Впечатление было не из лёгких. Ну, прямо, как средневековый шабаш, не имеющий ничего общего с социалистическим устройством общества. В такую химеру, к этим порам выродился «развитой» социализм в то «спокойное» время, когда на троне был «дорогой» Леонид Ильич.
Все прочие звенья коррупционной системы, работая в едином тандеме, или, порыве с прокуратурой, они все, в зависимости от участия в тех или иных противоправных действиях, получали свою долю, от общей стоимости услуги, оказанной преступникам. Особенно дорого было откупиться преступникам, совершившим особо тяжкие преступления – разбой, грабежи, убийства, изнасилования, измена Родине. Если у них были богатые родственники, тогда они получали от коррумпированной судебной системы оправдательные приговоры и уходили от наказания. В противном случае, если не кому было выкупить их, они получали большие срока или высшую меру. Каждому преступнику отмеряли срок заключения согласно денежной сумме вложенной им на поддержание работы судебной коррупционной системы – согласно сложившемуся прейскуранту цен. К примеру, за уход от высшей меры, родственникам преступника, необходимо было заплатить наибольшую сумму – двадцать – двадцать пять тысяч советских рублей.
Рядовых военнослужащих к себе на службу в В.В. они набирали, как правило, из далёких областей России, или из Средней Азии. Чтобы те, по окончании срока службы, уносили подальше увиденное и услышанное ими на судебных заседаниях. За два года службы Михаил много всякого и видел и слышал в этих бутафорских судах, находясь там в карауле. И как зверски рвут иной раз, приговорённые, не откупленные преступники, (не имеющие богатых родственников) свои железные клетки, кричат всякие угрозы, и устрашающие проклятия, всем кому попало, в том числе и караульным военнослужащим. – Когда, невозмутимые судьи, не обращая внимания на их, не редко буйные выходки, зачитывают им суровый приговор. Как иной раз рвутся их родственники с многочисленной группой поддержки, срывая двери, порываются проникнуть в помещение суда, когда охрана едва управляется с ними. Пытаясь не денежной суммой, которую никак, некоторые сородичи преступника не смогли собрать, а такой оголтелой сварой повлиять на решение суда.
Тем временем, проходили первые слушания, ложно обвиняемого в убийстве военнослужащего, Сергея Н. На заседании суда проплаченный (купленный) судья зачитал материалы дела и цинично, заранее зная всю мерзость – неправомерность этого дела, спросил, признаёт ли подсудимый себя виновным. Сергей всё отрицал, не признавал себя виновным в том, чего не совершал. По уже, означенному, наперёд разработанному сценарию, вурдалаки в облике судей, вершили судьбу назначенного сверху виновного. Этим вурдалакам, лишённым совести, жалости, сострадания, абсолютно всё равно кому выносить приговоры, виновным или невиновным. По окончании первого слушания конвой отвёз его в следственный изолятор, тюремную камеру одиночку. Держали его предусмотрительно в одиночке, чтобы не допустить контакта с другими заключёнными. Чтоб не разнёсся по городу слух об этом преступлении. А главное, необходимо было тщательно скрыть фальсификацию этого дела, весь этот чудовищный обман построенный «правоохранительными» органами.
Родители Сергея знали, что их сын арестован, ходатайствовали за него, собирали по месту его работы характеристики, и ходили в прокуратуру с этими положительными характеристиками, пытались там убедить следствие, что их сын не мог совершить такого чудовищного преступления. Но разве были интересны эти характеристики этим демонам, уже приговоривших их сына? В прокуратуре им говорили, что их сына судят за особо опасное преступление – за разбойное нападение на караул и убийство военнослужащего. Они уверяли и заклинали, что это какая-то нелепая ошибка, их сын не мог совершить такого преступления. Они обращались и к «следователю», пытались докопаться, как их сын мог оказаться подозреваемым в таком чудовищном преступлении. «Следователь» совершенно невозмутимо, будто исключена, какая либо ошибка, и тем более, злой умысел с его стороны, с уверенностью отвечал им – все улики против него, ждём решения суда. Он, как само собой разумеющееся, без зазрения совести, хорошо отработанными психологическими приёмами за многие годы их применения, умело выставляет себя перед ними таким, что он следует только, имеющимся «уликам» и «фактам». Он говорил настолько убедительно, и так правдоподобно изображал из себя честнейшего и неподкупного следователя, что ни о каком коварстве всех этих злодеев и негодяев, родители Сергея, видимо, ни сколько не подозревали, думали, что это какая-то роковая, трагическая ошибка, не имеющая злого умысла. Во встрече (свидании) с сыном им было отказано, сославшись на особо тяжкое преступление совершённое им. Родители слали письма в прокуратуру Москвы, но всякий раз получали отказ. Им отвечали из Москвы, что следствие на месте во всём разберётся, и если, ваш сын не виновен, то будет оправдан, и с извинением выпущен на свободу, ну, а если виновен, то сами понимаете... . Забравшись высоко по карьерной лестнице, им там, беспринципным, малокомпетентным, лишённым всякого сострадания карьеристам, было ни к чему замечать боль и страдания, находящихся внизу маленьких людей.
Тем временем «Следователь» прокуратуры передал оставшуюся сумму денег, поступившую от заинтересованной стороны – партийных баев председателю суда и просил назначить подсудимому высшую меру, то есть, поскорее избавиться от ненужного свидетеля, торопил суд. Свыше, «следователю» обещали повышение, если он закончит это дело в срок, не затянет его с расследованием.
