небесными.
– И чего(?), господи, – пытливо всмотрелся Иван в божий лик.
– Да не ссы ты, Ванюха! – с оптимизмом откликнулся тот, – Будет у тебя в Раю местечко из тепленьких! Гарантирую! Насыпай...
– А это... Кончилось, – скорбно произнес Иван, – Всё выжрали. Подчистую.
– И чего теперь? – жаждуще сглотнув, опечалилась Гениталья, – Конец счастью? Здравствуй, похмелье?..
– Да не горюй, колымага! – вдруг воспрял духом Дыроколов, – Он! Вот он! Только что подогнал мне мешок шоколадных конфет! Неужто не подкинет литру-другую водчонки?!.. Как(?), господи! Сотворишь доброе дело?! И закусь ништячную к выпивке присовокупь! И курева мне с пару-тройку пачек «Примы»! А?!..
– Так это.., – растерянно забегал глазенками боженька, – Курево и спиртное по райским законам того – табу... Это в Аду вседозволенность. А у нас строго!.. У нас же ни выпить и ни покурить... Это в Аду массовый алкоголизм, наркомани-ия, криминал и махровая проституция... А у нас... ни-ни...
– От те раз! – изумился Иван, – Это что за этакий Рай?!.. А как по праздникам?
– И по праздникам бездымно и насухо, – промолвил бог и потупил виноватый взор.
– Брехня, – встряла Гениталья, – Вон афонькин двоюродный брательник – отец Сергий – при гла-авных попа-ах уж кой год бизнесменит: импортные бухло с куревом в Россию без таможенной пошлости всякой завозит. И никакого (как ты говоришь) табу. Ни табу, ни греха. А ты заладил: то да потому, то да потому... Ох и занудный же ты, господи.
– А ты нас-то с церковью не ровняй. Они сами по себе, а мы сами по-своему, – погрозил пальчиком бог, – Совсем разные ведомства. Как говорится, богу – богово, а кесарю – кесарево.
– Ишь ты! Святоша тут чистейшей воды нарисовался! – возмутилась Гениталья, – А чего тогда как последний забулдыга с нами тут заседаешь?! Да еще и в трусы мои своей ручонкою метишь. Райскому коллективу, видите ли, сухой закон и сплошные ущемления; а сам, видите ли, оттягивается тут по полной программе!
Рай, Рай, Рай!.. А чего там райского-то(?!), если человеку ни выпить, ни покурить и в койке с мужиком не побарахтаться!.. Ты, Вань, крепко подумай, прежде чем в этот чертов Рай соваться. Может в Аду-то и почеловечней?
– А я и думаю, – отозвался озадаченный Дыроколов, – Слышь, господи, а как там у вас с другими (кроме выпивки, курева и баб) развлечениями?
– А никак, – пробурчал закручинившийся бог, – Хреново... Хотя... Допустим, правда, бальные танцы круглосуточно, кружки вязания и выпиливания лобзиком есть, хоровое пение развито, духовых оркестров как мошкары на болоте, политзанятия в обязательном порядке, физзарядка тоже в том же порядке – в обязательном, культпоходы в музеи и галереи, встречи с ветеранами и почетными гражданами Рая, коллективные чтения религиозной литературы, посты непременно, молебны, молебны и молебны...
– Скукоти-и-ищ-ща-а-а, – затяжно зевнув, прогудела Гениталья, – Право слово, навроде как в пионерском лагере при монастыре.
– Угу, – поддержал соседку Иван, – Херня. Со скуки подохнешь.
– Ну ты и сказанешь, – привставая, саркастически ухмыльнулся бог, – Это как же уже единожды подохший может подохнуть повторно? Вот ни капельки логики. Дважды в одну реку ведь не войти... Где там у тебя, Иван, туалет?
– Ежели по-маленькому, можно и в ведро у порога; а ежели по-большому, дуй-ка во двор.
– Мне, значит, во двор, – шаткой походкой покидая кухню, пролепетал бог, – Мне и так, и этак.
– Ты это.., – окликнул вдогонку Дыроколов, – Там всё просто. Только выйдешь из подъезда, так сразу в туалеты и глазами упрешься. В крайний слева, правда, не суйся. Там пол изгнил и еще по лету провалился. Который рядышком с ним, засран по колено... Ходи лучше в крайний справа или в... О, третий слева рекомендую. Знатная хоромина! Новье! Даже кедровыми орехами ароматизирует!..
