тебя не знаю, как работу выполнять? Да я тут двадцать лет стою! Пшёл отсюда, пока милицию не вызвал!..
Слова сторожа показались Санте обидными, и он отключил его ударом в сонную артерию.
- Профессионал, тоже мне! – возмущённо воскликнул Санта и брезгливо сплюнул сторожу на макушку.
Подхватил рюкзак и быстрым шагом двинулся в сторону подстанции.
- Дяденька, ты в урне не копайся! – взволнованно сказал Кроту юный бомж лет пятнадцати от роду.
Бомж был явно во власти «Момента», которым здорово склеил себе мозги, потому был бледен, всё время дрожал и озирался по сторонам, по-рачьи выпучивая белые от химического безумия глаза.
- Ты не копайся! Тут менты злые, меня два раза прибили. Больно! Сказали, в следующий раз так просто не отпустят, отрабатывать заставят. Я отрабатывать не хочу, мне кишечник надо зашивать, а у меня нитки нет. И иголки нет!
Бомж захихикал и затопал ногами.
- Не учи учёного, - проворчал Крот. – Я поболе тебя бродяжил! Меня мусором не запугать…
Он достал из урны пивную бутылку и разбил её об мраморную колонну.
В вестибюле метро перед турникетами раскачивалась толпа. За мощным её и ровным гулом звона стекла никто не расслышал.
Юный бродяга восторженно смотрел на Крота.
- Дядь, я с тобой пойду! – решительно заявил бомж. – Ты мужик весёлый!
- Отдыхай, сопля. – добродушно ответил ему Крот. – Тут сейчас такое веселье будет!..
Бутылочное горлышко, «розочку» с хищно-острыми краями, Крот положил в карман куртки.
«Самому бы не обрезаться, когда буду доставать» подумал он.
И пошёл к турникетам.
Марселю не повезло. В опорном пункте для него нашлось лишь трое врагов. Двое милиционеров и один усатый мужик в кожаной коричневой куртке с красной повязкой на рукаве.
Перед смертью мужик кричал, что он не дружинник и забрёл сюда случайно.
- Я не активист! – доказывал мужик перед тем, как захлебнуться кровью.
Милиционеры вообще ничего сказать не успели. Марсель резал им шеи так быстро, что они умерли почти беззвучно, если не считать предсмертными звуками бульканье и слабые, протяжные хрипы.
С мужиком вот едва промашка не вышла. Красная его повязка до крайности удивила Марселя. Он и понятия не имел о том, что милицейские возродили дружину.
Марсель замешкался на долю секунды. И едва не упустил добычу.
Мужик завопил истошно и заметался по коридору. Едва не убежал!
С трудом нагнал его Марсель и исполосовал кухонным ножом.
И тут только заметил, что здорово перепачкался кровью.
«Ё-моё!» расстроился Марсель.
В таком виде на улицу не выйдешь. То есть, выйти-то можно, но далеко уйти – вряд ли. Как бы ни были люди глупы и нелюбопытны, но на прохожего, который в крови по уши, внимание обратят.
Марсель решил дождаться какого-нибудь посетителя и аккуратно раздеть его, по возможности избегая резни.
«Задушу» решил Марсель. «Лишь бы размер одежды был подходящий».
И тут он услышал слабый шорох, доносившийся из дальнего конца коридора.
Марсель мягким и неслышным кошачьим шагом двинулся на звук.
Коридор шёл изгибом и упирался в тупик. Полутёмный аппендикс этот огорожен был решёткой. Стальные, прочно сваренные прутья шли от пола до потолка.
Посередине этой стальной ограды установлена была решётчатая же дверь, укреплённая металлическими полосами. Дверь была заперта на большой амбарный замок.
За решёткой на деревянном топчане сидел, поджав ноги, мужик и испуганно смотрел на Марселя.
- За политику сидишь? – строгим голосом спросил его Марсель.
- За неё! – с готовностью подтвердил сиделец. – За неё самую! Жену ножом полосонул!
Марсель обмерил взглядом мужика.
- А обувь у тебя какого размера?
- Сорок два, - растеряно произнёс сиделец, не понимая ещё, куда клонит этот страшного вида человек с ножом в руках.