Одна из рот воинской части Курбан Гили Заде обслуживала Верховный суд Азербайджана. Следующей зимой, утром, конвой из пяти человек доставил Сергея и нескольких заключённых по другим делам, в суд. На третьем слушании Сергею будет вынесен приговор. Он так и не понимал, за что его судят. На самых первых порах он ещё верил и надеялся, что это какое-то нелепое недоразумение, в котором разберутся и выпустят его на свободу. В зале суда его поместили в железную клетку, обычную для преступников. Несколько часов судья читал материалы дела о содеянном преступлении, зачитывали заключение «экспертизы». Что-то промямлил, назначенный для исполнения формальностей его защитник. Допрашивали «свидетелей». Сергей в полном непонимании и изумлении слушал и смотрел на всё это. Не сон ли это? Не во сне ли творится с ним этот кошмар? В конце этой прописанной как по нотам вакханалии был зачитан приговор; по статье такой-то, за совершение столь тяжкого уголовного преступления, нападение на караул воинской части с применением огнестрельного оружия, которым он убил одного военнослужащего и ранил второго, он приговаривается к высшей мере – расстрелу. Услышав приговор, он не то в истерике, не то в помешательстве кричал на прокурора обвинителя, – ты не человек! ты дьявол в чёрной мантии!! Не обращая не малейшего внимания на эти крики, эти дьяволы, уже давно привыкли к ним, ведь это их чёрная работа, где они зарабатывают на свою сытую, сладкую и пьяную жизнь. Зачитали они и время, в течение которого, приговор приводится в исполнение. Сергей сильно волновался, на грани помешательства, продолжал и далее истерично кричать – вы, что дьяволы делаете, я же ни в чём не виноват!! Будьте вы вовеки-веков прокляты!! – В отчаянном бессилии кричал в зале суда, невинно приговорённый к смерти. Но на решение суда это никак не повлияло. Ну, не мог же этот дьявол в чёрной мантии ответить ему, – не кричи, мы лучше тебя знаем, что ты не виновен. – Он и не знал, и не догадывался что, вся эта свора негодяев, устроившая весь этот шабаш, действует – варганит его дело по сговору. У него не было никаких шансов выбраться живым из ада этого «иезуитского ордена», приговорившего его к смерти, и так цинично, нагло глумившегося над ним на протяжении нескольких долгих месяцев; обрядившихся, для пущей значимости в мантии праведных судей. Будто сам дьявол у подмостков ада, облачившись в одежды правосудия, вершил свой «праведный» суд. Так наскрозь коррумпированный суд спустил это дело. Этим демонам воплоти без совести и чести, всё творившееся в этом зале, было их обычной жизненной рутиной. Напрасно, несправедливо приговорённая ими на смерть жертва, пытается в глубоком отчаянии достучаться до их пустых сердец и душ, незнающих ни жалости, ни сострадания. Пустое сердце этих воплотившихся злых духов, бьётся ровно.
В карауле на заседаниях суда, ещё стояли и те военнослужащие, которые знали, кто в действительности убил их сослуживца – беспристрастно наблюдали это «правосудие». Что мол, моя хата с краю, ничего не знаю. Боялись оказаться на месте подсудимого, если что-то не так. Хотя на заседания суда, где судили этого подставного, – якобы убийцу, вместо настоящего убийцы, подбирали в караул военнослужащих самого позднего призыва, меньше знавшие историю этого происшествия, чтоб, как возможно меньше правды вышло из стен этого смрадного заведения в белый свет. Чтоб, уж совсем не подорвать репутацию «правосудия».
Наверное, бедняга, до этого верил в идеалы добра и справедливости в Советской стране, не подозревал, что кровожадные, безжалостные партийные баи уже решили его участь, чтобы увести от наказания истинных (натуральных) бандитов, – своих сынков. Дьявол, в чёрной мантии, равнодушно взирая в зал суда, объявил, что суд прекращает свою работу. И неразверзлось небо и не метнуло оно огненную стрелу – молнию, чтобы поразить дьявола в чёрной мантии, в облике правосудия творящего беззакония, вместе с его приспешниками и пособниками, продавшими дьяволу свою подлую душу. Так дьявол, облачившись в чёрную мантию правосудия, решал судьбы многих невинных людей. Это было их обычным делом, уводить преступников от наказания, только за взятки, прописанные в их прейскуранте. Как требовало вышестоящее начальство, «следователь» уложился в отведённый ему срок, и закрыл это дело. Кроме полученных от партийных баев денег за сокрытие преступлений совершённых их сынками, этот негодяй получил ещё и обещанное ему повышение по службе. – Сколько же ещё, этот злодей, погубит невинных людей, исковеркает судеб. Сколько же ещё этот дьявол, в облике человека, загубит невинных душ?
Недели через две Курбан Гили Заде оповестили, (партийные баи торопили, поскорее избавиться от свидетеля) что заключённого нужно доставить к месту приведения приговора в исполнение – это спец. зона для приведения приговоров высшей меры – расстрелов. И никогда не будет реабилитирован несчастный, как невинно убиенный, как жертва, нет, не Сталинского террора, а, как жертва тотально коррумпированной, разложившейся и выродившейся, судебно-правовой системы. Вотчины самого, прочно обосновавшегося там на многие лета, дьявола. Это, наверное, самый обычный, рядовой случай, о котором нам поведал Михаил, когда «правоохранительные» органы
