от Бога Всевышнего, Владыки неба и
земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои.
Аврам дал ему десятую часть из всего» (Быт.14:18-20).
Хотя навстречу Аврааму
вышел не только Мелхиседек, но и царь Содома, именно Мелхиседеку Авраам выделил
десятину, как священнику Бога. И действия Мелхиседека и царя Содома по
отношению к Аврааму были различными: Мелхиседек выносит Аврааму хлеб и вино,
чтобы подкрепить его; Содомский же царь пожелал вознаградить Авраама частью
трофеев, Авраамом же и добытых, то есть обогатить Авраама за счет самого же
Авраама и этим себя же и возвысить, несмотря на то, что сам он оказался не в
состоянии ни защитить свой город, ни вернуть отнятое. Обращает на себя внимание
и различие царей: царь Содомский правит людьми, до предела развращенными, что
говорит и о нем, как о человеке порочном: «Жители
же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом» (Быт.13:13); царь же
Салимский прежде всего был служителем Божиим; само имя его означает «царь
правды», Салим же означает «мир», следовательно он же – и царь мира. И здесь,
конечно же, нельзя не увидеть прямой аналогии с Господом нашим Иисусом Христом,
сочетающим в Себе и одно, и другое: «Милость
и истина сретятся, правда и мир облобызаются; истина возникнет из земли, и
правда приникнет с небес; и Господь даст благо» (Пс.84:11-13).
Нельзя не учитывать то,
что патриарх Авраам проводил дни своего странствования в окружении людей
безбожных, поклоняющихся идолам; Авраам же руководствовался Божьим повелением и
ожиданием исполнения Божьего обетования. То, что он неожиданно встречает
человека не только знающего Бога, но и являющегося Его священником – и это в
земле, населенной людьми, далекими от Бога,- это не только удивительно, но и
является чудом. Откуда он появился? Как он стал священником? Какого он рода и
кто его отец и мать? Когда он родился и когда умер? Все эти вопросы остаются
без ответа и именно в этом он подобен Иисусу Христу, Сыну Божьему, о Котором
также не было известно ничего – по какому праву Он учит народ совершенно не
тому, чему было учить общепринято среди иудеев и откуда Он? «Не Тот ли это, Которого ищут убить? Вот,
Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что
Он подлинно Христос? Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто
не будет знать, откуда Он» (Ин.7:25-27); «Скажи нам, какою властью Ты это
делаешь, или кто дал Тебе власть сию?» (Лк.20:2).
Авраам безоговорочно
воспринял Мелхиседека как высшего себя, признав над собой его величие и
авторитет, почему и дал ему десятую часть из всего, причем отдал самое лучшее
из того, что было. Таким образом свидетельствуется то, что, хотя Авраам и
является отцом всех верующих и наречен другом Божиим, есть Некто более великий,
чем Авраам, но Чья личность сокрыта завесой тайны и служение Которого предстает
пред нами как священничество непреходящее – не имеющее ни начала, ни конца.
Священники,
поставляемые на служение Богу из колена Левиина, имели законное право брать
десятины с народа, несмотря на то, что все израильтяне в равной степени были
потомками Авраама. Как сами священники, так и все колено Левиино были выделены
из среды своих братьев и занимали более превосходную ступень в отношении ко
всему остальному народу, но не по праву рождения или еще каких-либо причин, но
по превосходности исполняемого ими служения, ибо все колено было отделено для
священнодействия пред Богом и служения в том, что имело отношение к скинии –
таким образом было показано, что Богопоклонение и священнодействие пред Ним
занимают центральное место в жизни народа Израиля. И если представители колена
Левиина участвуют в служении Богу непосредственно, то остальные – принесением
десятин и жертв, следовательно, священники и левиты осуществляли свое служение
от имени народа, являясь его представителями пред Богом.
Но Мелхиседек не имел
никакого отношения ни к колену Левия, ни к Израилю вообще, ибо и народа как
такового, тогда еще не существовало и, тем не менее, именно он принял от
Авраама десятину и дал ему свое благословение, а то что меньший благословляется
тем, кто выше его по положению и авторитету – не вызывает ни у кого сомнения.
Священники, берущие десятины – такие же смертные люди, как и те, кто эти
десятины приносит, о Мелхиседеке же засвидетельствовано только одно – что он
жив, - о смерти же его не сказано ничего, что является неоспоримым
свидетельством превосходства Мелхиседека пред Авраамом.
Так как все
представители колена Левиина являются прямыми потомками Авраама, как и весь
Израиль, то, таким образом, в лице Авраама десятина Мелхиседеку была дана и от
их имени, потому что никто из потомков Авраама не стал выше него, так как он
навсегда остается прародителем народа израильского, но и Авраам, как уже было
сказано, не превосходнее Мелхиседека, следовательно – и священство Мелхиседека
превосходнее левитского священства, установленного законом, а это, в свою
очередь, означает, что священническое служение левитов не является совершенным,
установленным навечно – оно имело временный характер и в какой-то момент
времени должно быть заменено на более совершенное, то есть - на священство по
чину Мелхиседека.
