Древний человек и божество, Том 2

В тоже время каждый египетский бог сам (индивидуально) карал за нарушение заповедей за­вета только с ним: "так как я не нарушил заповеди твоей, то достиг я города... и не один волос не согнулся (в дороге) на моей голове" (48.). Если же (16.) "постоянно нарушаются указания богов, пренебрегают их предписаниями (то это означает, что) страна переживает болезнь" (как при Эхна­тоне или "сирийце Ирсу").

В царстве Шумера и Аккада тоже действовали религиозные запреты и ограничения, но весьма общего характера, не столь жёсткие (перечень прегрешений, наносящих вред богам, изложен в табличке №2 "Шурпу" (30.с199)). В частности, запрещалось: есть скверное для бога; пренебрегать личным богом и богиней; пропускать имя бога в молитве; клясться чужим личным богом и беспо­коить богов всуе (понапрасну).

Характерно, что в Ветхозаветном законодательстве многочисленные религиозные законы и запреты властно вторгаются во все сферы жизни человека, нормируя многие аспекты его бытовой и социальной жизни, психики. Иосиф Флавий, потомок коhенов, полагал, что именно Моисей, "сообразно Божьей воле... не оставил без предписания или определения" (регламентировал) все "поступки, досуг и разговоры… еврея, начиная с рождения на свет… распорядок жизни каждого у себя в быту; ни единой мелочи не оставил на произволение тех, кто станет жить по этому Закону (Моисея)... Он сделал знание Закона самым важным и непременным условием" жизни.

Показательно, что не только египетские, но и индуистские религиозные предписания столь же категорично регламентируют жизнь и египтянина, и правоверного индуса, "дважды рождённого".

Однако можно утверждать, что учение Эхнатона не содержало бесспорно цивилизаторских культурологических аспектов. Эта (чисто культурологическая) часть законов Моисея (др.-егип. жреца Рауэла - Мери-Ра ("Исход евреев из Египта")), по всей вероятности, отражает типичную, традиционную, древнеегипетскую ментальность. На почве внедрения Моисеем у своей паствы по­добных законов (долженствующих возвысить евреев-рабов до уровня египтян, - высшей (согласно представлениям того времени) расы), вероятно, возник не один конфликт («Должен ли Рауэл дик­товать евреям, как вести себя и о чём говорить?»). Уж слишком резким оказался переход от "либе­ральной" месопотамской духовной раскрепощённости, мягкого религиозного и житейского кли­мата "веры отцов", к жёсткой регламентации Закона Моисея-Рауэла. О реакции евреев на требова­ния по исполнению Закона Моисея Иосиф Флавий (43-2.с152) писал сле­дующее: "Они (евреи) считали  для себя полезным... освободиться от тирании Моисея ("от образа жизни по его жела­нию" (по его Закону)), которую они сносили лишь в силу благодарности за освобождение их от египетского ига" (из "печи железной"). Таким образом, в быту евреи стремились избегать рамок "Закона Моисея", ущемляющего их традиционные личные права. Как поясняет С. Крамар (9.с14): "Жи­тель Шумера (инстинктивно) глубоко осознавал свои личные права и противился всякому по­кушению на них, будь то сам царь, кто-либо старший по положению или равный" (эта черта при­суща и евреям - потомкам "черноголовых").

Так, о восприятии древними евреями (рабами в Египте) учения Эхнатона (эхна­тонизма) Зигмунд Фрейд (85.с995) пишет следующее: "Еврейский народ Моисея столь же мало был способен выносить высокоодухотворённую религию (учение Эхнатона в чистом виде), нахо­дить в следовании ей удовлетворение своих потребностей, как и египтяне ХVIII династии". И "Египетские легенды не смогли вытеснить старых залежей Вавилонских [шум.-акк. традиций веры отцов], с которыми [еврейский] народ [никогда и] не разлучался", - добавляет Э. Ренан (92.с63). Анализ библейских текстов показывает, что атавистические (шумеро-аккадские) представления древних евреев о роли Господа (Йаhуе, Цаваота, Сина) как о личном и родовом боге, широко ос­вещены в Библии (Быт.4.1,25; Пс.2.7; 72.23; Иер.1.5) и в работе "Отцы Авраама".

Следует отметить. что большинство историков (к примеру, 27.с252; 29.; 85.с945) считает, что только небольшая часть будущего еврейского народа, израильтян, испытала превратности судьбы, связанные с Исходом Моисея из египетского рабства. Поскольку ("Гиксосы и их потомки") в войне Деборы-Барака с ханаанеями Хацора лишь три израильских рода: "Иуда", "Леби" и "Си­меон", входящие в племя "Йакуб-эл", вообще никак не упомянуты Деборой (ок. 1270 г. до н.э.), а в событиях, связанных с горой Синай и оазисом Кадеш Барнеа участвуют только эти 3 рода, можно полагать, что именно эти колена и являлись участниками Исхода Моисея (традиционная дата Исхода - 1312 г. до н.э.). Об этом же свидетельствует и распад царства (на Иудейское и Израильское (10 колен)), основанного Саулом в XI в. до н.э. и консолидированного царём Да­видом.

