присвоение обманным путем энергий огромного количества человек. А весь мировой капитал – это жульничество планетарного масштаба.
При слове «капитал» очнулся, дремавший вроде бы, Ник и сказав: «Извините, я сейчас», вышел из комнаты.
− Куда это он? – спросил князь.
− Да достали вы его уже своими спорами. То «Библию» дербаните, то капитализм вам не нравится, - вступился за Ника Саша, - А сами вон и в церковь ездите, и деньги зарабатываете как можете, и, небось, от крупного состояния не откажетесь. Вот скажи, князь, ты ведь наследник-то единственный, и что откажешься?
− Не знаю. Вряд ли. Нет, не откажусь.
− То-то и оно, князь, то-то и оно.
− Нет, Саша, не «то-то и оно», - включился Федор, - сначала Ваня сказал «Не знаю», потом «Вряд ли» и только потом «Нет». Он честен, за что и люблю. Ты бы никогда не сказал «Не знаю» и «Вряд ли», ты бы согласился сразу и с радостью.
− Да, Федя, да. И сразу, и с радостью. Ты прав. Только я, в отличие от князя, не в Калифорнии родился, в своем доме и со счетом в банке. Я в советском роддоме рождался, и то не сразу. Мать кесарили, чтоб я появился. У меня игрушки если и были, то самодельные, а форма школьная – самая лучшая одежда, она же и парадно-выходная была. И девушку первую я не на машине, Ролс Ройс кабриолет, домой отвозил, а на трамвае, на конечную остановку, где местные ребята районные меня уже ждали.
− Все, стоп. В расход, братья. Не позволю дворянство мочить у себя в доме. А то понесло уже.
Классовую битву прервал Ник. Это было его первое пришествие. Он вернулся в очках и с толстой синей книгой под мышкой, со множеством закладок. Сел в кресло, отодвинул стопку, услужливо налитую Чертушкой, включил торшер у кресла и стал перебирать закладки. Наконец нашел нужную страницу и зачитал:
− «Стоимость, как и закон стоимости, есть историческая категория, связанная с существованием товарного производства. С исчезновением товарного производства исчезнут и стоимость с ее формами и закон стоимости».
Все молчали, не зная, как и реагировать то. Ник перелистнул страницу и продолжил:
− «На второй фазе коммунистического общества количество труда, затраченного на производство продуктов, будет измеряться не окольным путем, не через посредство стоимости и её форм, как это бывает при товарном производстве, а прямо и непосредственно – количеством времени, количеством часов, израсходованным на производство продуктов».
− Это что? – спросил князь. Вопрос возник у всех, но Щербацкий успел первым.
− Это, господа, Иосиф Виссарионович Стали, полное собрание, том 16. Статья называется «Экономические проблемы социализма в СССР».
− С ума сойти, Ник. У тебя что, все полное собрание сочинений вождя? – заинтересовался Федя.
− Да. И давно. Ты же знаешь Федор, мой папа был марксистом. Он еще в Китае начал собирать все работы Ленина, а позже и Сталина. Он был ученым. Ему как ученому было просто интересно наблюдать, что же все-таки происходит в России. Пардон, в Советском Союзе. Он никогда это так не называл. Для меня тоже – это все и всегда Россия. Я начал читать, сначала немножко, потом увлекся. Потом даже в память о папе. Вы рассуждали о деньгах. И неплохо. Я вспомнил, подумал, почему нет, решил поделиться. В сущности, вы чем-то напомнили папу, и я рад тому. Однако позвольте, господа, я закончу. Еще немного, но надо уже, чтоб до конца.
Он нашел нужную закладу, открыл и зачитал:
− «Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимальной капиталистической прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путем закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран, наконец, путем войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей». Я кончил, можно выпить.
− Ник, я вот реально кончил! Обалдеть!
− Саня, стаканы давай, − завелся князь.
От слова «стаканы» с ударением на последний слог Алекс поморщился, потом махнул рукой, раз пошла такая пьянка, и принес из кухни стаканы. Тем более, что князь первый раз сказал ему «ты» и как бы сломал этим барьер и примирился.
Удивительно, но сухие строчки вождя народов придали утихающему было веселью новый стимул, и пьянка возобновилась с прежним, если не с большим угаром. Ребята обнимали Ника, чокались с нем непрестанно. Федор кричал: «Ник, ты человечище… был бы у меня орден Ленина, вручил бы», Ник смущенно говорил: «Да, ладно, вам, да не надо уже…» Саша сел за рояль и исполнил гимн Советского Союза. Нестройно, но громко спели. Ник пел тихо, но слова знал лучше всех. Потом, чтоб не обижать местных спели «Хасбулат удалой». Князь Щербацкий уселся на барную стойку рядом с Чертушкой и тот обнял его за плечи. Князь не заметил. Было весело. И дружно как-то.
Я не знаю, где кончается дружба и начинается любовь. Я не знаю, что такое любовь. И мне думается, никто не знает. Мы, почему-то, привыкли определять этим словом очень близкие отношения между мужчиной и женщиной. Но так же мы называем и чувство к детям, к Родине, к природе, к богу. И что общего между чувством мужчины к женщине, и отца к детям? В чувстве мужчины к женщине присутствует влечение. Влечение пола, сексуальное. Если это влечение отсутствует, то мужчина может уважать женщину, но не любить. За сексуальное влечение к детям человека, вполне заслужено садят в тюрьму. Испытывать сексуальное влечение к Родине, к природе и богу невозможно просто по факту. Близкие отношения между мужчинами, кроме искусственно навязанной всему миру педерастии, - это дружба. Однако наши просвещенные предки-мужчины, не стесняясь, признавались друг другу в любви, и без всякой похабщины. Вспомните переписку Пушкина, вспомните массу иных примеров. Один мой друг, до сих пор, даже прощаясь со мной по телефону, говорит: «Ну все, пока, люблю тебя» и он именно это имеет в виду, но никак не сексуальное влечение.
