должны его увидеть, иначе не все поверят в невиновность Тани.
- Сделаю так, что Аннушка подумает, будто сама его потеряла, - пообещала старуха. – Пойду наведаюсь на кухню, посмотрю, правильно ли делают тянучки, и буду собираться в дорогу. Если всё пройдёт гладко, то послезавтра вернусь.
- Пахома возьми кучером, - посоветовала Надежда Николаевна. – Он будет тебе в помощь.
Василий Георгиевич был рад, что так легко распутал неприятное дело, но чувствовал необходимость задержаться здесь до возвращения Матрёны. Как ни был он уверен в своей правоте, но должен был убедиться в том, что с печальной Тани сняли подозрения.
Талочка была довольна этой задержкой, но времени до возвращения Матрёны было мало и надо было придумать что-то ещё. Она перебрала в памяти недавние события и решила начать с людской.
У Зинаиды Михайловны тоже оказались планы относительно гостя. Она постучала к нему вечером, когда все разошлись по своим комнатам.
- Войдите, - откликнулся Василий Георгиевич, гадая, кто бы это мог быть.
- Вася… - начала хозяйка и запнулась. – Василий Георг…
- Зина, в детстве мы были на «ты», - прервал её князь. – Мы же почти кузены, как утверждает Надежда Николаевна. Что случилось, Зина? Чем я могу помочь?
- Я хочу узнать, что сталось с Фрицем, - объяснила Зинаида Михайловна. – Его оставили в замке или выгнали вон?
Василий Георгиевич заподозрил истину.
- В замке его не оставили, это очевидно, - туманно ответил он. – После того, что случилось, лучше избавиться от причастного к этому человека. Если Фриц не догадался о роли Генриха и Марты сразу, то по их поведению он может додуматься до этого потом.
- Значит, он остался без крова и защиты? При его уродстве ему не позволят жить возле людей, ему придётся где-то прятаться. Вася, раз ты бывал в тех местах, то сделай доброе дело, съезди туда опять. Мы с Надеждой Николаевной посоветовались и решили, что он может жить у нас. Дело для него всегда найдётся, а люди у нас хорошие. Если их подготовить, то они не будут над ним издеваться… Что ты, Вася?
Василий Георгиевич хохотал.
- Зина, я всегда знал, что ты, и Надежда Николаевна, и девочки очень добры, но этого не ожидал.
- Так ты съездишь, найдёшь его? Сердце не на месте, как подумаю, что ему сейчас приходится терпеть.
- Успокойся, Зина, с ним всё в порядке. Добрейший герр Шульц позаботился о нём. Он работает при больнице его брата, тоже врача, только не психиатра. Успокоилась?
- Словно камень с души свалился, - призналась Зинаида Михайловна. – Пойду к Надежде Николаевне, расскажу, что волноваться не о чем.
Василий Георгиевич, не подозревая о том, что Талочка решила по-своему распорядиться его судьбой, быстро смирился с необходимостью отложить на пару дней обычное путешествие по просторам родины и приготовился беззаботно и с приятностью провести это время в общении с крестьянами и их хозяевами. На следующий день он уже намеревался наведаться в деревню, но на пороге его комнаты появилась старуха.
- Что тебе, Агафья? – удивился он.
- Барин, Василий Георгиевич, помоги ты мне, сироте бесталанной… - принялась было она жалобно причитать, но тот жестом её прервал.
- Не прибедняйся, матушка, а говори толком. Какая у тебя беда?
- Корова пропала. Найти не могу.
- Чем же я тебе помочь-то могу?
- Разыщи ты её, окаянную. Люди говорят, что ты вроде колдуна – всё сыскать можешь.
- Не корову же, - возразил князь, изумлённый неожиданной славой, и пошутил. – Она, наверное, ускакала на свидание к любимому быку.
Баба ахнула.
- Да неужто она к Белолобому побежала?! Есть у нас такой бык. Вот говорят, что скотина не чувствует ничего, а неправда это. Моя Машка никого к себе не подпускает, одного его привечает. Любовь у неё к нему. Ох, уж я и задам этой негоднице, когда поймаю! Спасибо тебе, батюшка.
