имя твое Изольда, или псевдоним. Пока ты ксерокопию паспорта для американской визы меня не попросила сделать.
- Ну, вот, теперь же ты знаешь!
- Знаю, но что? Что ты - Изольда Артуровна Газарян, родилась в Армении, в Ереване, воспитывалась в семье государственного чиновника Артура Суреновича Газаряна, который с советских времен занимал в правительстве Армении немаленькую должность, а позже даже баллотировался в президенты этой Республики, но немного не хватило голосов. Что он был хороший политик и прекрасный семьянин, и даже удочерил однажды оставшуюся без родителей маленькую девочку, дал ей свою фамилию и свое отчество, и воспитывал ее, как собственного ребенка. Вот и все, в общем.
- А ты немало знаешь, оказывается! - Усмехнулась Изольда. - Вот кто у нас экстрасенс! Только не говори, что все это ты прочел по моему паспорту!
- Покопался в старых газетах.
- Зачем?
Вадим пожал плечами.
- Потому, что мне интересно все, что связано с тобой!
- Да-а? - Темная бровь изогнулась, как знак вопроса. - И давно?
- Какая разница? Если можешь рассказать - расскажи, пожалуйста. Конечно, я не могу тебя заставлять. Может быть, есть вещи, которые тебе вспоминать непросто. Даже с родными людьми иногда бывает тяжело.
- Нет, они были хорошие люди! - Сказала она, подумав. - Да и мой муж, если разобраться, был совсем неплохой человек. Просто ему досталась не та жена! При его положении, ему была нужна красивая и мудрая женщина, которая вела бы дом, растила детей и пекла лепешки, а я!
Она махнула рукой.
- Ты выходила замуж? - Изумился Вадим. - Серьезно?!
- Не выходила. Меня Сурен выдавал замуж. Его отец просил перед смертью, как старшего брата, позаботиться обо мне. Ну, вот, видимо, так он понимал заботу!
Горькая насмешка прозвучала в последних словах Изольды. Вадим смотрел на нее с изумлением: в первый раз он стал свидетелем таких откровений.
- А говорила, нет у тебя братьев.
- Так Сурен не родной мне! Как и другие дети Газаряна. У них с женой трое детей было. А меня, как ты уже знаешь, взяли из детского дома. Мне уже шесть лет было тогда - не такой возраст, чтобы не помнить!
- А чего им понадобилось чужого ребенка брать? Я так понимаю, они были уже не молодые тогда?
- Это жена Газаряна настояла, сам Артур Суренович не хотел. Дети были уже взрослые, сам он - преклонного возраста. А почему? Тут, видишь ли, долго рассказывать.
- А у нас долгая дорога. На твой Арбат через все возможные вечерние пробки пилить! Так что, можешь начинать.
- Ну, что же. Устанешь слушать - скажешь. Ничего особенно интересного в этой истории нет. Когда-то в молодости она, жена Артура Суреновича, ждала ребенка. Ей мечталось, что будет девочка, она даже имя приготовила для нее - яркое, необычное: Изольда. Но муж решил, что для ребенка время неподходящее. И так жестко поставил, знаешь: либо она прерывает беременность, либо он прерывает их брак. Что было делать? Она безумно любила его! Потом у них все было хорошо. Родился мальчик, в честь деда названный Суреном, потом еще мальчик, потом девочка. Но Сусанна Газарян все время тосковала о той, неродившейся, дочери. Чувствовала вину перед ней все эти годы. И вот однажды, ей гадалка, известная в Ереване, сказала, что ее девочка на самом деле не умерла. Будто бы, она много лет жила на какой-то другой планете, а потом заново родилась здесь, на Земле. И если она поедет в такой-то детский дом и отыщет там девочку по имени Изольда...
- Я так понимаю, она отыскала тебя?
-... То эта девочка и есть ее дочь. Артур Суренович, человек трезвых взглядов, едва к врачу жену не отвел, когда услышал про все это. Но подумал и решил, что удочерение сироты не повредит его репутации, возможно, даже наоборот. А если этот приемыш сделает его жену счастливой... словом, почему нет? Я узнала про все это лет в десять. Тогда мне начала сниться девочка в белом, похожая лицом на меня. Она говорила мне: "Береги маму! Ты у нее вместо меня!". Тогда я стала расспрашивать, и мне все это рассказали.
