сработаемся, - подал мягкую, неприятную на ощупь, длань.
Совещание прошло на редкость в темпе, не позволив Чирикову выспаться. Варягин отчитался о скудных успехах и завуалированных промахах в работе вверенной ему шарашки, посетовал, как всегда, на отсутствие вездеходного транспорта и дефицит кадров, рассказал и о текущих делах, закончив загнивающим делом грабежа ювелирной лавки и пропажей её владельца. Следом, не ожидая приглашения, вылез чужак Книппер, сходу пожаловавшийся на искрящие контакты администрации с полицией, в чём видит вину руководства полиции, но тут же заверил, что последнее дерзкое ограбление, затрагивающее честь не только полиции, но и властей города, будет расследовано городом, и для этого у полиции есть дельные специалисты, а город окажет им всемерную помощь. И, чтобы укрепить просьбу об оставлении дела Веймара городу, пообещал, поморщившись, что надеется наладить деловые взаимоотношения с руководством полиции. И сразу оговорился: только для этого надо постараться обеим конфликтующим сторонам, но в первую очередь, полицейским. Генерал, молодчина, тоже не стал рассусоливать на вводной части, а сразу прояснил, что следователи приехали по случаю пропажи человека. Где он, неизвестно. Вполне возможно, что уже за пределами области, и обширнейшие поиски малой полицейской службе не по силам.
- Мэр настаивает на оставлении в городе дела об ограблении ювелирного магазина. Что за дело? На учёте такого нет. У вас есть заявление от потерпевшего? – спросил Варягина. Тот мгновенно превратился в варёного рака. Провал! Вот что значит пренебрегать бумажками.
- Майор Лапшин? – обратился шеф к помощнику, перекладывая вину на него.
- Заявления нет, - подтвердил второй недоваренный рак. – Собирались оформить на следующий день, но потерпевший исчез. Возьмём сегодня у его помощницы.
- Это ваши проблемы, - обрадовал генерал сразу же засиявшего от удовлетворения Книппера, - вам и решать. Всё, - прихлопнул ладонью по столу, - все свободны, кроме Лапшина, - распустил блиц-совещание.
Когда все поспешно ушли, генерал призывно махнул рукой.
- Давай ближе. – Лапшин послушно пересел ближе к инквизиционному столу. Он ждал жёсткой встрёпки, на которую в профилактических целях не скупилось высокое начальство. Непонятно только, за что? Скорее всего, опять же по делу исчезнувшего Веймара, оставившие свои проблемы Лапшину. – Варягин недоволен тем, что ты работаешь не по чётко разработанным планам и версиям, а по непонятным наитию и ощущениям, часто руководствуясь интуицией, что проконтролировать невозможно, отчётность по ним не составишь и следующие шаги не наметишь, потому что уже намеченные вдруг отвергаешь, осуществляя незапланированные, и перекидываешься на другой след. Так?
- И так, и не так.
Генерал недовольно поджал губы, нахмурил брови, готовясь начать встрёпку, но решил помедлить и дать объясниться наковёрному.
- Интересно… Ну-ка, поясни!
- Я отвергаю расплывчатую раннюю версию, когда фактов мало, которая нужна для отчётности и для СМИ. Толку от неё никакого, она только вредит следствию, висит путами, сдерживает розыск, заставляя придерживаться надуманного. Моя версия зреет по ходу следствия, по мере набора улик и полностью будет готова при передаче материалов суду.
- И как прикажешь контролировать, оценивать твою текущую работу?
- А никак, - живо ответил Иван Алексеевич, закусив удила и не ожидая от разговора ничего для себя хорошего, кроме крепкого пинка под зад. – Не надо оценивать преждевременно – не всегда лошадь, одолевшая первый круг первой, такой же будет и на финише, если её начинают не вовремя пришпоривать. Оценивать следует только результат.
- А напорешь горячку? – зудел босс в противовес.
- Значит, исполнитель выбран не тот.
- А ты сам – ни при чём? – скептически хмыкнул тот, кто выбирает. – Удобно устроился.
