прошла в спальню и осмотрелась вокруг. Вещи Анжелы я успел убрать в шкаф и поэтому кровать была свободна от хлама и лишь немного помята.
- Но я все-таки, наверное, завтра попробую сходить к руководству. – Не совсем уверенно тихо проговорил я. Женщина, от моих слов, слегка вздрогнула и замерла, думая, что делать дальше.
- Вы знаете, Владимир, у вас там столик с едой. Вы наверно не ужинали еще, я могу составить вам в этом компанию. Может сначала все же поедим? А тут вот еще бутылка хорошего вина. – Взяла она бутылку, оставленную еще с первого заказа. – Сейчас все равно вечер и ничего не решить. Анжела, наверное, уже дома, в своей постельке спит.
- А у вас нет ее номера телефона? – Поинтересовался я. – А то мой телефон грабители где-то выбросили, сами не помнят где, а номер только там был записан.
- Номер?
- Да, номер.
- Можно попробовать в отделе кадров посмотреть, но это только завтра.
- Да, давайте обязательно посмотрим. – Оживился я.
- Ну хорошо, как скажете. Я обязательно все сделаю. Так может пока поедим? Я бы тоже не отказалась.
- Ладно.
- Вот и хорошо.
Виктория отправилась к тележке с ужином. Шла она очень грациозно и, пожалуй, могла дать фору любой профессиональной модели. Как показалось, она спиной чувствовала, что я провожаю ее взглядом, и специально играла на публику, двигаясь стильно и обворожительно. Но из публики здесь был только я один, да и то не ее герой. В руке она несла бутылку с вином. Приняв на себя обязанности временной хозяйки, Виктория, скинув с себя зимнюю куртку и небрежно бросив ее в дальний конец дивана, стала переставлять тарелки с едой с тележки на журнальный столик. Когда все предметы были сервированы, она позвала.
- Можно садиться, правда все уже остыло. Не поможете открыть бутылку. Вот штопор.
- Открыть могу, но я вообще-то не пью.
- Ну ладно, тогда я одна выпью. Тем более, что вино очень дорогое и хорошее. Вы не будете возражать?
- Да нет, пожалуйста. Я не против.
- Не против?
- Ну, нет, я буду рад, что вам нравится это вино. – Стал выпутываться я, сообразив, что невольно обижаю женщину, изображая крутого хозяина золотых приисков. Взяв штопор, я постарался как можно быстрее открыть треклятую бутылку, но из-за неимения опыта, получалось все не так.
- Вы ввинчивайте штопор в пробку, как винтик, а потом, когда вкрутите до упора и крылышки разойдутся, вы эти крылышки опускаете, и пробка сама вылезает.
- Целая наука, - подумал я, выполняя ее инструкции. И действительно пробка вышла как бы сама собой. Виктория подставила стакан. Я стал очень аккуратно по чуть-чуть наливать.
- Лейте, лейте. – Попросила она, заставляя налить почти до краев. Поставив этот бокал ближе ко мне, она подставила второй.
- А теперь мне. – Сказала она. Получилось, что первый предназначался мне.
- Хватит, - остановила она меня где-то на половине бокала, - мне лучше потом еще раз нальем, а то я могу случайно испачкаться, а одежда дорогая. Ну что? Приступим? – Взяла она в руку вилку, придвигая тарелку и снимая первую пробу. – М-м! Вкусно!
Я тоже попробовал, было действительно очень вкусно. Изголодавшись на полях фронтовых сражений в борьбе с московским бандитизмом, я закидывал себе в рот еду четыре раза, пока Виктория постепенно пережевывала всего лишь одну мизерную порцию.
