прояснились.
– Мне ведь и вправду взглянуть на вас, Аркадий, захотелось. А давай на ты? Не возражаешь? Вот и хорошо. Я тут неподалеку корпоратив устроил по случаю нового года.
– Новый год? Март же на дворе, – несмело удивилась Катя.
– Вот именно что март. Новый год по японскому календарю. А японцы – мои главные партнеры. Вот я каждый год по случаю ихнего нового года корпоратив в японском стиле устраиваю. Отсюда и маскарад. Впрочем, хватит лирики. Время позднее, пора к делу переходить. Значит, ты, Аркаша, утверждаешь, что любого посадить можешь?
– Любого не пробовал, – ответил Аркадий, внезапно испытав невероятное облегчение, ибо, глядишь, обойдется и LL его убивать не станет. – Только когда возмущение захлестывает.
– А возмущение отчего? Из-за грязных делишек богатеньких?
– В общем, да.
– И возмущение твое разит таких без промаха? Какой у тебя, однако, талант оригинальный. Нет, с тобой надо дружить. Так сколько ты за свою дружбу просишь?
– Два миллиона.
– Один, – с внезапной твердостью произнес LL, строго посмотрев на Сандалетова. Катя за спиной гостя делала супругу отчаянные жесты, дескать, соглашайся.
– Хорошо, пусть будет миллион, – сказал он, учитывая обстоятельства.
– Молодец, умница, широкий человек! – одобрил LL, достал откуда-то из-под кимоно чековую книжку и лихо расписался в ней, поставив в конце широкую закорючку. – Вот, держи.
Схема была та же, что несколькими часами раньше у NN – в оплату консультационных услуг, оказанных господином Сандалетовым.
– Пойду, пожалуй, а то засиделся, – сказал LL, дожевывая пятый или шестой кусок пирога.
С этими словами он поднялся, галантно поцеловал ручку Кати и был таков. Хозяева еще некоторое время слышали стук его деревянных шагов, но вскоре и они стихли.
– Надо же, а оказался вполне милый, – сказала Катя.
На этом завершился этот бесконечно долгий день, принесший в семью первые три миллиона. Согласитесь, неплохо?
***
С утра Аркадий забежал в банк, чтобы вложить оба чека на свой копеечный и давно не пополнявшийся счет. Отстояв полчаса в общей очереди, он добрался до окошка и протянул чеки сидевшей за стеклом юной особе. Особа, всем своим видом выражавшая беспредельную скуку и жалость к себе, тратящей драгоценные годы на обслуживание мелких сошек, мельком взглянула на чеки. Вдруг сонные глаза ее расширились, челюсть отвисла, она пристально взглянула на их подателя, убедилась, что он мелкая сошка и есть, и пробормотала: «Тут какая-то ошибка…Подождите минуточку, мне надо проверить». С этими словами она нырнула в банковские глубины. Не было ее довольно долго, но, наконец, она появилась. Да не одна. За ней поспешал представительный мужчина, уже заранее почтительно выгибающий спину. Оказалось, что это директор банка, который внезапно ощутил неодолимую жажду тут же с клиентом познакомиться. Он уважительно, как швейцар, надевающий на посетителя пальто в надежде на чаевые, полуобнял Сандалетова и увлек его в свой кабинет. Там он долго распинался о режиме наибольшего благоприятствования для вип-персон, к каковым, несомненно, принадлежит его дорогой гость, и живописал, какие кредитные коврижки и высокопроцентные ништяки в этом своем новом статусе Аркадий получит, а, вернее, уже получил. Он проводил клиента до самого выхода из банка и долго махал ему вслед пухлой ручкой. А ближе к вечеру лично позвонил по телефону, чтобы сообщить, что «денежки на ваш, Аркадий Аркадьевич, счет благополучно прибыли» и интересовался, не будет ли по этому поводу особых распоряжений. Сандалетов поблагодарил любезного директора и сказал, что особых распоряжений пока нет.
