Древний человек и божество, Том 2

Артефакты указывают на значимое увеличение в период неолита, а также и позднее числа женских скульптурных фигурок (по сравнению с количеством мужских), что подтверждает возрастание значимости образа Великой богини в изменившихся условиях уклада жизни (преобладание потребно­стей агрокультуры). Так, при раскопках объектов хараппской земледельческо-скотоводческой (пастушество) культуры «об­наружено значи­тельное число женских террако­товых фигурок, что, очевидно, свидетельствует о [тра­диционно развитом] культе богини-матери» (Г.М. Бонгард-Ле­вин «Древняя Индия. История и куль­тура». 2001). Знаменательно, что стату­этка, изображавшая богиню, стоящую с ребенком на руках, найдена и в IX в. до н.э. в Крыму.

Известно, что на заре земледелия (или до него), в частности, в Гёбекли Тепе изготовлялись (обнаружены) как женские, так и мужские статуи (найдено несколько экземпляров). В Чатал-Хююке (гори­зонт VI; ок. 6000 лет до н.э.), обнаружены бесфор­менные статуэтки мужского божества, стоящего на спине быка (бог-отец). Хотя со временем мотив мужчины на быке и заменяется изображе­нием только быка, вначале - рогатой головы, а далее - лишь рогов (позднее стилизованных), но совсем не исчезает: в Библе, в храме Баалат-Гебал (восстановлен ок. 2000 г. до н.э.) найдены печати с изображением стоящего на быке бога Адду (позднее Хаддад). Характерно, что некоторые скульптуры и даже отдельные храмы в Мохенджо-Даро и Хараппы были посвящены мужскому божеству, которое сопоставлялось с пра-Шивой (поскольку облик хараппского пра-Шивы иногда отождествляется с женским божеством, то эти храмы и скульптуры вполне могут соотносится с амбивалентной женской ипостасью Двуединого божества  (пра-Шива - андрогин).

Характерно, что в пластике матриархальных культур Телль ас-Савваны и Чога Мами (Средний Тигр, хассунская культура, VI тыс. до н.э.), значительно преобладает коли­чество женских фигурок. Мужских же статуэток - единицы, и все они, что примечательно, изображают состоя­ние эротического напряжения (очевидно, использовались в обрядах священного брака). В горизонте VI Хаджилара (ок. 5600 г. до н.э.) также встречаются изображения бога-отца лишь как партнёра по священному браку, паредроса (Mellaart J., Excava­tions at Hacilar, v.1-2, Edinburgh, 1970). Примечательно, что в Хаджиларе обнаружены глиняные фигурки женщин (Всеобщая мать), облаченных в одежду из шкуры леопарда, а также женщин (уже как матерей), сидящих на леопардах (паредрос) и держащих на руках их котят.

О заметном снижении (падении) роли образа бога-отца ок. 6500 г. до н.э. свидетельствует и то, что из двух сотен статуэток, найденных в святи­лищах (6300-5900 гг. до н.э.) Ахиллейона (Фессалия), только две являются изображениями мужских бо­жеств, а в позднем неолите Хаджилара (5700-5600 гг. до н.э.) уже не обнаружено ни одной фигурки, изображающей мужское божество (Дж. Мелларт. «Древ­нейшие цивилизации Ближнего Востока». 1982). В святилище горизонта II Чатал-Хююка (начало IV тыс. до н.э.), среди найденных девяти статуэток, также не найдено ни одной, представляю­щей мужчину (бога-отца). Статуэтки же богини-матери, в виде молодой или зрелой женщины, матери с ребёнком, обнаружены здесь в каждом из девяти больших раскопанных домов (в каждом доме  - по статуэтке).

Подобная культово-мифологическая тенденция не обошла и прадравидов (исконных носителей раннеземледельческой культуры), что, в частности, нашло отражение в их (и их потомков) негативном отношении к числу «семь». Это число символизировало как владыку Земли не только  шумерского бога Энлиля (эмб­лема Энлиля в виде семи точек - астральный знак Земли), но и прадравидийского бога-отца Шиву (при перечислении на иврите предметов мужского рода «семь» - «шив’а»; см. «Отцы Авраама»). В то время как шумеры, аккадцы и евреи (этносы патриархальных воззрений) полагали число «семь» однозначно благоприятным, на языке дравидов-телугу данное число считается несчастливым (означает несчастье), поскольку то же слово (термин) означает и «рыдать» (А.Е. Снесарев). Так, при подсчёте чего-либо вместо числа «семь» у телугу было принято говорить «шесть и один» (дабы не произносить "семь" и тем самым не накликать несчастье). Уместно привести в качестве иллюстрации и поверье, бытовавшее среди тамилов: птица "ворон" знаменует собой несчастье (а как отмечалось выше, у шу­меров ворон - птица бога Энлиля, эмблема которого - число семь (т.е. ворон знаменует собой несчастье, поскольку, в частности, соотносится с числом семь, эмблемой бога земли)). Вместе с тем, тамилы всё же иногда ищут расположения ворона (связан с культом предков; ворон в особых случаях снимал с людей (поглощал) ритуальную нечистоту), а для гондов убийство ворона - большой грех.