Лапшин скривил губы в подобие лёгкой улыбки.
- Ну почему же? Наоборот: беру всю ответственность на себя. Не против кратких информаций по утрам. Не люблю, когда виснут на мозгах, навязывая пустопорожнюю помощь и профилактические наставления, Если понадобится, попрошу сам. Разве мало у нас подконтрольных следователей погорело на взятках и превышении полномочий? – Генерал недовольно поморщился. – В сыщицком поиске важна свобода действий. Порой события меняются с такой быстротой, а свежая мысля приходит так неожиданно, что поставить в известность руководство и испросить разрешение на новый поиск, времени не остаётся.
- Но у нас не частный сыск, - заметил, сопротивляясь, чин.
Иван Алексеевич согласно помотал уставшей головой.
- А у них есть одно явное положительное преимущество.
- Интересно, - поощрил генерал, - какое же? – и нарвался на неприятный ответ.
- Они не держат лишних в управлении. - Генерал от неожиданного прозрачного намёка даже крякнул, но стерпел. Постукал торчком карандаша по столу, выдерживая паузу, встал и отошёл к окну. Почему-то всех начальников тянет искать разрешения тупика за окном. – У вас сколько заместителей? – Начальник не ответил, может, и сам толком не знал. – Вам хоть какая-нибудь живая работа достаётся? – капал нахал, явно нарываясь на пинок, и опять ответа не было.
Не оборачиваясь, задумчиво, генерал поделился своими нелёгкими мыслями:
- В наше время, когда была масса тяжёлых дел и не было ни специалистов, ни опыта, приходилось работать и так, наощупь, но в ваше время всё зарегламентировано, даже культура и искусство, всё отдано под контроль и отчётность, и потому инициативность и всё прочее пресекаются незыблемыми ведомственными правилами и приказами, продуманными до буковки шишколобыми администраторами и бумагоёмкими академиками, и их не пересилишь. И чем дальше, тем будет хуже. – Опять подсел к столу, посмотрел на партизана смягчённым взглядом. – Ничем не могу утешить, я больше, чем ты, повязан путами инструкций, выкручивайся сам, как сможешь. – Подвинул к себе чистый лист бумаги, приготовил ручку. – Рассказывай, да поподробнее, что навыдумывал с алмазной мафией. – Это прозвучало явно со слов Варягина. Лапшин, избегнув порки, ожил, расслабился и решил, ничего не утаивая, поделиться с фартовым, в общем-то, большим человеком всем, что знал, о чём думал, о чём договаривался, всеми косвенными уликами, которые не прислюнишь к делу. Тем более что оно, за которое уцепился, интересное и увлекательное, так или иначе уплывёт из его ведения вместе с исчезнувшим маровым. Когда закончил, генерал снова отошёл к окну в поисках оценки услышанного, не запечатлённого на бумаге. Постоял там, раздумчиво вглядываясь в промозглый ненастный день, замутнённый мокрым снегом, и, не найдя ясного решения, вернулся за стол. – Нам поступали сигналы, что через область проложен трафик драгметаллов и камней, но пока никаких зацепок не появлялось. Если ты прав, то предстоит большая схватка… а так не хочется, особенно под Новый год. – Взял в руки листки, прочёл, что записал во время рассказа Лапшина. – Какие шаги мыслишь следующими?
Иван Алексеевич выдохнул, позволил себе вольготно пошевелиться, подвигав уставшими плечами, словно сбросил с них тяжкий груз.
- Хотелось бы прежде покопаться в мобильнике, который выпал из погибшего лихача в ДТП.
- А есть?
Лапшин улыбнулся.
- Наши сержанты случайно подобрали.
- Случайно ли? – засомневался ушлый начальник, а не менее ушлый начальник сержантов промолчал, не решаясь врать. – Ладно, - смягчился генерал, - что сделано, то сделано, давай его сюда, вместе посмотрим, если не возражаешь. Даже любопытно, - он отодвинул бумаги на край стола, освобождая место для вещдока. Глаза его засветились азартом старого сыщика, почуявшего верный след.