Я просыпаюсь утром, гляжу на рассвет над морем и люблю его. Я смотрю на своего пса Тишку и люблю его, пока не увижу, что он нагадил на дорожку. Я встречаю свою дочку, целую и люблю ее. Я встречаю свою женщину, целую и люблю ее. Ко мне приезжают друзья, я встречаю, обнимаю их и люблю, если они ненадолго. И все это – любовь. И она вся разная. Мы просто живем внутри любви и называем ей все, то хорошее, что в нас есть. Равно как ненавистью мы называем все, то плохое, что тоже есть в нас. Хотя, возможно, ненависть – это просто отсутствие любви.
Но я не верю в любовь к богу. Я не знаю кто он. Мы можем бояться бога, уважать и даже благодарить, но как нам любить его? Любить что?! И когда меня призывают любить бога, я не понимаю как. Я готов, но я не могу. Стремление познать бога, равнозначно стремлению умереть.
Собачья стая, упряжка может идентифицировать вожака. Он самый сильный и он ведет стаю. Он понятен. Но собачья стая не может идентифицировать человека, управляющего повозкой. Он нечто вне разумения, но явно присутствует. Он наказывает вожака, кормит стаю, и он один знает, куда едет повозка. Для них он – Бог. Их знания о нем – их Вера.
Нам дали бога в человечьем обличье. Иисус Христос явился и пострадал за нас всех. Никоим образом не умаляя подвиг Иисуса, все же заметим, что распятие на кресте в то время было просто одной из форм наказания смертью. Распинали многих. Но только его за учение. Это достойно уважения. Но наши страдания не кончились, вот ведь в чем штука. И все страдания человечества никак не тождественны одному распятию. История его жизни гораздо круче истории его смерти. Жил он вполне земной жизнью. И баба у него была, и друзья. Он путешествовал и разговаривал с людьми. И вино пил, и чудеса творил. Прекрасная жизнь. Яркая. И смерть достойная. Но я не о том. Я о любви. Нет у меня любви к Христу. Я уважаю его, как достойного мужика, как учителя, но я могу любить дочь, могу любить женщину, даже собаку, если не гадит на дорожку, а вот Христа не могу. Хоть распинай меня каждый день. Я не богохульствую, я понять хочу. Возможно, я туп.
Херась, пролетел рядом с виском камень истинного христианина. А ведь я только подумал.
Часть 10.
Было решено ехать в Сан-Франциско встречать рассвет. Как это было решено непонятно. Как то безлично. Раньше в Союзе в неких кругах говорили – есть мнение. Подразумевалось – мнение сверху. Я думаю, идею ехать подкинул Чертушка. Любил он поездить, особенно в пьяной компании. И идею подкинуть ему ничего не стоило. Просто во время всеобщего ажиотажа он мог крикнуть: «А поехали во Фриско, рассвет встречать», и все подхватили. Почему, зачем после гимна ехать куда-то далеко встречать зачем-то рассвет? Непонятно. А к чему объяснять? Я думаю, мой редкий читатель наверняка сам участвовал в таких попойках, где на самом подъеме, на верхушке опьянения вдруг было решено куда-то ехать. Не мог не участвовать, потому и книгу читает.
Все засобирались. Федор кивнул Чертушке и тот кивнул в ответ, мол, все понял, барин, сей секунд. Он быстренько собрал в дорогу сумку-холодильник с напитками и закусью, рассвет рассветом, а бухать дальше никто не отменял. Метнулся в гараж, выгнал машину и даже протер ее тряпочкой. Он был чертовски услужлив всегда, когда намечалось очередное безобразие.
В доме пили стременную. Ник сказал как обычно: «Извините, я сейчас», и опять ушел в свою комнату.
− Он сейчас труп Ленина принесет, - сказал князь и ошибся.
Я очень стараюсь не ругаться письменно матом, мне и устно хватает. И добросовестно подбираю синонимы, заменяю, где могу. Вот и сейчас я долго искал легальное слово, чтобы обозначить реакцию наших героев на второе пришествие Ника. Не нашел. Придумал.
Они охудевились очень сильно. Все, даже Чертушка, а уж он-то повидал.
Ник вернулся, одетый в общевойсковой мундир генерал-майора Советской Армии. Штаны темно-зеленого цвета, с красными лампасами заканчивались шерстяными носками и тапочками. На левой груди кителя висела Золотая Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина. Китель был расстегнут, и под кителем осталась та же футболка с надписью «J.F.K.». Генеральская фуражка лихо сдвинута набок, как у героя Василия Ланового в фильме «Офицеры».
Первым очухался Федор и заорал:
− Рота, смирно!!!
Сразу подскочил служивший Саша, помнят ноги-то, помнят. Следом поднялся и князь Щербацкий. Прижав руки по швам, излишне четким, пьяно-строевым шагом Федор подошел к Нику.
− Товарищ генерал, за время моего дежурства происшествий не случилось. Только нажрались все как свиньи. В данный момент личный состав готовится к марш-броску на Голден Гейт. Дежурный по роте – рядовой Жуков.
− Жуков?! – удивился Ник, - а почему рядовой до сих пор?
− Ну, если Симс генерал, то мне-то куда…
− Ладно, господа, в смысле – вольно. Садитесь.
Он важно уселся в кресло у камина. Чертушка метнулся, тут же налил водки и застыл сзади сбоку в позе адъютанта,
