По ходу жизни. (Заметки на могильной плите).

святых выноси!

Ну и, конечно же, все знали об этом его единственном недостатке. Да и как можно было скрыть такое? Если вдруг в округе начинало нестерпимо смердеть ароматами общеизвестного заведения под названием Мэ и Жо, то всем становилось понятно, что приближается вышеуказанный многоуважаемый гражданин собственной персоной. Ну и все люди натурально старались укрыться от этой страшной газовой атаки в хорошо герметически закрывающихся помещениях и ёмкостях, или, на худой конец, зайти с наветренной стороны. И только перламутровые мухи стремились оказаться поближе к источнику столь сладких ароматов и роились бесчисленными облаками вокруг него.

Вот именно этот злополучный фактор сильно отравлял человеку жизнь и незаслуженно препятствовал приятному общению с интересными людьми, тем самым лишая его душевного покоя и равновесия. Нельзя сказать, что он смирился с этой своей, мягко говоря, странной особенностью организма. С самого раннего детства, как только начал себя осознавать, он боролся с этим неприятным недостатком и досадливой напастью. Чего он только не перепробовал, какие только средства он не выливал на себя сверху и не вливал себе вовнутрь, но результат всегда был отрицательный. С позволения сказать, “аромат” отхожего места, что источал сей уважаемый и, безо всякого сомнения, достойный член общества, совершенно не желал его покидать. Ни лосьоны, ни шампуни, ни мази, ни гели, ни разнообразные отвары и настойки не могли помочь ему в этой страшной беде и ни в коей мере не решали его проблему.

Этот человек совсем уже было отчаялся и опустил руки, он практически смирился с этой своей горькой участью быть вонючкой, но вдруг, как это часто бывает в подобных ситуациях, ему попался один добрый человек. Именно он и присоветовал ему обратиться к одному очень сильному колдуну, который жил отшельником в глухом лесу, в самой его чаще и имел неформальные сношения с такими силами и энергиями, что о них не только говорить, но даже думать было страшно.

Однако, несмотря на столь жуткую перспективу быть заколдованным в какую-нибудь не очень приятную живность или предмет, не имея более никаких шансов на излечение, наш многострадальный герой засобирался в дальнюю дорогу. По совету своего знакомого он взял побольше табаку, конфет, сахару, соли и прочих долгохранящихся продуктов, а также топор, компас и спирт, да и отправился в путь. Проплутав пару суток по непроходимым буеракам и зарослям, он всё-таки нашёл одинокую хижину колдуна в самой чаще леса и в робкой нерешительности замер у самого порога избушки. Но невероятным усилием воли пересилив свой страх, постучался в корявую крепкую дубовую дверь.

– Што тебе надобно, мил человек? Ты пошто смердишь здесь невыносимо? Зачем людей беспокоишь и животных пугаешь? – спросил хриплый, низкий голос у него из-за спины.

Человек вздрогнул и резко обернулся. Прямо позади стоял кто-то неопределённого возраста со спутанной седой бородой и, опираясь на корявый толстый посох, зажав себе нос рукой, чревовещал жутким загробным басом. Человеку стало очень страшно, ему страсть как захотелось попасть в Книгу рекордов в раздел бега по пересечённой местности. Однако он снова невероятным усилием воли взял себя в руки и, оставаясь на месте, нашёл в себе храбрости продолжить беседу.

– Прости, дедушка, за беспокойство, но к тебе меня привела беда страшная, – срывающимся голосом ответил человек колдуну, – никто в целом свете не смог мне помочь, осталась надежда только на тебя, на твои редкие познания натуралиста и исследователя дикой природы и твою исключительную способность общаться с потусторонними силами и неизведанными стихиями.

– Ну и что за напасть с тобой приключилась? Хотя, чего спрашивать то, и так всё ясно, – колдун брезгливо сморщил нос и попытался отогнать от себя неприятный запах, – н-да, беда твоя действительно лютая и излечению не подлежит, – вынес вердикт древний колдун.

– Что, совсем ничего нельзя сделать? – совершенно сник человек и в голову ему стали лезть сильно нехорошие мыслишки насчёт преждевременного прерывания бренности своего невыносимого бытия.

– Есть один старинный рецепт, – разглаживая свою спутанную бороду, задумался колдун и надежда вновь вспыхнула ярким пламенем в потухших глазах человека, – однако исполнить его будет очень непросто и хлопотно.

– Говори, дедушка! – воодушевился человек, – я на всё готов, лишь бы излечиться от этого недуга!

– Ну, слушай, – колдун зашёл с наветренной стороны, сел на пенёк и стал диктовать свой хитрый рецептик, – в пяти верстах отсюда строго на восток растёт большая старая сосна. Нужно в ночь на Ивана-Купалу, ровно в 00-04 минуты наломать с неё тринадцать самых больших лап. Потом в течение месяца варить из них отвар. Делать это нужно только по ночам и на старых заброшенных кладбищах. Затем надо полученную смесь три недели настаивать в тёмном месте при температуре три с половиной градуса, переворачивая и взбалтывая по ночам. После всех этих манипуляций на новолуние сходи в церкву, помолись там усердно, свечку поставь всем святым и ступай себе в баню. Там хорошо попаришься да отмоешься. Затем натрись этим отваром и хворь твоя должна оставить тебя. Всё понял?

– Да, – ответил человек, скрупулёзно записывая рецепт стараясь не упустить ни одного слова.

