Хорошо? – спросила она и задвигала рукой.
А потом головой приникла к низу его живота.
- Да… Да! – выкрикнул Бек.
«Давай! Давай, сволочь! Дёргай, тяни, рви плоть! Сладость… Сладость! Дай умереть! Сейчас, здесь – с тобой! С тобой, сука! Сейчас умереть, закрыть глаза, забыть, сойти с ума! Сдохнуть! Не потом – сейчас!»
Он застонал. Застонал. Долго, протяжно, раненым стоном.
Страсть его была смешана с болью.
Ему хотелось, чтобы не сперма, а кровь брызнула на простынь. Чтобы напрягшийся член его выбросил не семя, а загустевшую кровь.
И боль в высшей точке своей соединится с наслаждением.
И сине-белые искры вспыхнут в темноте на миг, и погаснут.
А потом наступит расслабление. Расслабление… Наступит! Наступит!
- Рви! – прохрипел он. – Рви!
«…У меня давно не было сновидений, доктор».
Вкус кофе показался ему чересчур горьким и вяжущим. Словно в чёрную гущу добавили лесных недозрелых ягод.
Конечно, это только казалось ему. Никто бы не стал так готовить кофе в стране, которая славится своими элитными кофейными сортами и давними, если не сказать – древними, кофейными традициями.
«Впрочем, кто знает, чем теперь они угощают туристов. Новая политика… Лишь бы деньги срубить с богатых иностранцев. Всё, что угодно можно ожидать».
Или просто его подводит вкус? Те самые вкусовые рецепторы на языке, которые раньше могли безошибочно распознать с десяток оттенков благородной кофейной горечи и ещё три-четыре оттенка не менее благородной кислинки – теперь будто огрубели или вовсе частью отключились и улавливали лишь самые грубые вкусовые тона, да и то весьма часто извращали их до крайности.
«Что-то внутри меня происходит нехорошее. Будто организм решил заранее перестроится, перейти от прежней моей устроенной жизни к той, что ждёт меня, если план мой осуществится. Сам себя загоняю в клетку, и организм противится… Он глуп, этот самый организм. Он смотрит и на шаг вперёд. У него есть только инстинкты, инстинкты примитивного животного. Мне, сейчас! Немедленно! Схвати это! Съешь! Нельзя отказываться от сытой жизни… Нельзя? Да нет, пожалуй, можно. И нужно. Пока не поздно. Пока эта сытая жизнь не взяла тебя за глотку!»
Борис позвал бармена.
- «Мохито»!
Поднял вверх палец.
Бармен, темнокожий, немного сонный парень кивнул в ответ и стал не спеша готовить коктейль.
«Странный у них тут испанский» подумал Борис.
Он, бывший военный переводчик, объездил в своё время почти всю Латинскую Америку с Карибами в придачу, но вот до Кубы почему-то так и не добрался.
Теперь вот – привела судьба.
Странный, странный тут диалект. Особенно у потомков африканцев.
Временами вот это древнее, незабытое, африканское - явственно слышится в речи. Тогда звучание её совсем перестаёт напоминать классический испанский язык. И разобрать что-либо становится очень трудно.
Да и его, похоже, не всегда хорошо понимают.
«Ладно, будет время для языковой практики…»
Борис усмехнулся, покачал головой и допил кофе.
- Прошу, синьор…
Бармен поставил на стойку бокал с коктейлем.
Час назад на мобильный позвонил Рамон и подтвердил готовность кубинцев к переговорам. Он назвал место встречи: на пересечении Малекона и Прадо. Назвал время…
Борис посмотрел на часы.
…Ещё сорок минут. Время есть. Пожалуй, один коктейль он успеет одолеть.
Ничего особенного от него не требуется. Надо просто выйти в указанный район и погулять там немного. Можно пройтись по набережной. Главное – не удаляться от указанного района.
Ну да, понятно. Гаванская набережная длинная. Многолюдная. Главная улица, можно сказать.
Много людей – это хорошо. Именно в толпе, особенно в суетливой и шумной гаванской толпе, Борис чувствовал себя сейчас в полной безопасности.