Левитское священство
было неразрывно связано с законом, потому что возникло не произвольно, но по
Божьему установлению, но, тем не менее, само наличие иного священства – по чину
Мелхиседека – говорит о том, что совершенство не достигается посредством
левитского священства, поскольку само оно не совершенно – в противном случае и
Христос был бы назван священником по чину Аарона. Это означает, что рано или
поздно, должен совершиться переход к иному, более совершенному, священству. Но,
так как левитское священство было установлено законом, то, несомненно,
невозможность достижения совершенства посредством этого священства указывает
также и на необходимость замены самого закона на что-либо более совершенное,
так как новое священство по прежнему закону установлено быть не может. Это
говорит о необходимости установления новых, совершенно иных взаимоотношений
между Богом и человеком.
Христос стал
Первосвященником, не принадлежа к колену Левия, хотя по закону первосвященник
мог избираться только из этого колена. Об Иудином колене, из которого Христос
по плоти, относительно священства закон не говорит ничего. Перемена же закона
тем более необходима, что Христос уже стал Первосвященником по иному чину, не
связанному с законом, а это означает, что священство Христа есть священство
благодати, но не закона – это уже совершившийся факт, указывающий на то, что
бремя закона не властно ни над Христом, ни над спасенными Его благодатью, так
как заповеди призваны упорядочить земную жизнь человека, приводя ее в
соответствие со стандартами Божией святости, а также служение человека Богу в
земном святилище, «по образу небесного устроенное». Во Христе же открывается
иной закон, указывающий не на то, что временно, но на то, что вечно; регулирующий не земную
жизнь плотского человека, но жизнь человека духовного: «Кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот,
будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем
действии» (Иак.1:25). Поэтому и Христос стал Священником не по заповеди, но
по пребывающей в Нем силе вечной жизни, так как только о Христе
засвидетельствовано, что Он – «священник вовек по чину Мелхиседека» - таким
образом отменяется прежняя заповедь, исполнившая свое предназначение: «Писание всех заключило под грехом, дабы
обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа. А до пришествия веры мы
заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться
вере. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться
верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя. Ибо все
вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса» (Гал.3:22-26).
Не было бы никакой
необходимости в отмене прежней заповеди, если бы она имела способность доводить
до совершенства все, что попадает в сферу ее влияния – в этом отношении
заповедь оказалась немощна и даже бесполезна. Но зачем, в таком случае, вообще
был дан закон? Почему бы сразу было не установить то, что совершенно? Почему
прежде – Моисей, и только потом – Христос?
Прежде, чем должно было
прийти искупление греха, необходимо было осознание и признание человеком своей
виновности перед Богом и, вместе с тем – понимание человеком невозможности
самоискупления, самоусовершенствования.
Закон ничего не доводит
до совершенства по той причине, что он для этого и не предназначен изначально.
Невозможно сделать человека совершенным, предоставив ему список того, что ему
можно делать, а чего нельзя. Сам по себе закон «свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим.7:12), но проблема
в том, что человек перед лицом заповеди остается прежним: «Закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю:
потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то,
чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то,
но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей,
доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не
нахожу» (Рим.7:14-18). Налицо – явное несоответствие, - святой, духовный
закон и плотский, греховный человек, который не может стать иным, потому что
грех живет в самом его сердце; человек плотской не в состоянии исполнить закон
духовный, а закон не может изменить сердце человека именно потому, что он –
закон, а там, где закон, нет свободы, но человек пребывает под гнетом закона,
меч которого занесен над головой человека, всегда готовый к тому, чтобы
совершить возмездие. Потому и жертвы установлены, чтобы посредством них
священники от лица народа взывали к Богу о милосердии. Цель закона – не
изменить что-либо, а указать на неизбежность наказания за преступление его,
вскрывая грех и делая человека ответственным перед Богом. Поэтому и
относительно левитского священства закон свидетельствует о несовершенстве
последнего, на его временное существование, причем и сами священники,
совершающие священнодействие, несовершенны.
Единение человека с
Богом должно быть полным, совершенным, чего через закон достичь невозможно, так
как сам же закон и является той преградой, преодолеть которую человек не в
состоянии, так как не способен исполнить закон во всей его полноте, поскольку
духовного естества не имеет. Закон, по слову Апостола Петра – это «иго, которого не могли понести ни отцы
наши, ни мы. Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся»
(Деян.15:10-11). Единение же с Богом человеку необходимо, потому что именно
оно и есть то спасение, в котором мы так нуждаемся. Следовательно,
возникновение иной, более твердой основы для полноты единения человека с
