Неандерталец. Евангелие. Письма обывателю

таинственности, а чем больше таинственного и непонятного, тем легче манипулировать сознанием людей, тем легче улавливать их в сети, так называемыми, «ловцами душ», и тем больше поводов для «умной философии». Можно исписать много бумаги и защитить сотни диссертации, оспаривая эту темноту или, что
говорится – много интерпретировать в словах, пытаясь поймать пустоту. Причем в разных сферах – от философии  научного коммунизма, и научного атеизма, до мракобесия воровства и стяжательства. Достаточно известный и  прямо иезуитский прием – чем  ближе человек, как он думает, приближается к понятию «благо», посредством тех или иных учений,  или тех или иных методик (современная наука гипотез), тем дальше становится от него то, что он ищет. И здесь, при кажущемся объеме высказывания, полное отсутствие точки опоры. Человек не понимает (да никто никогда не поймет с такой издевательской манерой говорить  и таким стилем) – о чем  здесь идет речь. Мы здесь вправе только догадываться.

И  далее, после того, как Иисус вышел из воды:
«...се отверзлись Ему небеса, и увидел Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него».

А этот «персонаж», в виде голубя, о чем говорит? Да ни о чем! Здесь обязательно надо напустить мистического тумана, должен быть обязательно «знак» некоего «проведения». (Евреи очень падки до таких  трюков  до символизма. Являясь инициаторами практически всех войн на земле, обязательно надо, между пожарищами и голубя Мира). И далее Иоанн наречет Иисуса «Сын Человеческий» (а все остальные евреи тогда – кто?) что указывает  на различие в определении человека «сотворенного» и человека «рожденного» от Бога, что с точки зрения верующего человека должно быть далеко не второстепенным определением в существе такого различия. 

Здесь же, в этом контексте, дается еще и прямое определение тому, кто – человек, а кто – нет. Или для того, чтобы называться «человеком» людям необходимо поступать так, как поступает Иисус, говорить так, как говорит Иисус, поклоняться так, как поклоняется Иисус, и  что самое важное, подобно Иисусу же отдавать себя на заклание. Или, пока человек сам не стал  Иисусом, и не умеет делать того, что он делал,  ему надлежит ходить стадом за пастырем и не перечить тому, когда начнут  его резать –  что и является тем же постулатом о  жертвоприношении.  Но тогда получается так, что сам Иисус, независимо от своих «революционных» убеждений, мало чем отличается от самих  иудеев, которых учил, поскольку дал себя распять и, в сущности, сделал все для того, чтобы это случилось. И если говорить о том, что казнь Иисуса –  следствие действий тех самых «власть держащих», и ни в коей мере не зависит от так называемого «божественного проведения»», то сказанное будет выглядеть явным противоречием по  своей сути. Потому, как «казнь» эта имеет все атрибуты «показательной казни», а любая казнь, как «своеобразное нравоучение», четко (и здесь уже без аналогий)  прописана в Библии и предусмотрена Торой. Или полное, всецелое соблюдение самим Иисусом канонов о жертвоприношении, независимо от того, какие «истины» проповедовал.

Присутствие же рядом с непосвященным людом волшебников – вообще обычное дело в этом повествовании. Одни –  ничего не знают, другие – знают все. А тех, кто знает наполовину –  всего двенадцать... 


Часть 2

Прежде, чем говорить об Иисусе после того, как он принял Крещение от Иоанна и о последующих не менее экстравагантных событиях этой «книги», необходимо сказать более подробно о самом Иоанне Крестителе, чтобы более не возвращаться к этой личности (далее будут личности поинтересней).

Иоанн Креститель, или Иоанн Предтеча – тот, кто пророчествовал о появлении Иисуса и проповедовал до него –  тем, собственно говоря, и был известен, что вел аскетический образ жизни, ел акриды (вид местной саранчи) и носил одежду из верблюжьего волоса. Проповедей его в Евангелие всего на полстраницы  убористым шрифтом и призывов к «покаянию» и к «новой праведной жизни» настолько же. 
Проповедь свою о покаянии Иоанн Креститель обуславливал приближением Царства Небесного, т.е. Царства Мессии. Под этим царством «Слово Божие» понимается, как освобождение человека от власти греха и воцарение праведности во внутреннем его существе, объединение всех людей, сподобившихся этого, во единый организм – Церковь (!) и вечная небесная слава их в будущей жизни.
Остановимся на этих «освобождении» и «воцарении», соответственно.

Итак,  «вечная небесная слава в будущей жизни» – эти слова «о чем», на самом деле,  говорят? Эти слова говорят о том, что как принято вообще во многих «священных» книгах, жизнь человека, главная ее составляющая, должна быть направлена главным образом на то, чтобы было ему комфортно в жизни следующей. То есть все помыслы и все действия человека в его  сегодняшней, настоящей жизни, должны быть направлены на «жизнь после смерти». А будет ли она у него, эта «жизнь», – все зависит от того, насколько он будет «праведен» и исполнит ли  все то, что указано в Библии и в Евангелие  с должным здесь быть усердием. То есть человеку надо всю жизнь молиться и молиться, слушаться пастыря и в точности исполнять предписанное  «свыше» (все бы – ничего, если бы мы не знали – какие именно эти указания «свыше» бывают); сидеть и стоять надлежит смирно; головой по сторонам не вертеть; много думать тоже необязательно (или вести жизнь, похожую на «жизнь» амебы в колбе) – и вот тогда, и только тогда, снизойдет  к человеку благодать будущей праведной жизни, в которой он будет обязан делать то же самое. И так – до скончания веков. Думать будут за  него другие.
А что касаемо Церкви, то Иисус, в отличии от Иоанна, проповедовал совершенно обратное. Иисус как раз говорил, что между Богом и человеком не должно быть  посредников. А церковь это посредник и есть.