Вот так вот, со всех сторон окружённый людьми…
Ещё глоток.
…он и погуляет немного, любуясь на бьющиеся о камни Малекона мощные океанские волны.
Его найдут. Окликнут. Он сядет в машину. Вот, собственно, и всё.
Ничего сложного. Никаких паролей, тайных знаков, погонь с запутыванием следов. Всё просто и буднично.
Он – торговец, у которого возникли серьёзные проблемы. Проблемы он решает так, как привык – путём переговоров. И торга. Информация в обмен на безопасность. Просто сделка, ничего больше.
Всё, кажется, глотков больше нет. Что-то не берёт его алкоголь. А, впрочем, должен ли брать? Неужели непременно надо напиться? Неужели он не может держать себя в руках?
Он вышел из бара.
Небольшая прогулка по городу.
Он вышел к набережной. Длинной, бесконечной гаванской набережной.
Набережной, по которой летел ветер, бесшабашный и свободный ветер Малекона.
Ветер, срывающий с синих голов океанских волн белые шапки. Ветер, напившийся рома.
Ветер сладкий на вкус, кофе и сахар. Ветер горький, глоток настойки лимона.
Свободный…
Борис шёл по набережной. Шёл он медленно, в грустной задумчивости, низко опустив голову.
Рукава его широкой, разрисованной оранжевыми и зелёными пальмами гавайской рубашки раздувались под ветром большими белыми фонарями. Или парусами…
Парусами… чёрт бы драл эти паруса! Ветер гонит не в бухту, не в тихую заводь.
В болото! В заросшее мангровыми деревьями солёное болото.
И надо ещё добраться до этого пристанища. Надо ещё уговорить кубинцев…
Кажется, он всегда умел выстраивать отношения с людьми. Хотя, похоже, кубинцы - люди особенные. А уж те кубинцы, что приедут за ним – вообще… Непредсказуемые, честно говоря.
Кто знает, как они отнесутся к его предложению? Согласие на встречу – это ещё не подтверждение готовности к сотрудничеству.
Могут ведь решить, что его предложение – провокация. Он же торговец оружием, а когда такой человек просит о помощи, тем более – об убежище, то невольно возникает вопрос: «А почему он нам доверяет?»
И следующий вопрос: «А можно ли доверять ему?»
Откуда им знать, какие именно грехи на нём, Борисе, висят тяжким грузом. Какие стволы и кому он продавал, кого убивали его клиенты, каким товаром расплачивались…
Любой дилер-оружейник, помимо главных своих, ещё с десяток второстепенных грехов на себе тащит. И реализация наркотиков, и незаконный оборот драгоценных камней, и ещё много чего.
Попробуй такого у себя спрятать – до большого скандала дело дойдёт.
Хотя, если хорошенько подумать… Да, его план, конечно, небезупречен. Тюремное заключение – не лучшее прикрытие для бегства. Но в сложившейся ситуации это, пожалуй, единственная возможность выжить и переждать лихие времена.
В конце концов, нужно просто прожить, как-нибудь прожить всего несколько месяцев. От силы, быть может, год – полтора. Просто пережить это время. А там…
Он выйдет из игры. Он готов выйти из игры. Те, кто заказал его голову должны понять, что он не будет бороться за бизнес, не будет помехой на их пути. Он станет призраком. Тенью. Он исчезнет. Он готов бросить всё, всё отдать, разжать руки – и кинуть им заработанные деньги.
Берите! Хватайте! Подавитесь!
Видите, что вы сделали со мной? Я – загнанный, дрожащий от страха зверёк. Я сам, по своей воле лезу в ловушку, в зоопарк, за решётку.
Я – никто и ничто. Ноль! Пустое место! Все мои связи – ваши. Все мои контрагенты – ваши. Я отказываюсь… От всего! От всего!
Видите, где я теперь? Да, за решёткой. Вы знаете, что это значит? Я уже рассказал моим новым кубинским друзьям всё, что знал: о себе, о своём бизнесе, о вас, безжалостные мои охотники. Я вышел из дела. Я сбросил всю информация, которая у меня была.
Я теперь совершенно безвреден и бесполезен. Разве что кубинские друзья потянут из меня сведения… до поры, до времени.