Чуть спустя Гениталья обеспокоенно посоветовала:
– Поконтролировал бы, Иван, этого самого бога через окошко. А то еще чего.., боже упаси...
– И поконтролирую, – пробормотал Дыроколов и с опорой руками на стол попытался привстать... Ан тщетно... Тогда он, неуклюже перебирая босыми ногами, медленно и рывками поехал на табурете к занавешенному цветастой шторой окну...
Выпучившись чумным взглядом в черное от наружной темени стекло, Иван разочарованно произнес:
– Ни зги.
– А ты повнимательней присмотрись, – посоветовала Гениталья.
– Выключи-ка свет, – прозвучало в ответ, – Кто ж со светом ночью смотрит наружу?..
Когда подпотолочная лампочка погасла, напряженно набычившийся Дыроколов сообщил:
– Вот теперь лучше. Вижу фонарь. Посередке двора. Где-то около песочницы.
– Да какой там может быть фонарь? – усомнилась Гениталья, – Отродясь там никаких фонарей не видывала.
– А вон. Сама посмотри, – прозвучало в ответ.
– Ага. Фонарь, – бесцеремонно наваливаясь на иванову спину своим холмисто рельефным фасадом, подтвердила Гениталья, – А ведь не было. Видать, наконец-то мэр распорядился установить.
– Видать.., распорядился, – согласился Дыроколов, – Только вот... Чего-то низковат фонарь-то. Будто на пне. Да и лампочка так себе – тусклая.
– Гляди-ка! – с сопением энергично заерзав по ивановой спине бюстом и тазом, возбудилась Гениталья, – Фонарь-то пошел!
– Ага! Пошел, едрит его в лампочку! – изумился Дыроколов, – Зигзагом попер! Будто в сиську пьяный.
– Так то ж не фонарь, – озвучила домысел Гениталья, – Фонари-то не шляются. Они ж... ста-ци-онарные.
– А не мопед ли? – выдвинул версию Дыроколов.
– Ты чего это(?), Ванюша. Какой мопед в сугробе? – вожделенно прессуя спину собутыльника своими прелестями, усомнилась Гениталья.
– И то верно, – согласился Дыроколов, – Там же не то чтобы сугроб, а целый даже сугробище!.. Не, не мопед.
– Т-та-ак эт-то же о-о-он! – любвеобильно окольцовывая иванову шею руками и ритмично тараня его поясницу сдобным тазом, прогудела похотливо постанывающая Гениталья.
– Кто?
– Т-та-ак бо-о-оженька ж наш! Идет в туалет, а из его башки ла-а-ампочка све-етит! Вот и будто фона-а-арь.
– И то верно. Он! – неуклюже массируя поясницей таз Генитальи, обрадовался Дыроколов, – В сортир шкандыбает. Только вот не лампочка это, а нимб из божественного электричества. Как будто навроде лазерного ночного на небе рисования... Гляди-ка, в третий слева вошел. В самый лучший.., который орехами кедровыми ароматизирует.
– Да с чего-о-о бы э-это? – так и неутомимо тараня туловом иванову спину, усомнилась Гениталья, – Во второ-о-ой(!) слева.
– Так там же говна по колено. Там же черт ногу сломит!
– А он и не черт, а бог.
– Не. Гонишь, Гениталья Ивановна. В тре-е-етий(!) слева вошел, а не во второй. В тот, который с кедровыми орехами, угадал...
– Случаетесь? – донесся от порога не предвещающий ничего хорошего вкрадчивый мужской голос, – Случа-аетесь(?), тва-ари!
– Афо-о-оня-я, – в мановение ока расслабившись телесно вплоть до тряпичности, испуганно прошептала отпрянувшая от Дыроколова Гениталья.
– И свет предусмотрительно повыключали, и на подоконнике как кошки сношаетесь, – прокомментировал невидимый во тьме Афоня, – Животные. Ну, от этой сучки всякого можно ожидать. Но ты-то, Иван. Ты ж, вроде, и приличный мужик. Как же ты мо-ог?! Какого мнения о тебе станет твоя Анна(?), когда я ей расскажу о твоем с моею похотливой кобылою гнусном разврате.
– Д-да т-ты ч-чего это(?), Аф-фанасий, – пролепетал не на шутку струхнувший Дыроколов, – К-какая сы-случка?! Наблюдаем за богом, кы-как он идет срать в-вы сортир. В сы-сор-тир бог пошел, блин, малёха посы-срать.
