Чёрная мантия дьявола

Сергей Н. . Просто очень не повезло именно  этому человеку, на его месте, мог бы оказаться любой другой русский, но оказался именно он.  Теперь, этому «следователю», необходимо было назначить двух свидетелей из числа своих надёжных людей, чтобы они засвидетельствовали подброшенный ему пистолет. На какое-то время за ним установили круглосуточное наблюдение и выбрали момент, когда ему будет удобней подбросить заготовленный для этой цели пистолет. Попутно, в это подлое дело был вовлечён и эксперт, без услуг которого невозможно осуществить эту дьявольскую  затею. Нашли необходимого для этого эксперта, и заплатили ему достаточно, чтобы он согласился провести ложную экспертизу,  указывающую на то, что  военнослужащий был убит из представленного ему на экспертизу пистолета. Были так же, проплачены и «свидетели» из числа надёжных людей, за дачу ложных показаний. Под предлогом, что проверяются многие подозреваемые в ходе следствия, связались с директором учебного заведения, где работала выбранная ими жертва, чтобы получить о ней  побольше информации. Принимая их за работников уголовного розыска, честно исполняющих свои обязанности, и нисколько не заподозрив их в преступных намерениях по отношению к его работнику. Он, конечно же, рад был стараться, чтобы угодить явившимся извергам, проинформировал их, когда, этот самый, бедолага Сергей, собирается посетить по какому-то случаю ресторан со своими друзьями – сотрудниками этого учебного заведения.

             Для проведения этой операции заготовили подходящий пистолет, чтобы подбросить его опьяневшему педагогу. Вот и наступил последний день и час свободы этого несчастного бедолаги. При выходе из ресторана, его, уже ждал «следователь» вместе с лжесвидетелями. Без особого труда захмелевшему педагогу подбрасывают пистолет. Далее, включившийся в процесс «следователь» просит жертву предъявить документы. Пролистав предъявленный паспорт, чтобы создать (протуфтить) у окружающих впечатление деловитости, напористости, а главное, «законности» в деле поиска опасного преступника, приказывает предъявить для досмотра,  и чтобы, непременно это видели окружающие, содержимое карманов. Жертва, с удивлением вынимает из  кармана своего плаща, пистолет, оставляя на нём свои отпечатки пальцев. Вместе, с оказавшимися под  рукой  «свидетелями», составляют акт изъятия. Его друзей отпускают домой, для видимости, проверив и у них документы. Доставив жертву в управление, «следователь» делает допрос, лжесвидетели, действуя по обговорённому плану, уверяли, что это именно он, участвовал в нападении на солдат в карауле. Изумлённый и обескураженный Сергей, ничего не понимая, всё отрицает. «Следователь»  приказывает своим подручным поместить его в одиночную камеру и не давать ему спать, сломать его не только морально, но и физически, привести его, в мало вменяемое состояние. Бедолага совсем не понимал и не догадывался даже, о задуманном коварстве судебной и следственной камарильи скованной одной коррупционной цепью вместе, о том, что они хотят проделать над ним. Он  не знал и не догадывался, зачем его взяли и чего от него хотят. Налёт сановной банды на КПП гарнизона был в воскресный день, поэтому его алиби никто не мог подтвердить, большую часть времени этого дня, он проводил дома в одиночестве. Прокуратуре, и следствию для обтяпывания этого дела, было весьма, кстати, что не нашлось свидетелей для подтверждения его алиби. «Следователь», более двух недель выбивает из него признательные показания, избивает его, и настойчиво уверяет его, что, если он сознается, то высшую меру – расстрел, заменят ему пятнадцатью годами лишения свободы. Но Сергей, ни в чём не сознавался, потому что считал себя честным и порядочным человеком.

              Вышестоящее начальство торопило «следователя»,  требовало ускорить это дело, давили из дивизии, в состав которой входил их гарнизон. Получивший взятку прокурор и на этот раз, уже договорился с главным судьёй – председателем суда, чтобы вынесли жёсткий приговор «убийце»  – расстрел. С той целью  чтобы нигде не вскрылась правда об этом подлом и страшном деле, понимали, что невинно осужденный, если его не расстрелять, будет непременно, об этом говорить – на протяжении долгого времени, будет опасным свидетелем их противозаконных действий.

            На допросах, «следователь», чтобы придать натуральный вид этому бутафорскому следственному процессу,  настойчиво  требовал от Сергея признательных показаний, предъявляя ему результаты ложной  экспертизы. Сергей не признавался,  всякий раз отказывался от всего, что ему предъявляли. Оформив по всем казуальным правилам материалы этого дела, его передали в суд. Назначили первые слушания. Конвой – сопровождение заключённых из следственного изолятора в суд и обратно, как обычно организовывал майор Курбан Гили Заде. Верой и правдой он  служил хорошо отлаженной коррумпированной системе, работающей без сбоев, ровно и точно, как швейцарские часы, он был важным и нужным структурным элементом этой дьявольской машины, был её верным сторожевым псом.