Но вы… Оставьте меня в покое! Но хотя бы теперь дайте возможность ещё немного пожить!
Там, на пляже, меня ждёт мальчишка, который очень любит мороженое и воздушных змеев. И ещё – прогулки на катере. И компьютерные игры об этих… как их… Да, пиратах, флибустьерах. Разбойниках, вроде вас, господа…
Не обижайтесь. Прекратите охоту.
Я знаю вас, заказчики. Вы не в России, вы в Штатах. Я никогда вас не видел, и едва ли когда-нибудь увижу, но… Знаю, знаю вас.
Да, перебежала, перебежала наша компания вам дорогу. Теперь вы натравили на нас своих русских агентов. Натравите и ещё каких-нибудь… Мало ли их у вас по всему миру.
Но меня – оставьте в покое! На кой вам…
Чёрт!
Подхваченная ветром солёная, в брызги разлетающаяся пена перехлестнула через каменный парапет Малекона и холодным душем вылилась на его голову, разогретую банно-жарким полуденным гаванским солнцем.
Океанский рассол попал в глаза. Защипало, и слеза, выкатившись из уголка левого глаза, проползла по щеке и исчезла, высушенная ветром.
«Щиплет…»
«И ещё одно обстоятельство, синьор» сказал Рамон. «Никаких телохранителей! Это условие кубинской стороны. Извините, синьор, но я ничего не могу поделать. На время переговоров кубинская сторона гарантирует вам безопасность. Остаётся им верить… Или не встречаться».
«У меня не выбора, Рамон. Мне нужна их помощь. Придётся поверить. Ждите в гостинице. Ты… Не отключай телефон. Носи его всё время с собой. Как только переговоры закончатся, я позвоню тебе. Сразу бери своих людей и поезжай в то место, которое я назову. Я постараюсь не расставаться с кубинцами до твоего приезда. Но ты должен будешь добраться быстро, очень быстро! Понимаешь?»
«Господь нам поможет!» ответил Рамон. «Господь добрый. Он всем нам обязательно поможет. Будьте спокойны, синьор. Рамон не теряет клиентов…»
- Эй, парень!
Он повернулся на голос, подслеповато щурясь. Протёр глаза.
Водитель-таксист, пожилой мулат, высунулся из окна новенькой белоснежной «Шкоды» и призывно махал ему рукой.
Борис медленно, мягким кошачьим шагом, подозрительно оглядываясь…
«Совсем я что-то… Сердце не на месте. Нет, спецагента из меня не получится. Сугубо, понимаете ли, штатский и мирный я человек. С расшатанными нервами. А ведь погоны когда-то носил, был военным переводчиком. Но штатский, штатский я в глубине, в душе, внутри! Всю жизнь покоя не хватает…»
…подошёл к машине. Наклонился к водителю.
- Синьор, я…
- Садись в машину! – отрывисто бросил водитель.
- Какая-то ошибка! – путаясь в словах, растеряно пробормотал Борис. – Я не вызывал такси.
- Садись! – громче и строже повторил водитель.
Это прозвучало как приказ.
«А таксисты, пожалуй, так не разговаривают» подумал Борис.
Он взялся было за ручку, но замер на мгновение в нерешительности.
- Как меня зовут? – спросил он водителя. – Вы знаете моё имя?
Водитель посмотрел на него с недоумением.
- Парень, о чём ты? Я не обязан запоминать имена! И хватит тянуть время! Ты сам просил о встрече. Просил?
- Да, - почти шёпотом произнёс Борис.
Таким тихим шёпотом, что его короткое «si» заглушил грохот тяжёлых волн.
- Раз просил, то садись, - решительно заявил водитель. – Моя задача простая: встретить тебя и немного покатать по городу. Минут через пять в машину сядет… В общем, тебе будет с кем поговорить. А я отвезу вас в тихое, спокойное место. Это чтобы вашему разговору никто не мешал. Нравится такое предложение?
Борис думал над услышанным секунды две. Потом кивнул и, решительным жестом открыв дверь, присел на заднее сиденье.
- Хавьер, -