- Погоди, Агафья. Помню, у тебя внучок был. Как же его звали? Митя?
- Верно, Митя, - подтвердила старуха, гордая тем, что князь Василий Георгиевич помнит её внука.
- А где он теперь? Что делает?
- Как ты матушке Зинаиде Михайловне посоветовал, так она и сделала. В городе он, у схультора. Написал он мне недавно, а барышня Александра Александровна прочитала. Пишет, что хорошо ему, ремеслу учится, а схультор его хвалит.
- Хороший паренёк, - кивнул Василий Георгиевич, довольный, что талант мальчика не пропадёт впустую. – Каких зверей умел лепить! Ну, иди за своей коровой, а когда будешь писать Мите, так от меня привет передай.
- Неграмотная я, а барышня Александра Александровна за меня напишет.
Когда она ушла, Василий Георгиевич пожал плечами. К розыску пропавших коров он готов не был.
- Барин, за милостью к тебе пришла, - раздался юный голос.
Василий Георгиевич увидел, что беленькая девочка-подросток сильно стесняется и рада была бы отступить, но её удерживает надежда на помощь.
- Как тебя зовут? – первым делом спросил он. – Чья ты?
После участливых расспросов и объяснения, кто её родители, как поживают её сёстры и брат, она почувствовала себя свободнее и рассказала о своей беде.
«Да, это не пропажа браслета или влюблённой коровы, - подумал Василий Георгиевич. – Придётся потрудиться. Но ведь я всё равно собирался в деревню, а теперь у меня там появилось дело. Как бы незаметнее расспросить…»
- Ничего не могу обещать, но попробую, - сказал он. – Иди, Параша, и никому не рассказывай, что говорила со мной. А если увидишь меня в деревне, ни о чём не спрашивай. Пусть никто не знает, что я этим интересуюсь.
- Всё сделаю, как вы скажете, барин, - обрадовано закивала девчушка и исчезла.
Василий Георгиевич взял шляпу и направился к двери, но на пороге уже стоял следующий проситель.
- А тебе что, Фёдор?
Смуглый и кудрявый, как цыган, конюх смущённо переминался с ноги на ногу.
- С хомутами неладно, - пробасил он.
Василий Георгиевич положил шляпу на стол и приготовился слушать.
К вечеру у него голова кружилась от обилия мелких и двух серьёзных загадок, а поход в деревню пришлось отложить на следующий день.
- Что-то непонятное происходит, князь Василий, - сказала Надежда Николаевна за ужином. – Я думала, что ты где-то бродишь, а оказывается, ты у себя в комнате принимаешь делегации. Может, жалуются на нас? Ты скажи, что не так.
Василий Георгиевич успокоил взволнованную старушку, рассказав о просьбах крестьян. Талочка слушала, затаив дыхание. Она была очень довольна, что её затея удалась даже лучше, чем она ожидала.
- Да откуда же всё это взялось? – удивлялась Надежда Николаевна. – Как они разузнали, что ты умеешь загадки отгадывать? И ведь не только наши, но и чужие к тебе приходили. Вот уж верно, что слухи разлетаются быстрее ветра.
«Ещё не то будет, - думала Талочка. – Надо навестить Алину, если она уже вернулась, ведь она собирает все сведения, какие только услышит. Не девушка, а ходячая энциклопедия сплетен и происшествий. Если ей рассказать о том, что к Василию Георгиевичу ходят за помощью, она быстро оповестит об этом всех знакомых».
На следующий день Василий Георгиевич с утра отправился в деревню, а когда через несколько часов возвращался обратно, по дороге встретил самую первую просительницу.
- Здравствуй, Агафья. Ну как, нашла свою скотинку?
- Ох, нашла, батюшка. Всё по твоим словам вышло. Прибилась к чужому стаду, а пастух новый, не из этих мест, всех коров ещё не знает. Думал, что своя. Она ведь день с остальными паслась, а как начинал пастух стадо собирать, в лес сворачивала. А на другое утро вновь выходила. Хорошо, что сейчас волков нет поблизости, не то пропала бы.
- Рад и за тебя, и за твою Машку, - сказал князь и хотел было продолжить путь, но замер, услышав, как старуха его благодарит.