Память гаджета была обильно забита псевдоименами, кликухами, буквенными обозначениями, и по всем этим номерам предстояло звонить и допытываться, кому принадлежат.
- Будем? – спросил Лапшин.
Генерал отодвинул мобильник.
- Без меня, мне пора до дому.
- И мне пора, - Иван Алексеевич забрал телефон, сунул во внутренний карман куртки, встал, не ожидая разрешения. – У меня на это время назначена встреча с младшим лейтенантом Карцевой, которая целый день пасёт Адама. – Он побоялся, что генерал прижулит мобильник как вещественное доказательство к переданному в область делу, но справедливый начальник только проводил взглядом исчезнувший гаджет.
- С кем, с кем? – внезапно заинтересовался намеченной Лапшиным встречей.
- С младшим лейтенантом Карцевой, нашим новичком, - повторил Иван Алексеевич, не поняв заинтересованности высокого шефа.
А тот пригладил волосы на затылке и приказал:
- Звони, пусть приходит сюда.
Лапшин замялся.
- У меня нет её номера. Не обменялись ради конспирации.
Генерал улыбнулся, достал свой мобильник.
- Зато у меня есть. Кон-спи-ра-аторы… - произнёс насмешливо. – Иван Алексеевич не стал ни о чём спрашивать, хотя и очень удивился, а областной полицмейстер, загадочный обладатель связи с молодой полицейской, неторопливо нашёл адрес, дождался ответного сигнала. – Карцева? – Оттуда послышались какие-то радостные девичьи всхлипы. – Немедленно в местное управление. – Что-то ещё в ответ. – Он здесь. Всё, - построжал голосом. – Выполняйте, - и отключился. Посмотрел, улыбаясь глазами под нависшими бровями, на замороченного подчинённого. – Соизволят явиться не запылиться. – Чуть помолчал. – А тебе ещё предстоит допрос помощницы Веймара, так? – подсказал притихшему сыщику, уже догадывающемуся, в какую историю влип, не ознакомившись с анкетой новичка, любителя сыска.
- Да нет, - медленно возвращался в реальность. – Мы её уже допрашивали.
- Почему же смолчал, когда я поставил вам на вид? – сердито пробубнил огорчённый ревизор.
Лапшин тоже поглядел в окно, завешанное падающим снегом.
- Надо же было оставить хотя бы малую причину для нашей взбучки и лучше такую, по которой можно оправдаться, - объяснил дерзко.
Генерал захохотал, одобрив хитрость выдумщика.
- Ну, ты и ловок! Петушишься?
- Нет, лавирую.
- Смотри, невзначай наткнёшься, - миролюбиво пригрозил старший.
Приятному разговору помешал требовательный стук в дверь. Она открылась, не дожидаясь разрешения, и в кабинет ворвалась, сияя раскрасневшимся лицом, Карцева.
- Товарищ майор! – проорала звонко, глядя на генерала. – Разрешите обратиться к товарищу генералу?
- Обращайтесь, - и не успел Лапшин разрешить, как она уже повисла на шее генерала.
- Ты как здесь? Когда? Что мама? – посыпались неуставные нештатные вопросы, заставив лишнего стеснительно отойти к окну и ещё раз вглядеться в снежные жалюзи.
- Ладно, ладно, - проворчал довольный папаша, - хватит лизаться, неудобно. Сначала доложись майору. Лапшин, - позвал стоявшего к ним спиной Ивана Алексеевича. – Объяснитесь тут, а я пока выйду к своим.
Когда он мягко и плотно закрыл дверь за собой, взмокший старший следователь попытался повиниться:
- Извините, - промямлил, приглаживая, казалось вздыбившиеся, волосы, - не знал, - и поспешил перейти к делу. – Присаживайтесь, - обратился не по-должностному на «вы», стараясь не встречаться взглядом. – Рассказывайте, - сам присел на один из приставных стульев, а она – рядом, внимательно в него вглядываясь.
- Иван Алексеевич, - назвала вдруг по имени, - для вас я не дочь генерала, а