- А вы действительно никогда не пили? – Наконец заговорила женщина. Я отрицательно покрутил головой. – Это очень хорошо. Вы молодец. – Она сделала один глоток вина, подумала немного и произнесла, - очень вкусно. Непередаваемый словами букет. А вы не пьете потому что что-то болит? – Я опять отрицательно покрутил головой. – Тогда не пьете принципиально? – Продолжала она задумчиво рассуждать вслух. Я согласно кивнул. – Вы боитесь спиться? – Попала она в самую точку моей многоэшелонированной психологической обороны, выстроенной против питья. Я сделал вид, что задумался, хотя думать было не о чем, потом согласно кивнул. – Но ведь с одного бокала, тем более вот такого дорогого вина, спиться невозможно. Спиваются, когда пьют годами и десятилетиями, и не такое вот вино, а бормотуху какую-нибудь. А это обыкновенный виноградный сок из лучших сортов винограда. На родине этого вина люди пьют его круглый год, всю жизнь, и никто не спивается. – Она отпила еще один глоток. – Можно я сниму сапоги, а то тяжело в них? – Не успел я согласиться, как Виктория выставила одну ногу, чтобы было видно и мне, и расстегнула молнию сапога, потом с усилием стянула его с ноги. Затем выставила вторую ногу, опять расстегнула молнию, чтобы мне тоже было видно это действие, и сняла второй сапог. – Так гораздо легче, - объяснила она, отставив сапоги за кресло, и снова берясь за вилку. – А можно вас, Владимир, попросить, чтобы вы попробовали всего один единственный глоточек вина, или вы думаете, что сразу тут упадете, и забьетесь в эпилептическом припадке?
Мне стало смешно, когда я представил описанные действия.
- Давайте, один глоточек? Ничего же не случится. Это обыкновенный морс. Если хотите, то думайте, что пьете за Анжелу. Ну же. – Пододвинула она бокал прямо мне в руку. – Всего один глоточек за Анжелу, чтобы она вернулась. Чтобы все у вас снова наладилось. Говорят, если сильно захотеть, то желаниям свойственно сбываться. Давайте!
Я взял бокал, осторожно, чтобы не расплескать, поднес к губам и чуть-чуть отпил.
- Вот. – Одобрила Виктория. – Ничего же не произошло? Или вы уже умираете?
Я хотел сказать, что не умираю, но Виктория пальчиками снизу слегка подтолкнула бокал мне ко рту.
- Нормальный-то глоток сделайте. Если Анжела узнает, что вы не хотите пить за ее возвращение, то разве она вернется? Давайте нормальный уже глоток, как настоящий мужчина.
Я открыл рот, и Виктория снизу немного нажала на его ножку, не давая остановиться.
- Пейте, пейте, пейте, во-от, - похвалила она, когда бокал, не без ее настойчивых усилий, оказался пуст. – Ну что, сейчас упадете в обморок?
Я улыбнулся.
- Ничего ведь не случилось? Нет? Просто немножечко больше стали мужчиной. А теперь кушайте.
Я взял вилку и подумал, что на самом деле ничего не произошло. Не то чтобы чего-то экстравагантного, а вообще ничего не произошло. Виктория тоже мелкими глотками, смотря, как я уничтожаю свою еду, допила бокал. Она закончила пить именно тогда, когда я полностью расправился со своим ризотто.
- Ой, что-то меня немного подкруживает, - сообщила женщина. – Не помогли бы мне лечь?
Я встал с дивана, уступая ей место.
- На диван? Ну нет. Лучше на кровать. Дайте, пожалуйста руку.
Я подскочил и протянул ей свою ладошку. Она легонько, без нажима, оперлась на нее и встала, но сделав всего половину шага, закачалась.
- Ой, держите меня!
Я напряг ладонь, как мог.
- Нет, лучше обхватите меня, а то я сейчас упаду.
Я нежнее нежного взял ее ладошками за талию, не совсем четко себе представляя, как я буду в таком положении ее вести, потому что никакой серьезной опоры не получилось, да и вообще - дурацкая позиция. Так обычно балерин поддерживают, когда они крутятся вокруг себя, исполняя фуэте. Но сейчас фуэте не предвиделось.
- Вот так, всей рукой обхватите, - поправила она, - прижмите к себе и ведите, а то я за себя не отвечаю.
Я так и сделал, прижав ее к себе и ощутив своим корпусом ее мягкость. Вместе, словно красноармеец ведет раненого бойца, мы добрели до кровати, и Виктория села.
- Стало очень жарко, - сказала она. – Наверно вино действует. Надо бы снять тут кое-что. Что-то у меня пальцы плохо шевелятся, помогите мне расстегнуть пуговки.
- Нет ничего проще, - подумал я, протягивая руки вперед.