Характерно ("Исход евреев из Египта"), что вследствие слияния в мозаизме бога лунной рели­гии Йаhу (Сина), бога "веры отцов" и бога солнечной религии египтян Элоhим (Бога), статус бога "веры отцов" у ха-ибири заметно повысился, а имя "Йаhу" перестало восприниматься просто как одно из наименований шум.-акк. бога Луны Сина (Зуэна), сына царя богов Энлиля (библейского Эль Шаддая). Так, на вопрос паствы: "Кто, как Ты, Господи, между богами?" (Исх.15.11), Священ­ное Писание отвечает: "Господь (Йаhуве) есть царь великий над всеми богами" (Пс.94.3); "Бог бо­гов, Господь (Йаhуве)" (Пс.49.1). Как известно, в силу природно-климатических условий, в Египте не было персонифицировано ипостаси "бог-громовержец" (предполагается, что молниями "заве­довали" Сетх или Тот, как архаичные боги-отцы); да и Йаhу в прошлом - не громовик, но бог Луны. Однако, синкретический демиург Йаhуве Элоhим (Господь Бог), как единый и единствен­ный бог евреев, проявляет себя уже и как громовержец (соотносился с ханаан. Баал-Цафоном-Хаддадом):  «Он сокрывает в дланях Своих молнию... Слушайте, слушайте голос Его и гром, ис­ходящий из уст Его. Под всем небом раскат Его, и блистание Его - до краев земли» (Иов. 36-37).

Важно отметить, что существует достаточно аргументов, указывающих и на то, что образ Все­вышнего под именем «Йаhуве Элоhим» вобрал в себя и многие культово-мифологические свой­ства богов Абба/Энки и Эль Шаддая/Энлиля. Считается, что культ Господа Бога окончательно ут­вердился только ок. 621 г. до н.э., в резуль­тате религиозной реформы иудейского царя Йошийаху.

Как известно, одно из священных имён Всевышнего, согласно ветхозаветному преданию от­крытое пророку Моисею в богоявлении на горе Хорив ("Это имя является отличительным личным именем Бога" ("Еврейская энциклопедия")), и которое 6823 раза употребляется в Священном Пи­сании (впервые упоминается в Быт.(2.4) в сочетании с именем «Элоhим»), - знаменитый тетра­грамматон (четыре буквы) - "YHWH" (на иврите - "יהוה"). Заметим, что в свете сакральной симво­лики ("Древний человек и божество", Т.1) сумма цифр числа 6823 равна 19, которое, как астраль­ная эмблема, как многозначное лунарно-солярное число, указывает на весьма тесную связь этого божества с Луной и Солнцем.

На пояснительную (наводящую) связь содержания тетраграмматона ("יהוה") с наименованием "Элоhим" указывает, согласно религиоведению, и такое имя Бога, как "Шем hа-Мефореш" (Втор. (14,15); Чис.(6,27)); поскольку предполагается, что корень [פרש] термина (имени) «мефореш (מפורש)» означает «выделять; объяснять» (по сему и считается, что имя "Шем hа-Мефореш" "объясняет" (указывает), что в тетраграмматоне ("יהוה") содержится (заключено) важнейшее (величайшее) имя Всевышнего, равное (по меньшей мере) по сакральной значимости наименованию "Элоhим").

Примечательно, что имя Всевышнего израильтян, написанное в виде вышеознаяенной тетро­граммы, встречается уже в победной надписи (ХI в. до н.э.) царя моавитян Меши (92.с262), т.е. данное имя уже тогда считалось запретным. Вместе с тем, истоки этого имени Господа прослеживаются в гораздо более ранней эпохе, чем библейская. На это указывают, в частности, стихи Танаха (Ветхий Завет, Быт. 4.26), говорящие едва ли не о временах месопотамских "допотопных" патриархов: и "тогда начали призывать имя "יהוה" (Господа)"; т.е. этим (содержащимся в тетро­грамматоне) наименованием бога ха-ибири пользовались ешё в Царстве Шумера и Аккада.

Следовательно, в тетраграмматоне "יהוה" должно быть заключено (содержаться) одно из имён вели­ких богов "веры отцов" - "Шадду", "Йаhу" или "Абба/Энки", из которых только два последних соотносятся с Луной, а из них (этих двух), родоплеменной бог рода "Иуда" (племени "Йакуб-эл") - "Йаhу" ("יהו"), бог, которому при жертвоприношениях в Скинии отдавалось предпочтение перед "Абба/Энки", богом племени "Абраам"; и тогда можно предполагать, что в тетраграмматоне содержится имя "Йаhу (יהו)".

Полностью же табуировано имя Господа (его произнесение) было в III в. до н.э.. Там же, где оно встречается в текстах, вместо него обычно произносится: "Адонай" ("Господин, Владыка"). Помимо синонима "Адонай" в быту широко используется и аппелятив, заменяющий запретное имя Господа, - hа"Шем" (Это "Имя") или "Барух hашем" ("Благословенно это имя"). Такой, вероятно, общесемитский подход к наименованию божества применялся, в частности, и у аравийцев (см. выше), и в Аккаде: название бога Солнца - "Шемеш" означает: (это) "Имя"- огонь"»; а тоже и в Ханаане: название неба (бога Неба) - «Шеммаим» значит: (это) «Имя» - (высокая) вода». Существует мнение (88.с97), что слово "shem" ("шем" - на ивр., a на акк.  - "шуму") - производное от шумерского выражения "she (shu)-mu" - "(то), что (есть) "mu", где "mu" - шум. термин. Это слово ("mu") ранее обозначало «(то), что (есть) поднимающееся», напри­мер, "растущее растение" (и, возможно, «то, что высоко (поднимается)», по-акк. «sha-mu» - «небеса»), а в более поздние времена - "то (как признак), почему кого-то запоминают".