– Малё-ёха? Бо-ог? Посрать? – вполне даже миролюбиво переспросил Афанасий и незамедлительно взорвался истеричным гневом: – Ты хоть ду-умаешь(?), что говори-и-ишь!!! Случаетесь, значит, бесстыже тут на подоконнике и наблюдаете, как бог идет справить нужду-у-у?!! Корчите, твари похотливые, из себя-я астроно-о-омо-ов-в?! А где телеско-оп(?), чтобы бога увидеть! Телеско-о-оп где-е-е?!! Отвеча-а-ать, когда-а-а я вас спра-а-ашиваю-ю!!!
– А нет, Афонечка, телескопа, – с опаской семеня в потемках на голос супруга, промямлила Гениталья, – Нету его. Нет и не было. И ничегошеньки не было, о чем ты плохо подумал. И уж по-твоему-то... и в окошко с соседом на бога грех посмотреть?
– Дете-ей бы постыдилась, простипо-ома! – укорил Афанасий, – Сын, значит, старший кинолог не в какой-то там, а аж в центра-а-ально-ой(!) ментовской зоне; дочь – почетная железнодорожница, второй сын – филолог, а мать... А мать – проститу-утка из проститу-уток! Клейма-а-а уже не-екуда ста-а-ави-ить!!! О вну-уках, курва, поду-у-умала-а?!!.. Предупреждала меня мама: «Не женись, Афонюшка, на этой непутевой из непутевой семейки! Сразу видно, что та еще вертихвостка!»
– Чего несешь-то(?), Веселопедов, – огрызнулась Гениталья, – Да у меня кроме тебя отродясь-то никого й вовсе и не было! Бара-ан!
– Све-е-ет!!! – возопил возмутитель покоя, – Включи, курва, све-ет!!..
Лихорадочно пошарив по стене, Гениталья отыскала выключатель и щелкнула им.
В лучах отдохнувшей электролампочки на пороге кухни предстал свирепым горным орлом восседающий в инвалидной коляске супруг Генитальи Афанасий. Надо отметить, ревнивец много чем смахивал на вышеназванного пернатого хищника: и комплекцией, и осанкой, и плотно зачесанной со лба на затылок брюнетистой коротковолосостью, и на диво широченным размахом худосочных рук, и птичьими глазенками, и недюжинной горбоносостью, и... Более того, во весь фасад афониной кумачовой футболки высокохудожественно (как вживую!) был оттиснут восседающий на вершине скалы гордый орел, алые иероглифы под коим без сомнения предвещали кровопролитие! Так, во всяком случае, показалось изрядно протрезвевшему от неожиданности Дыроколову; кой, чуть оклемавшись от шока, прохрипел Гениталье:
– Спрячь вилки и нож со стола.
– Ой! – спохватилась та и принялась суматошно скидывать в подвернувшийся под руку эмалированный таз колюще-режущее...
Мечущаяся по махонькой кухне Гениталья словно мощнейшим магнитом притягивала к себе яростный взор своего ерзающего как на иголках ограниченного в свободе передвижения супруга, кой устрашающе мычал, рычал и повизгивал.
– Куда-а?! – воскликнул Дыроколов, – Куда-а богову-то мобилу?! Поклади, где взяла!
– Щас, – буркнула Гениталья, и золотистый смартфон был резво вынут из таза и плюхнулся обратно в тарелку с остатками малосольной кильки.
– А ты на мою жену-у-то и не ори-и! – приструнил Дыроколова Афанасий, – Ишь, разорался тут как у себя дома!
– А я где?! – изумился Дыроколов.
– И где? – машинально спросил буйный ревнивец.
– Так у себя дома и есть, – пояснил Дыроколов и перешел в атаку, – А вот ты-ы где-е-е?!! Чего базлаешь у меня-я дома как... у себя-я дома?! Заткни фонтан, дура-ак!
– Са-ам дура-ак! – шаблонно парировал Афоня и молниеносно выхватил из-под прикрывающего ноги клетчатого пледа пачку самурайских метательных звездочек.
– Капец! – вскрикнула ныряющая под стол Гениталья, – О-он же ни-и-индзя-я еба-а-аны-ый-й!!!
– Охрене-ел?!! – сползая с табурета, возопил Дыроколов.
– Гляди! – торжествующе провозгласил Веселопедов и ловко запустил метательные железяки одну за другой в количестве трех штук, кои плотненько друг к другу глубоко вонзились в висящую над газовой плитой разделочную доску...
– Развлекаетесь? – донесся из-за спины самураистого инвалида оптимистично настроенный голос бога, – А я тут того. Напромышлял