- Только аккуратно: одежда дорогая. Каждую пуговку продевайте осторожно в дырочку. Не хотелось бы завтра тратить деньги еще и на покупку костюма.
Я изо всех сил притормаживая свои движения, стал расстегивать мизерные, даже для моих небольших пальцев, пуговки. Одну за одной, одну за одной, сверху, все ниже и ниже, продвигаясь до самого конца.
- А теперь помогите снять, - попросила она. Я осторожно потянул за одежду, и верхняя часть, словно змеиная кожа, сползла и осталась у меня в руках, оставляя Викторию лишь в лифчике и юбке.
- Теперь юбку расстегните, пожалуйста. Вот здесь сбоку молния.
Я, используя максимум осторожности, опустил бегунок молнии вниз.
- Теперь юбку снимите, только аккуратно.
Не успел я подумать, как буду снимать юбку с сидящей на ней женщины, как Виктория встала на ноги.
- Ну же! – Подстегнула она меня. Я потянул одежду вниз. Женщина пошевелила бедрами, и юбка, преодолев сопротивление трения, соскользнула вниз, оставляя Викторию в одних телесных колготках и трусиках под ними.
- Еще колготки. – Проговорила она, перешагивая упавшую юбку.
Я подцепил самыми кончиками пальцев очень тонкую ткань колготок, стараясь не прикасаться к телу Виктории, потянул их вниз. На удивление, они спустились так же легко, какими легкими и воздушными были сами. Запах от Виктории исходил божественный: какие-то незнакомые, но очень приятные духи и, возможно, еще крем для тела. Кожа белоснежная, ровная, гладкая.
- Откройте одеяло, я лягу, а то сейчас упаду, голова прям не своя.
Я отпахнул большой угол одеяла вместе с накидкой, и чуть отстранился в сторону, давая место с большим запасом, свободного прохода к кровати. Хотя этого не требовалось вообще, но я пытался соблюдать или изображать нормы некого прикроватного этикета. Виктория легла.
- Закройте меня, а то холодно что-то стало.
Я очень бережно положил отогнутое одеяло на нее, постоял секунду, ожидая дополнительных заданий, но Виктория молча закрыла глаза, видимо, собираясь заснуть. Затем, не открывая глаз сказала.
- М-м! Уютно здесь, как в раю.
Я еще постоял некоторое время, но женщина лежала, изображая глубокий провал в сон. Осторожно, чтобы не потревожить ее лишними шорохами, я повернулся и крадучись вышел из спальни. Для меня же оставался только диван. Конечно, диван не самое удобное место для сна, но все же лучше, чем ничего. Посмотрев, что на тарелке у Виктории осталось почти все ризотто, с весьма аппетитными кусочками мяса, я взял двумя пальчиками один и сунул себе в рот. Вкус просто изумительный. Подумать только, своими руками только что раздел почти полностью женщину, уложил в кровать, и, бросив ее одну, в мягкой постельке, ушел доедать ее порцию ризотто. Переложив куртку Виктории с дивана в кресло, а также радиомикрофон с передающим устройством, я снова вытащил из ризотто кусочек мяса, опять с удовольствием отправив себе в рот.
- Ой, ой! – Послышался из спальни женский вопль, обозначавший какую-то беду. Я, подобно пущенной из лука стреле, в три прыжка оказался в спальне, готовый оказывать немедленную неотложную помощь.
- Что случилось? – Виктория лежала под одеялом на животе.
- Нога!
- Что нога?
- Ногу сводит, Боже мой! Сделайте что-нибудь!
- Врача вызвать? – Повернул я было к внутреннему телефону.
- Да какой врач! Я пьяная и раздетая в чужом номере гостиницы! Сразу развод, если доживу. Ой ты, ой, ой!
- Что делать то? – Растерялся я, ища подсказки.
- Попробуйте помассировать.
- Помассировать?
- Да быстрее же, Боже мой! Только не щипать, чтобы синяков не осталось. Просто гладьте.
Сунув руку под одеяло, я осторожно нащупал ступню.
- Эта?
- Вроде эта, да массируйте уже, что за тормоз, Боже ты мой!
Я погладил стопу.
- Здесь?
- Вы так каждый сантиметр будете спрашивать?!
С уважением, Пётр