- Где ключ? – продолжал допытываться Марсель.
«Неужто выпустит?»
- У Володьки Чубарова, участкового нашего! – радостно воскликнул сиделец. – Он в третьем кабинете сидит, на месте должен быть!..
- Не сидит, а лежит, - поправил его Марсель.
- Опа, - растеряно произнёс мужик.
И погрустнел.
Марсель, пока искал ключ, перемазался в крови ещё больше. Правда, по счастью, рукава он заранее закатал и рубашку кровью не испачкал. Разве только несколько маленьких капель, совсем незаметных…
- Вот!
Марсель открыл дверь и сразу прихватил оробевшего мужика за шиворот.
- Выходи!
Мужик на ватных ногах пошёл вслед за Марселем к выходу.
- Стой!
Освобождённый послушно встал.
Марсель наклонился и подёргал его за брючину.
- Штаны у тебя грязные. Не следишь за собой. А ещё пролетарий!
Мужик сжался и попытался отступить на шаг.
- Стой на месте, жертва империализма! – скомандовал Марсель. – Куртку и рубашку оставляешь себе. Штаны и ботинки отдаёшь мне. Быстро!
- А как же я,.. – начал было освобождённый пролетарий, но быстро осёкся и послушно начал раздеваться.
- Если не хочешь окровавленное одевать, - пояснил Марсель, снимая брюки, - то по улице в трусах побежишь. Ты гегемон, тебе стесняться нечего.
Марсель сорвал какой-то листок с доски объявлений, что висела в коридоре, и бумажным уголком попытался вытереть кровавые пятна на ногах.
«Насквозь пропитала, сволочь!»
Развернул листок и прочитал с выражением:
«Сотрудники милиции в своей работе должны руководствоваться законами Российской Федерации, защищать права граждан…»
Смял листок.
- Буржуйская пропаганда! Опричники капитала!
- Вот, - тихо сказал освобождённый, протягивая брюки и ботинки. – Ботинки это… Не чистил давно…
- Сойдёт! – ответил Марсель.
От брюк Марселя мужик в ужасе отшатнулся.
- Революцию в белых перчатках не делают! – строго сказал ему Марсель.
И добавил:
- Будут следователи спрашивать – расскажи им о пролетарской армии. Так и скажи: народные мстители расправились с эксплуататорами. И ещё…
Марсель с трудом натянул брюки.
«А поправился я в приюте. Раньше всё было в пору. А теперь вот в талии давит!»
- Принеси ручку из третьего кабинета. Я туда не пойду, а то опять кровью измажусь.
Мужик шариковую ручку искал минуты три, издавая время от времени тяжёлые, утробные хрипы. И, в конце концов, проблевался в кровавую лужу.
- Слабак! – решил Марсель и бросил листок на пол. – Хотел листовку написать…
- Ладно, - крикнул он мужику, - пиши прямо там, на обоях!
- Ы-ы! – промычал освобождённый в ответ.
- Армия освобождения, - продиктовал Марсель. – Да здравствует народная демократия! Смерть эксплуататорам! И восклицательные знаки не забудь где надо поставить.
Он выждал ещё минут пять, пока мужик дрожащей рукой выводил лозунги на стенах (ручка вскоре писать перестала, но, по счастью, раздобыл освобожденный огрызок синего карандаша).
- Ну, пока! Не давай себя в обиду, рабочий человек!
Мужик выбежал из опорного пункта минут через десять после Марселя. Из одежды до пояса был он прикрыт лишь трусами, но на полунаготу свою не обращал освобождённый никакого внимания.
Смотрел он прямо перед собой стеклянными глазами, и бормотал непрестанно что-то невнятное себе под нос. Покрытые бурыми пятнами полы куртки развевались по ветру и часто хлопали голубиными крыльями.
К груди мужик прижимал брюки, подаренные ему освободителем.
Вагоны с серой, скопившиеся на подъездных путях, загорались один за другим.
Вильгельм бежал вдоль состава, бросая зажигательные бомбы.
Густой, тяжёлый, удушливый дым повалил от горящих вагонов и, подхваченный ветром, чёрным языком потянулся в сторону Новогиреево.