Уже на следующий день муж и жена уволились со своих работ. Сослуживцы были удивлены, но Сандалетов им намекнул, что наследство получил. Начальник-либерал долго жал ему руку на прощание и приговаривал, что «всегда в тебя, Аркадий, верил и ждал чего-то этакого». А потом они с Катей пустились во все тяжкие. Сначала неумело – робея и с оглядкой. Первым делом Катя в соответствии со своими представлениями о роскоши кинулась в магазин мехов осуществлять свою заветную мечту и Сандалетова с собой взяла. Они долго бродили по разным отделам. Катя даже дважды решилась примерить какие-то умопомрачительные шубы. При этом продавщица смерила ее таким взглядом, что у жены всё лицо пошло пятнами. В итоге выбор ее пал на самую недорогую шубку из обрезков лисьих шкур. Шуба выглядела красиво, но, по сути, дешевка – тыща долларов всего. Потом, когда у нее появилось еще несколько шубок (последняя и вовсе из шиншиллы) эта – лисья – так и висела на вешалке в прихожей, и Катя накидывала ее, когда мусорное ведро выносила. Пошла она и подтяжку себе делать, но пластический хирург сказал, что лучше уж сразу всё – и подтяжку, и пластическую операцию, если она желает и деньги есть. Катя желала, но очень боялась, как бы потом еще хуже не выглядеть.
– Да хуже некуда! – заверил ее наглый доктор. В общем, уговорил. Потом была кошмарная неделя, когда всё лицо супруги и тело было покрыто какими-то эластичными бинтами. Она перед тем, как их должны были снять, ночь не спала, дрожала. Но зато когда домой явилась, Сандалетов просто ахнул и глазам своим поверить отказывался. Всё, что надо, подтянули, где надо – жирок удалили, где надо – добавили. Востренький ее носик укоротили на два пальца, впрыснули силикону в грудь и в губки... И стали те губки – прежде тонкие и будто бескровные – пухлыми и призывно полуоткрытыми. Даже глаза умудрились увеличиться чуть ли не вдвое. Так что она не просто помолодела, а, по правде сказать, после пластики стала выглядеть куда авантажнее и соблазнительнее, чем даже в первые недели их романа. Словом, топ-модель! Хоть сейчас на подиум выпускай на неделе высокой моды!
Они и в Турцию съездили, проведя неделю в Анталии в скромном номере четырехзвездочного отеля, ибо на большее количество звезд не решились. Но и от этого путешествия муж и жена пребывали в полном восторге. Лишь спустя несколько месяцев, побывав на Лазурном Берегу, на Мальдивах и альпийском горнолыжном курорте под Давосом, они поняли, какое же убожество эта ваша Анталия, и с тех пор более в Турцию ни ногой.
Вообще, очень скоро они осознали, что опыт и навыки роскошной жизни усваиваются на удивление быстро, и «все тяжкие» пошли не в пример лучше. Даже походка и выражение глаз четы Сандалетовых как-то неуловимо изменились. Теперь они уже не ловили на себе недоуменно-презрительных взглядов. Напротив, и продавщицы в знаменитых бутиках и ювелирных магазинах, и официанты в элитных ресторанах, и портье в семизвездочных зарубежных отелях каким-то шестым чувством безошибочно определяли, что эта роскошная дама и сопровождающий ее внешне ничем не примечательный господин «право имеют», и обслуживали их по высшему разряду.
Но не это главное. Наконец-то, у Сандалетовых появились настоящие друзья. И какие! И сколько! Слухи об удивительном даре быстро распространились по всей Москве и даже выплеснулись за ее пределы. И каждый мало-мальски видный бизнесмен или высокопоставленный чиновник за честь почитал завести с этой парой крепкую и бескорыстную дружбу. Да, именно что бескорыстную. Конечно, Аркадий понимал, что не все полюбили его просто так, за красивые глаза. Заявки на устранение конкурентов путем их посадки к нему иногда поступали, и денежки в оплату этих специфических услуг лились широкой рекой. Но подавляющему большинству людей его круга (да, теперь он именно так их называл) ничего от него нужно не было, а просто было приятно числиться в друзьях у «такого человека!», находиться рядом с ним, как с какой-нибудь эстрадной звездой. Много позже Сандалетов узнал, что у него среди друзей и прозвище появилось – «киллер». Прозвище лестное, хотя не совсем точное – ведь он никого не убивал, а просто сажал.