- Спасибо тебе, батюшка Василий Георгиевич, а то не знала, что делать. Я уж всем рассказала, какой ты кудесник, на три аршина под землёй видишь. Люди тебя всегда любили, а теперь ещё пуще уважать стали.
У Василия Георгиевича возникло нехорошее предчувствие, а когда он подошёл к дому, оно подтвердилось: его поджидало человек пятнадцать
- Погодите! – вступилась за гостя кухарка. – Дайте барину отдохнуть. Как отобедает, всех примет.
За столом только и было разговоров, что о растущей популярности князя Василия, а Талочка втихомолку потешалась над общим недоумением. Однако Василию Георгиевичу было не до смеха. Чтобы не запутаться, ему пришлось делать заметки, и это учёное занятие высоко вознесло его в умах крестьян. «Меня в книжицу внесли!» - с гордостью рассказывал каждый, кто выходил от князя.
К ужину вернулась Матрёна.
- А вот и наша пропажа! – с торжеством провозгласила она.
- Таня, скорее сюда! – позвала обрадованная Зинаида Михайловна. – Смотри! Я же говорила тебе, что всё наладится. А ты, Матрёна, беги к людям, покажи браслет и объясни, что его Аннушка увезла с собой, да обязательно скажи, что девочка не украла его, а взяла по ошибке.
Прибежавшая Таня, узнав новость, заплакала и бросилась целовать Зинаиде Михайловне руки.
- Не меня благодари, глупая, а барина. Это он во всём сумел разобраться.
Василий Георгиевич не позволил целовать себе руки и, засмеявшись, поставил упавшую на колени девушку на ноги.
- Теперь живи спокойно, Таня, - сказал он. – Рад был помочь.
- Что это тут без меня происходит? – спросила Матрёна, вернувшись после выполнения поручения. – Откуда столько народу? Я уж прогнать их хотела, да они говорят, что пришли к тебе, Васенька.
- Пойду, разберусь с ними, – спохватился Василий Георгиевич, торопливо допивая чай. – Зинаида Михайловна, ничего, если я у вас немного задержусь? Боюсь, мне понадобится время, чтобы всё это разгрести. Придётся поработать сыщиком.
- Оставайся подольше, - ответила Надежда Николаевна за хозяйку. – Нам с тобой хорошо, а твои приятели из бродяг подождут.
- Не понимаю, откуда столько проблем, - недоумевал Василий Георгиевич. – Люди словно вспоминают все свои неприятности за последние пять лет.
Как ни был он умён, но не мог догадаться, что шквал посыпавшихся на него просьб вызван давним шутливым замечанием, услышанном маленькой девочкой, что она и есть его будущая невеста.
Когда через три недели Василий Георгиевич разобрался с большинством дел, а поток просителей стал заметно уменьшаться, Талочка забеспокоилась. Как назло, её подруга Алина задержалась в Москве и на её мощную поддержку можно будет рассчитывать лишь через месяц. Приходилось полагаться на собственные силы.
- Таня, - обратилась она к счастливой горничной.
- Да, барышня?
У неё даже голос изменился и стал звонким, весёлым.
- Как хорошо, что Василий Георгиевич разыскал браслет! Не знаю, что бы я делала, окажись я на твоём месте.
- Даже вспоминать не хочется, - согласилась Таня. – А сейчас все добрые, говорят мне только приятное.
- Хотят загладить свою вину, - пояснила Талочка.
- Мне это не нужно. Я их не осуждаю. Сами посудите: пропал браслет из чистого золота, а все, кроме меня, служат при доме по многу лет. Вот меня и обвинили в краже. Но теперь всё позади.
- А я слышала, что, вроде, у твоей тётки какая-то беда? – осторожно спросила Талочка.
Девушка смутилась.
- Не у неё, а у её сына. Но вы, барышня Наталия Александровна, правы: это и её беда. Его в город отпустили на заработки, а он молод, неопытен, связался с плохими людьми. Думал, что раз они городские, то какие-то особенные, а они на чём-то попались да и решили свалить вину на него. Но только им не поверили, что они
