Молча?! – бешеным ревом. – Никому ничего не сказав?! Ты в своем уме?! А если бы… ты где-нибудь в обморок грохнулась? Под машину попала? Что это за безответственность? Я тебя просто не узнаю! Ванесса! – немного помолчав, прожевывая ругательства, эмоции. Отец. - А ну взгляни на меня!
Подчиняюсь.
Но за пеленой слез уже вновь ничего не вижу.
- Чего ревешь?! – гневно, хотя более сдержано. – Тебе до сих пор плохо? Что стряслось? Поехали к врачу, - попытка схватить меня за плечо – увиливаю.
Лихорадочно качаю отрицательно головой:
- Дело не в этом… - виновато опустила очи.
- Тогда что?!
- Папа… - отчаянно. Стерла живо влагу с лица. Пристально в глаза. Робким шепотом: - Спаси его…
- Кого? – оторопел, немного подавшись назад.
- Спаси… молю!
- Да кого?! – взбешенно, вытаращив очи.
- Федьку… Рогожина, - с всхлипом глоток свежего воздуха. – Ему срок грозит. Очень большой. Очень…
Побледнел до неузнаваемости.
Но мгновение – и затряс головой, будто прогоняя страшное видение.
Нахмурился:
- Это один из этих?! Да?! Из прошлого твоего?! Из тех мра… нелюдей, что с тобой то сотворили?!
[justify]- Он там ни при чем! - поспешно.