Теперь приходилось пересмотреть свои былые и, как выяснилось, ошибочные представления о жизни. Он на собственном примере убедился, что удача может улыбнуться не только мошенникам и ворам, но и кристально честным людям. Просто так карта легла. Конечно, не все и не всегда были кристальными. Возможно, кое у кого в биографии числились и не вполне безупречные поступки, а то и темные делишки. Не без того. Но ведь и злодей Варавва, раскаявшись, был прощен и взят Иисусом с собой на небеса? Вот и те, кто, повторяю – возможно, были в прошлом не вполне безгрешны, уже давно ступили на путь исправления и теперь совершали множество добрых и, не побоюсь этого слова, богоугодных дел. Они не только щедро жертвовали на церкви и храмы, особо почитая при этом Николая Угодника (да, покровителя воров, но ведь и мореплавателей тоже). Они открывали разные детские фонды и занимались меценатством, помогая художникам и прочим бедным людям свободных профессий донести их шедевры до широкой публики. А как они разбирались в искусстве? Сандалетов, который сам знаниями и вкусом в этой области, увы, не обладал, не уставал восхищаться первоклассными коллекциями живописи, редчайших книг и ювелирных изделий, которыми они украшали свои виллы и особняки и с гордостью ему показывали. По совету одного из них Аркадий приобрел две работы какого-то безвестного ныне художника (на его вкус – чистая мазня!), которые по словам этого знатока через пару лет будут стоить десятки миллионов.
Вообще, Сандалетова приводил дух товарищества, который утвердился и стал нормой среди людей его круга. Они всегда готовы были прийти на помощь в мало-мальски затруднительных ситуациях. И не в надежде на вознаграждение, а просто так – по зову сердца. Так, например, когда он несколько раз проваливал экзамены на водительские права, его друг, начальник районного УВД, быстренько этот вопрос урегулировал, и вскоре Аркадий разъезжал на новеньком Лексусе. Потом у них появилась и вторая машина с личным шофером для Кати, потому что у нее с координацией были проблемы и супруг опасался, что сядь она за руль, непременно врежется в первый же столб. Другой друг помог ему (и тоже совершенно бескорыстно) подготовить все необходимые бумажки для регистрации консалтинговой фирмы «Сандалетов и сын». Но мало этого! Он же поручил своей бухгалтерской службе вести счета этой фирмы, следить, чтобы всё было в порядке и готовить годовые отчеты, ибо сам глава фирмы в этом деле был не в зуб ногой. А еще один друг фактически подарил ему пентхауз в новом элитном небоскребе. Об этом чуть подробнее, ибо Аркадий в душе чувствовал перед ним вину. Дело в том, что пару лет назад он услышал по телевизору, как тот заявил: «А у кого нету миллиона долларов, пусть идут в ж…» Услышал, возмутился и страшно обиделся. К счастью, тогда у него дар не прорезался, а то бы тот сел, как миленький. А теперь оказалось, что этот «отвратительный тип» просто милейший человек и филантроп. Вот как бывает, когда делаешь скоропалительные выводы. Сандалетов долго отказывался от пентхауза и все норовил за него заплатить по рыночной цене, но тот в ответ лишь взглянул на него своими небесно-голубыми глазами и спросил: «Аркаша, ты меня обидеть хочешь? Мы же друзья, чтобы такие пустяки обсуждать». И голос его дрожал от обиды. Пришлось соглашаться.
Катя не могла