             Офицерские должности в гарнизоне  в большинстве своём, занимали свои надёжные люди, не запросто так. Была оговорена (прописана) стоимость этих должностей и званий. Офицеров присланных сюда с военных училищ, обычно с Украины, долго не держали в гарнизоне, от них под разными предлогами избавлялись, отсылали их чаще всего в дивизию, или ещё куда-то, даже в Афганистан, когда там начались военные действия. Видимо их считали не подходящими и не надёжными элементами в структуре, хорошо отлаженной, национально ориентированной, коррупционной системы. Самое активное участие в подборе офицерских национальных кадров, а так же и прапорщиков, занимался Курбан Гили Заде. Главное качество в подборе кадров, это их надёжность и верность коррупционной системе, которая в зависимости от ранга, щедро вознаграждала и строго спрашивала за какие либо просчёты.  Какими-то иными качествами ума и души не нужные коррупционной системе, Курбан Гили Заде за не надобностью, не обладал, не позволял себе каких-то не нужных в деле излишеств, не отягощал себя ими. Имел  особый нюх, как, и из чего сделать (сварганить) деньги. Хорошо усвоил, где чего можно  урвать, и раздобыть, точно так, как натасканная борзая, на дичь. Только карьеристские побуждения, сулившие, по мере карьерного роста, материальные блага, двигали им и ничто другое (и ничего личного и без всяких сантиментов), заменившие ему ум, честь и совесть, вели его по жизни такой не простой.

             Уже перед самым началом Афганской компании (войны),  в конце лета  1979 года сверху поступило распоряжение, откомандировать туда из их части,  ещё до начала военных действий там, несколько человек офицеров и прапорщиков. Как только стало известно об этом, сразу же, установилась цена этого вопроса для офицеров и прапорщиков, за возможность не попадать туда. Чтобы не попасть в Афганистан, офицеру требовалось внести восемь – десять тысяч рублей, прапорщику две – три  тысячи. Курбан Гили Заде, собирал мзду, забрав свою долю, отсылал остальное выше. Коррупционная система, как машина требует обильной смазки.

            Теперь, с изменившимися обстоятельствами, у Курбан Гили Заде стало повышенное внимание к нарушителям воинской дисциплины и порядка, вызванное необходимостью набора офицеров и прапорщиков его части для отправки их в Афганистан. Выполняя поступившее распоряжение свыше, он, как азартный  охотник, вышел на охотничью тропу на отлов  столь, специфичного «зверя», обитающего в самых потаённых местах, куда ранее, он никогда не заглядывал. И  появлялся он в части,  в то потаённое время, когда этот «зверь», расслабившись, утрачивал всякую осторожность, не ожидая повстречать там охотника на него. Таким способом Курбан Гили Заде вёл набор самых «достойных» офицеров и прапорщиков для отправки их в Афганистан. Проштрафившийся старший лейтенант Мамедов, был уличён Курбан Гили Заде в пьянстве при исполнении обязанностей дежурного по части, в другое время он ограничился бы устным замечанием ему. Но теперь, с изменившейся обстановкой, его  отношение стало иным.  Теперь, чтобы попавшемуся  нарушителю не попасть в Афганистан, он откупился десятью тысячами рублей, помогли многочисленные родственники, дали в долг. Работая в судебном карауле, у него были неплохие левые деньги, поэтому, в скором времени, он долги возместит. 

               В положенные сроки, список военнослужащих, числом в семь человек, для отправки в Афганистан, был утверждён. В него вошли три молодых офицера – лейтенанта, недавно присланных с военных училищ  Украины, и ещё один офицер, тоже с Украины в чине капитана. Видимо, Курбан Гили Заде решил, что он, этот капитан, за несколько лет службы в части, много знает о его тёмных делах, а сам, как-то за эти годы службы, никак не вписался в эту коррупционную систему, скорее всего потому, что не обладал национальной спецификой души местного менталитета, чрезвычайно склонного к коррупции. Не мог он, этот не местный офицер,  быть до конца преданным этой системе, был во многом, каким-то чужаком в ней, вроде, как сам по себе, шобла коррупционеров, сплочённая, как волчья стая, как-то не жалует  таких и даже, опасается их.  Поэтому, его необходимо было выпроводить из части, от греха подальше. Весьма, кстати подвернулся этот самый Афганистан, позволивший легко решать не только денежные вопросы, но и кадровые вопросы тоже, позволяет отфильтровать, отсеять, непригодный, мешающей    коррупционной системе материал. И, ещё три прапорщика, злоупотреблявших спиртным, из числа тех, не сумевших откупиться, были внесены им в этот судьбоносный список.

               Одного из прапорщиков, вышедший на «охотничью тропу» Курбан Гили Заде сам лично отловил, когда стал вечерами с этой целью наведываться в часть, чтобы выловить тех, наиболее «достойных», для отправки их в Афганистан. Хорошо знал привычки и повадки своих нижестоящих по званию сослуживцев. Находясь в столь необычное время на территории части, он  увидел, как этот самый прапорщик, никак не мог нормально по-человечески до КПП дойти, будто из последних сил преодолевая какой-то неведомый вражий заслон, он часто валился на обочину, и едва на корячки вставал, сделав несколько шатких, неуверенных шагов, снова валился. Когда Курбан Гили Заде пытался с ним изъясняться, тот, еле держась на ногах, припадая на четвереньки, и вновь поднимаясь, только и смог с большим трудом, запинаясь, выговорить и произнести, что-то вроде – служу родине. Ни на что другое, помутившийся рассудок его, не был способен. Перед тем, как напиться, следуя обычному алгоритму этого действия, он никак не ожидал своей встречи  с командиром части, сломавшим этот привычный за много лет алгоритм. Из всего предшествовавшего опыта он знал, что  Курбан Гили Заде в такое время на территории части никогда не бывал – не объявлялся. Он нисколько, не догадывался, с какими намерениями Курбан Гили Заде вышел на «охотничью тропу» на отлов, какого «зверя». Подобным образом он подобрался и к двум другим прапорщикам, ничего не