«Шесть, семь, восемь, девять» считал вагоны Вильгельм.
Словно когтями царапнуло по горлу. Вильгельм закашлял. Пригнул голову и побежал подальше от вагонов.
На пути ему встретился ещё один состав, с цистернами.
«Нефть, тяжёлые… Не то! Не то!»
Метров через сто пошли цистерны с лёгким топливом.
«То!»
Оставшиеся бутылки он потратил на цистерны. И еле успел отскочить от оранжевого драконьего пламени.
«Если повезёт – скоро рванут. Тогда всей станции крышка!»
Он поднырнул под вагонами стоявшего на соседних путях состава, перекатился через рельсы, сбежал с насыпи, перепрыгнул через неширокую канаву – и побежал в сторону Кусковского парка.
И успел отбежать от путей метров на триста.
Объятые пламенем цистерны лопнули и над железнодорожными путями взметнулись огромные оранжевые шары.
Взрывная волна догнала Вильгельма и резким толчком в спину опрокинула на землю. Выгоревшая на солнце рыжая трава сомкнулась над ним.
Тяжёлый звук разрыва смял воздух и сброшенные с деревьев птицы заметались над оглушённым парком.
Туча, разбрасывая тёмные крылья, поднялась к небу.
Солнечный свет померк.
«Уходи, уходи…»
Вильгельм, пошатываясь, поднялся и, пригнувшись, побежал зигзагами к деревьям.
Зигзагами он бежал не потому, что уходил от погони или запутывал следы. Никто за ним не гнался. Да и едва ли кто-то на станции смотрел сейчас в его сторону.
Зигзагами он бежал потому, что болела невыносимо и кружилась голова. И бежать по прямой он просто не мог.
Вишняков остановился.
- Всё, дальше я тебя не проведу!
Охрану на входе они миновали относительно легко. Кажется, один из сотрудников в штатском попытался их остановить… По крайней мере, сделал шаг навстречу Лису.
Но Вишняков остановил его. Сделал это слишком поспешно… И разговаривал с сослуживцем как-то нервно, на повышенных тонах.
«Не нужно самодеятельности! Сомов знает обо всём!»
Лис стоял в стороне и улыбался сконфуженно.
«Я тут ни при чём» говорил он, обращаясь к стоявшим у входа милиционерам. «Все вопросы к сопровождающему. Он договорился с руководством. Я прикомандирован…»
Вишняков схватил его за локоть и потащил за собой.
- Если с моей семьёй что-нибудь случится, - повторял полковник, - я тебе всё припомню. И учти, ты отсюда не выйдешь! Не выйдешь!
Лис согласно кивал в ответ.
У галереи, что вела к Атриуму, Вишняков неожиданно встал как вкопанный.
- Повышенные меры безопасности, - пробормотал он.
- Что? – переспросил Лис.
- Всё, дальше я тебя не проведу! – решительно заявил Вишняков.
И показал на стоявших в конце галереи молодых людей в одинаковых серых костюмах.
- Эти тебя не пропустят. Даже по моему распоряжению. Только Сомов, лично…
- Меня ждут? – уточнил Лис.
- В том числе, - ответил Вишняков. – Сегодня повышенные меры безопасности. Шум…
Вишняков кивнул в сторону окна.
- …Демократы бунтуют. Или не демократы, а наоборот… Совсем не демократы. Откуда они взялись, интересно? Неделю назад тишина была в Москве, никакого движения.
Он посмотрел подозрительно на Лиса.
- Не твои дружки постарались, Алмаз?
- Нет у меня друзей, - ответил тот.
Вишняков развёл руками.
- Я сделал всё, что смог. Это уже немало. Без меня тебя бы ещё на улице взяли… Что с семьёй?
Лис посмотрел на него с весёлым и хитрым прищуром.
- Через две минуты здесь будет очень шумно. Вот это будет тот самый сигнал, по которому освободят твою семью. Ступай с богом, полковник!
Лис дождался, пока Вишнков отойдёт от него шагов на пять и крикнул вслед ему:
- Спасибо за помощь, Андрей Александрович!
«Сволочь!» подумал Вишняков и перешёл на бег.
Подальше, подальше от этого места!
На выходе, у седьмого