Одежду из верблюжьего волоса подпоясанную кожаным ремнем Иоанн Креститель выбрал потому,  что «верблюд», есть животное среднее между «чистым» и «не чистым» – такими вот поистине «важными» и «мудрыми» дополнениями из области быта, оперирует пророк в понимании окружающего его мира: верблюд чист потому, что отрыгивает жвачку, а не чист потому, что имеет нераздвоенное копыто. (И все это  так же должно почитаться, как «важные» составляющие пророчеств Иоанна, и, вероятнее всего, для более «полного»  понимания сути и истины всего того, что преподносит Евангелие). 

Мало того, Иоанн Креститель, ведущий свои проповеди на границе Ветхого и Нового заветов  (а границы эти, как мы теперь понимаем, только кажущиеся),  еще и потому носил такую одежду, что приводил к Богу и «мнимо-чистый» народ – иудеев, и «не чистый» народ – язычников. (А какая разница между «мнимо-чистый» и «не чистый»? Данные определения можно охарактеризовать, как пример словоблудия. И в Евангелие таких примеров достаточно). И дело здесь даже не в язычниках (об этом и говорить не стоит), а в том, что, как видим, одежда  играет здесь не маловажное значение, что тоже поразительно с точки зрения именно не «здравого смысла», а «предрассудочного состояния психики». То есть если пророк толкует «непреложные истины», «божественную мудрость» и изрекает «пророчества», то и сапоги его должны соответствовать данному глубокомыслию – красные ли они или черные, кожаные или из железа. Отсюда  и кожаный пояс Иоанна Крестителя  символизировал «постоянное пребывание в труде и усмирение плотских страстей», так как «кожа есть часть мертвого животного». 

Как видим, «атрибуты», как таковые, среди этой братии являются достаточно весомыми аргументами. Евреи вообще помешаны на символике, помешаны на масках и логотипах, на примитивных толкованиях в сторону самых банальных отправлений в мир потусторонний (который весьма ограничен у них по самому факту). И вся их утопическая, религиозная «философия» выстроена на невероятном количестве всевозможных, зачастую самых второстепенных и не имеющих под собой ничего вразумительного, прямо не имеющих под собой никаких должных здесь быть соотношений и соответствий с окружающим миром,  ритуальных схим.  Именно отсюда и пошли всяческие  гадания на кофейной гуще,  медиумы, вызывающие духов и прочие предрассудочные, суеверные поползновения к необъяснимым для самого себя убеждениям и действиям.

И когда правильно понять присутствие в «прописных истинах» таких второстепенных атрибутов и их «немаловажную» роль в Писании, тогда  становится понятным «почему» и «от чего»  на самом деле важные, жизненно важные  и необходимые для человека вопросы, касаемые его принадлежности в этом мире, его качеств и самой сути его происхождения и существования,  уходят как бы на второй план. Засилие этих ничего незначащих атрибутов  как бы отдаляют человека от всего этого, от поистине важных вопросов его бытия. Важно ли  понимать  «кто ты есть» в этом мире, свое предназначение  и свои возможности? Важно. Важно ли правильно понимать окружающий тебя мир, природу этого мира и свое место в нем? Важно. Но в Библии и в Евангелие этих вопросов не касаются. Там человека как раз уводят от этих вопросов, заменяя их  «30 сребрениками», «лечением подагры», «юродивыми» и «всевозможными чудесами». Ни о какой природе и уж тем более «природе космоса» не говорится вообще.  Все предельно примитивно:  Господь – хозяин, а человек его раб; если будет слушаться Господа – попадет в рай  будущей жизни; природу того мира, где человек сейчас находится понимать не обязательно, ее надо использовать  для своего «блага». И здесь следует вспомнить Библию с Ноем и его ковчегом. Где за «проявленную инициативу» в послушании и исполнение возложенных на него Господом  обязанностей, Господь отдал ему в «безвозмездное пользование»  «всю природу, всех зверей и птиц», и разрешил ему делать со всем этим, но, разумеется, под своим неусыпным надзором, «все», что он пожелает. О последствиях такого «позволения» говорить будет излишне.
И нет в этих «священных книгах» никаких четких для человека объяснений «что есть что», и почему и в силу каких неопровержимых  утверждений и убеждений, человек должен поступать именно «так» и никак иначе?  С человеком, как таковым, здесь вообще  обходятся просто. И в Писании сказано просто: делай то-то, и получишь, то, что положено  получить от Господа. Все. Не надо ни о чем ни думать, ни рассуждать. 

Так какие именно «истины» проповедовал Иоанн Креститель? Да ничего особенного. «Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь»; воинам говорил: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованием»;  мытарям говорил: «Ничего не требуйте более положенного вам» и т.д. все в той же манере.  Как видим  – никакой «иносказательности» здесь нет. И проповедь, надо сказать, самая банальная. И дальше –  ходил, купал всех иудеев в воде, там где находил воду, все это, разумеется, во искупление грехов, и говорил о скором пришествии Мессии, в виде Иисуса, и как следствие этого – о наступлении после его прихода по всему миру Царствия Небесного. Словом,  пугал, стращал, сам всего этого, вероятно,