– А теперь ступай отсель, мил человек. Хватит зверушек травить своими бинарными газами, – утирая рукавом слёзы от резких запахов и брезгливо морща нос, взмолился старый колдун.

Человек не стал спорить со знахарем, а щедро отблагодарил того добрыми словами и подарками, которые принёс с собой, и ретировался восвояси. Да чего было спорить то, и вправду, с самого момента появления в лесу этого человека вся местная живность куда-то попряталась и затихла. Над лесом повисла мёртвая тишина, даже птички не пели. И только жужжание навозных мух нарушало этот мёртвый акустический фон.

Через пару недель в точно обозначенный старцем срок он снова появился в этом лесу. Нашёл старую сосну, дождался ночи, наломал с неё тринадцать самых больших лап и принёс это добро домой. Ну и началась его колдовская эпопея. Не спит по ночам, бродит по заброшенным погостам, варит там своё хитрое варево в чугунном котелке, усердно помешивая его половником из хорошей пищевой нержавеющей стали. Потом настаивает полученную смесь в новом холодильнике с электронным управлением, специально купленным для этих целей. Каждую ночь в течение трёх недель взбалтывает и переворачивает драгоценную ёмкость с заветным варевом.

И вот, наконец, настаёт долгожданный день новолуния. Всё готово к сакральному ритуалу. Варево колдовское дозрело в холодильнике, баня растоплена, свечки заготовлены. Человек вечером выходит из дома и отправляется в церковь для вознесения молитвы высшим силам на предмет своего исцеления. Тонкий серп луны блестит на небе, освещая ему путь. На улице тишина и спокойствие. Небесная благодать растекается по окрестным поселениям и предместьям. Человек, перекрестившись, заходит в церковь. Там пусто и тихо. Он зажигает свечи встаёт перед алтарём, долго и усердно молится, призывая себе на помощь всю небесную святую рать. После молитвы идёт в баню, парится там до посинения, немилосердно истязая себя вениками, мочалками, скребками и прочими затейливыми принадлежностями банного мазохизма. Затем достаёт из холодильника своё заветное средство и тщательно, не пропуская ни миллиметра своей “душистой” тушки, щедро натирается им. Через час возвращается его жена со второй смены. Он подсаживается к ней поближе.

– Ну, как? – с волнительным придыханием спрашивает он.

Она, прикрыв глаза, втягивает носом воздух и держит его в себе, прислушиваясь к своим обонятельным рецепторам и внутренним ощущениям.

– Ну, как?!!! – по детски нетерпеливо, с нескрываемой истерической надеждой требует ответа человек.

– Хорошо! – блаженно, зажмурившись от удовольствия, наконец, произносит измученная многолетним ароматическим террором бедная женщина, – словно в сосновом бору. Как-будто под ёлкой насрали!

На следующий день человек исчез. Его не видели ни на работе, ни дома, ни в других привычных для того местах. Спешные розыски результатов не возымели. Ни самого человека, ни того неприятного запаха, коим он выделялся с самого своего рождения, обнаружить нигде не удавалось. А дня через три заплутавшие в глухом лесу грибники наткнулись на труп, висящий на дереве. Это был наш “душистый” страдалец. С застывшим на лице выражением умиротворённого блаженства тот высоко болтался в воздухе, мерно покачиваясь на ветру. В невесомой эйфории освобождения от чего-то гнетущего и непомерного тяжкого он словно парил над землёй, и только ловко прилаженная туристическая верёвка выдавала суть физических явлений. Удавился он на той самой сосне, с которой по рецепту старого колдуна рубил лапник для своего чуда-средства. И, что характерно, но он больше не источал неприятный аромат отхожего места. Это мерзкое, неистребимое зловоние, навязанное ему свыше непреклонной волей небес, эта невыносимая безысходность его бытия, это ничем не перебиваемое дыхание Бога ушло вместе с жизнью, оставив только слабый, сладковатый запашок разлагающейся плоти.


Мораль: «От судьбы не уйдёшь».




                                      Тосты.

Жил когда-то на свете один маленький мальчик. И все его друзья и знакомые смеялись над ним и обзывались. А всё потому, что у его папы была старая, маленькая и некрасивая машина. И тогда этот мальчик в новогоднюю ночь загадал желание, чтобы у его папы появилась новая, красивая машина. И добрый Дедушка Мороз исполнил его желание. Через какое-то время к папе этого мальчика приехала блестящая, чёрная, большая, новая машина под названием «катафалк».

Так выпьем за то, чтоб люди сначала думали, а уже потом что-то делали! Дебилы, бля.


По правилам этикета при свидании знакомых людей принято говорить что-то приветственное и ободряющее. Однако бывают такие люди, повстречав которого, вместо этих приятных слов на языке вертится только одно выражение: Чтоб ты сдох!

Так выпьем за то, чтобы среди нас не было таких людей!







                            Стишки.




“Не оставит следа в этом мире человек по имени Никто”.


Мои карманы всегда пусты,

Мои надежды как груда хлама,

С тоскою смертной давно на ты.

И нет ответов на телеграммы.


Я жил во мгле, вдали ветров,

Искал дороги, что не хожи.

Не признавал лукавых слов,

Что так на истину похожи.


Я не имел надёжный кров

И не встречал по крови близких.

У злой судьбы скупых даров

Я не просил в поклонах низких.


Я пересёк немало рек,

Друзей найти хотел в пустыне.

Зачем я жил свой скорбный век?

И почему живу поныне?


Я заплутал во мраке слов.

В их