- А своих настоящих родителей ты помнишь?
- Откуда? Я подкидышем была. Только полоска бумаги с именем - и все! Может и впрямь инопланетянка, кто знает? - Изольда усмехнулась. - Газаряны очень хорошо ко мне относились и я скоро привыкла называть Сусанну - мамой, а Артура Суреновича - отцом. Она, как мне иногда кажется, любила меня даже больше родных детей, была привязана ко мне. Отца мне тоже не в чем упрекнуть - он дал мне все. У меня было столько праздничных платьев, с ленточками и кружевами, сколько у моих сверстниц не было будничных. Мои заграничные игрушки, как сейчас помню, не помещались на полках. Отец привозил из командировок, а я их дарила подружкам, потому, что никогда не любила играть в них. От конфет, бывало, аллергия разыгрывалась. Что еще? Лучшая в стране гимназия, бассейн, секция конного спорта, кружок народных танцев. Как я танцевала, Боже мой! Куда там вашим Светкам, Снежкам! Правда, всего этого все равно не хватало, чтобы купировать мою энергию. Сколько неприятностей я причиняла своим характером, и родителям, и учителям! Мама то и дело плакала от моих проделок, а отец... знаешь, он меня даже побаивался. Серьезно! Я же странная была всегда. И сны у меня про будущее были, и так, вообще. Вслух отец смеялся: "Дожили, своя провидица растет в доме! Не лишнее в наше непредсказуемое время!". Но я-то видела: я его пугаю. И старалась поменьше говорить об этом. Мне мама говорила, что свои сны и видения надо хранить при себе, не надо всем про них рассказывать. И, хоть в душе я не была с ней согласна - по мне, если что-то человеку дается, он должен идти с этим к людям, а не прятать это от них! - Но я слушалась маму.
Я дорожила своим счастливым детством, в котором меня все баловали и никто мне ничего не запрещал. Даже когда я решила бросить школу. Почему-то вдруг захотелось работать, приносить пользу, не знаю...Закончила девять классов, и сбежала в профессиональное училище, на парикмахера учится. Вот тут конечно, мама... Это уже было за гранью для нее. Она со слезами просила меня вернутся в гимназию, призывала подумать, наконец об отце, он известный в стране человек. Дочь Газаряна стоит за креслом в парикмахерской! Что люди скажут?! В общем, это был шум на весь дом, светопредставление! Но меня отец поддержал, он сказал тогда: "Оставь Изольду! Это ее жизнь, и пусть она поступает в ней так, как сама считает нужным". Потом улыбнулся мне и добавил: "Если моя дочь будет работать честно, не важно где и кем, то никто ничего плохого не скажет, ни о ней, ни обо мне!" Вот так! Он был хорошим человеком, мой отец. Настоящим! И через год я уже работала.
- Парикмахером?!
- Да, в мужском зале! А что тебя так удивляет? Между прочим, мне там ужасно нравилось. Все любили меня, считались со мной. И, главное, совсем не потому, что мой отец в правительстве заседает, а брат - в Комитете госбезопасности. Людям, которые приходили ко мне стричься, плевать было на это! Как и тем, кто работали со мной. Меня любили просто за то, что я такая, какая я есть. И я была счастлива от этого... Да... Жаль, что счастье не может длиться вечно! Когда родители умерли, все разом изменилось.
- Они... умерли одновременно? Какая-то катастрофа? Извини, ты можешь не отвечать, если тебе тяжело.
- Чего уж там! Рассказывать, так рассказывать. Я ничего не делаю наполовину. Нет, отец умер от сердечного приступа. У него были неприятности на работе. Я знала, в чем дело, хотя он никому не рассказывал. Я вообще многое знала и знаю, и объяснить, откуда, - не могу... Я хотела помочь ему. Не сумела... Не хотел он моей помощи, понимаешь? Даже наоборот, может, я и ускорила его смерть...