Важно подчеркнуть, что Дж. Мелларт убежден, что именно в натуфийский период «положено начало... культу Богини-матери» (по всей вероятности, доминирование её культа и связано с тем, что анатолийские натуфийки-собирательницы перешли от собирательства к земледелию; поскольку почитание богини как Матери, родительницы, источника жизни и возрождения, а также как богини-охотницы или богини Неба (дождь, роса, свет и т.п.), зафиксировано не только со времён 35-30 тыс. лет до н.э., чему  свидетельст­вуют соответствующие статуэтки, но и ещё у неандертальцев  (захоронения и статуэтки)). Так,  Ж. Ковен (1994, p.41) считает, что корни доминиро­вания Великой богини как «той, которая рождает плоды земли», уходят в хайонимский период натуфийской куль­туры (X - нач. IX тыс. до н.э.). Вместе с тем (см. выше), существует и мнение о том, что формирование культа Великой богини, как матери растительного плодородия, может быть отнесено ко времени, когда начались регуляр­ные сборы дикорасту­щих злаков и плодов.

Представляется, что в качестве противовеса роли образа бога-отца как владыки земных (пресных) вод, возникло (в связи с необходимосью полива, проблемами ирригации) представление о существовании на небосводе эквива­лента всех великих рек (вод) Ойкумены, и о том, что их источник - Небо, Всеобщая мать. Так, в Мохенджо-Даро найдена глиняная табличка, на которой изображена река, извергающаяся из лона богини Неба (Г. Чайлд). В женском образе представлялась и небесная река Ганга, спустившаяся на землю, а также и зем­ное божество этой реки. Древние египтяне тоже верили в существование  «небесного» Нила. Поскольку у египтян (у которых, по меньшей мере, со времён V династии (см. ниже) отчётливо высвечиваются проявления патриархальной культуры и уклада жизни) сохранялось довольно много пережитков раннеземледельческого, «матриархального», бытия, то, наверное, поэтому Хапи, бог земного Нила, изображался у них в образе мужчины с женской грудью (как ан­дрогин).

Показателен и эпизод с богиней Нейт в мифе «Сказание о споре Гора с Сетом». Согласно повество­ванию, древняя Нейт удалилась от дел и живет на покое в городе Саисе. Однако в случае затянувшейся тяжбы между Сетхом и Гором («восемьдесят лет (боги) находятся в суде, и никто (даже сам владыка Ра) не знает, как рассудить их обоих»), именно к ней («отцу отцов и матери матерей»), обращаются за сове­том и решением боги Девятки: «Да не будем мы действовать в неведении нашем, но... отправим посла­ние к Нейт, Великой матери («озарившей первый лик»)... И что скажет она, то да сотворим мы». В по­слании к богине Нейт, составленном Тотом от имени Владыки Вселенной Ра, бог Тот почтительно называет себя, ве­роятно,  по старой традиции, - «слуга твой». И богиня Нейт принимает решение, отвечающее духу нового времени: «Отдайте сан (чин) Осириса сыну его Гору...  (а за непослушание сулит кары) иначе разгнева­юсь я, и небо упадет на землю» (М.Э. Матье).

Тексты Пирамид (XXVII-XXVI вв. до н.э.), несмотря на то, что господствующей космогонической концепцией в них является уже сотворение мира богом-творцом, все же сохраняют строки, прослав­ляющие богиню Неба Нут, некогда почитавшуюся величайшей матерью всей Вселенной (и самого Солнца): «О Великая, ставшая Небом… Взяла ты к себе каждого бога... Сделала ты их непреходящими, подобно светилам... И могуча ты над богами, души их - твои, и наследие их - твое, жертвы их - твои, и имущество их всё - твое» (84.).