- В каком смысле - ускорила? - Удивился Вадим. - Ты что такое говоришь?! Ты же любила его!
Изольда покачала головой.
- Вот именно, что любила! Я всегда приношу несчастье тем, кого люблю. И тем, кто любит меня...
Вадим осторожно положил руку на плечо Изольды. Она не заметила этого.
- Когда он умирал... Когда ему было плохо, и "скорая" все не ехала, я хотела... я пыталась что-то сделать... Хоть что-нибудь! А он... он меня отталкивал. Из последних сил, пока они еще были, он отстранял мои руки, и говорил... Боже, что он говорил! Что я не дочь ему, и вообще не человек! Что я вошла в его дом, как зло и все вокруг меня непонятно и страшно... Я слушала и вздрагивала от каждого слова, как от удара! Потом одумался, когда врач приехал. Сказал: "Прости, изольда, ты ни в чем не виновата. Просто я всегда хотел, чтобы ты наша была, совсем. Но не получилось. Столько лет прошло, а ты все равно другая, чужая ты!". Грустно так сказал. А потом позвал Сурена, своего старшего сына. Сурен у нас был парень что надо! Блестящий офицер, твердый, решительный! Подростком я его обожала, потом мы отдалились друг от друга, но все же, я не ожидала, что он поступит со мной так!
Несколько секунд она молчала. Вадим встревожился:
- Иза!
- Нет, ничего, все нормально. Только курить хочется ужасно! Я окно открою?
- Открой. Но рассказывай, пожалуйста, дальше!
- А не врежешься никуда? Ты же такой впечатлительный!
- Что - я? Для меня это только история, а для тебя - жизнь!
- Да. И эта жизнь переменилась в одночастье. Отца похоронили, мама пережила его всего на месяц. Не помню, что там говорили по этому поводу врачи, но знаю: она умерла оттого, что не смогла без него жить. Она его безумно любила! До последней минуты она держала меня за руку, словно боялась оставлять. Наверное, я еще казалась ей ее маленькой девочкой, которую она когда-то потеряла и так хотела найти. Я знала, что она любила меня, и чувствовала, как эта любовь уходит вместе с ней... С кладбища я убежала - не было сил возвращаться в разом опустевший наш дом. Был у меня мальчик. Скромный такой, застенчивый. В любви мне признавался, говорил, что жить без меня не сможет. Убежала к нему. Всю ночь - хорошую, летнюю Ереванскую ночь, мы с ним гуляли. Бродили по набережной, по улицам. Я плакала - он терпеливо успокаивал меня. Я говорила - он слушал. В это время по всему городу нас искали. Его - родители, меня - Сурен. Нам ни до кого не было дела. Мы встретили у реки рассвет и он, краснея, спросил разрешения меня поцеловать. Я разрешила. Этот первый поцелуй с запахом рассвета и слез, я не забуду всю жизнь.
Утром я пришла в свою комнату, легла спать. Когда проснулась - обнаружила, что дверь заперта. При жизни родителей меня ни разу не закрывали. Я даже не знала, что моя комната запирается в принципе, а тут! Я начала стучать, кричать, подняла ужасный шум, который и мертвого разбудил бы, но никто даже не ответил. Сурен пришел только вечером, и твердым тоном человека, который все давно обдумал и решил, объявил мне, что устал за мной бегать, устал от моих выходок, которыми я рискую опозорить всю семью, что он, как старший брат, не может больше этого терпеть, должен на кого-то переложить эту ответственность, в общем, что до послезавтра я из этой комнаты не выйду.
- А что должно было быть послезавтра? - Спросил Климов с невольным волнением.
- Не догадался? - Покосилась на него Изольда
Он покачал головой.
- Моя свадьба. Сурен нашел мне жениха, и какого! Не беда, что я не видела его ни разу до этого дня! А может, видела, но не обращала внимания? Ведь наши отцы, как оказалось, работали вместе. Он был из хорошей семьи, состоятельный, красивый. Да, очень красивый! Приедем - я покажу тебе фотографии, у меня
