Искры

помолчи, ради бога.
- Так потому и горе, что не помнят и не хотят помнить о вечном битие души! Если бы об этом помнили, то не было бы горя. Да ушёл человек из воплощения. Освободилась душа из тела…воспарила. Какое же тут горе?
- Да ну тебя! – отмахнулся Ленский.
- Как говорится. – развивал тему фагот, не обращая внимания на просьбу оппонента.- Оттуда никто не возвращался и мы не знаем что там. Так? Так. – ответил он сам на свой вопрос. – А раз никто не возвращался, и мы якобы не знаем что там после смерти, то почему автоматически выбирается плохой вариант?
- Ну почему плохой?
- Ну они же скорбят и плачут. Значит плохой.
- Они плачут потому, что он ушёл от них, а не потому, что ему там плохо.
- Так им себя жалко?
 Ленский открыл рот, но запнулся и укоризненно посмотрел на собеседника.
- Ненавижу тебя. – сморщился он. – Ненавижу тебя и твои мерзкие рассуждения.  
- А вот живут на свете племена дикарей, которых так называемая цивилизация считает примитивными. Так вот эти дикари умерших провожают с веселыми песнями и танцами и радуется тому, что человек ушёл в лучший мир. Искренне радуются. Им и в голову не приходит плакать и скорбеть. Потому что все их предки радовались переходу близких в иной мир и потомки будут радоваться…если конечно цивилизованное человечество их не осчастливит, как оно это обожает делать, не научит их плакать и страдать. – лицо фагота засияло радостью от удачной реплики. – Как тебе, поэт, мысль…соображаешь?
 Как Ленский не отбрыкивался от обсуждения, но лицо его выдало энергичную умственную работу, вызванную словами собеседника. Задуматься действительно было над чем.
- Это их культура и менталитет. – выдал он после недолгого раздумья. – У нас совсем другая.
- Оставим это пока. – выставил ладонь фагот. – Теперь насчёт выбора.
- Какого выбора?
- Выбора дяди Коли.
- О чём ты?
- Хватит придуриваться, поэт! Он курил? – начал загибать пальцы фагот. – Курил. Бухал? Бухал! Почти не двигался, обжирался чем попало, психовал…- фагот изобразил на лице крайнее недоумение. – И конечно не знал, к чему это приводит. Не знал, а поэт?
- В глубине души конечно знал. – согласился Ленский, как честный человек.
- Значит. – потянул паузу фагот. – Это его выбор. Так? Сердце-то давно болело, но он ничего не делал. Глотание валидола не в счёт. И все эти…глянь на них…- указал на группу мужчин, куривших на углу. – Курят, кашляют особенно по утрам, так что того и гляди лёгкие выплюнут, вечерами пиво около телевизора пьют, по выходным водочку глушат…и, словно пришибленные живут, озираются трусливо, друг друга хоронят потихоньку и неизвестно на что надеются. – он резко и звонко закричал. – Да туда им и дорога! Меньше народа – больше кислорода! Закопать всю эту рухлядь гниющую побыстрее, да новую жизнь начать!  
- Ты! – затрясся Ленский. – Ты фашист! Убью!
- Засохни, плесень благородная! – загоготал Фагот. – Что ты несёшь! Какой я фашист, идиот!? Они же сами себя убивают! Сами! Я лишь выступаю за то, чтобы все эти самоубийцы побыстрее реализовали своё право на смерть и не коптили бы небо, не заражали своим примером детей и не плодили бы новых самоубийц! Я за то, чтобы освободить место для тех, кто хочет полноценно жить и любит жизнь!


* * *

Сегодняшний вечер был особенным. Воин больше обычного присутствовал в нём и это частичное присутствие, казалось, подсвечивало взгляд Максима голубым мерцанием звёзд.
 В большом шумном ресторане среди разношёрстной толпы уже больше трёх часов гуляло около двух десятков бывших его одноклассников.
 Длинный стол ломился…никто не хотел экономить и даже те, кто не очень много зарабатывал с радостью раскошелились на такой редкий в их жизни праздник.
 Максим сидел посередине стола между Проктер энд Гембл – двумя неугомонными подружками Викой и Светкой, постоянно наклонявшимися друг к другу и опиравшимися на бёдра Макса, и тёршимися об него разогретыми коньяком грудями, и дышавшими жарко…
 Напротив развалил своё белое рыхлое тело Семён Альтман по прозвищу Швондер, высокомерно и поучительно рассказывавший о своих успехах в бизнесе, поездках по миру, количеству покупок…
 Ему в рот смотрел Коля – Крыс, всё такой же тщедушный и жалкий.
 Королева класса Вика Медникова кидала на Макса заинтересованные взгляды. А когда-то упорно игнорировала, гуляла с богатыми дядями по ресторанам…вышла замуж за коммерсанта, родила сына, развелась… Королева была ещё хороша, румяна…но прежняя прелесть пропала, в глазах появилась усталость, скука, тщательно скрываемая, но точно уловившаяся Максом глубокая депрессия.
 Он пил вино больше обычного…хмелел по-лёгкому. Разгорячённая кровь всё быстрее бежала по сильному чистому телу. Сегодня, возможно, он переберёт с вином. Потратит больше обычного витаминов, сожжёт кучу клеток…но восполнит ментальную энергию, возрадуется правильности своего пути, побудит себя к ещё большим свершениям.
 В самый разгар веселья появилась занимательная троица.
- Чуешь, братан. – подмигивал Максу сквозь отсутствующее в пенсне стекло фагот. – Вот твои сверстники…два десятка тут. Чуешь, как тебя прёт? Ты понимаешь, что один лишь здесь имеешь по-настоящему светлое будущее? Не стоит обращать внимание на ранние и кажущиеся успешными старты. Пока они кто на велосипедах, кто на машинах ломятся вперёд, не разбирая дороги…и пока те, кто вырвался вперёд, недальновидно показывают отставшим факи. Ты, братан, медленно, но верно собираешь на стартовой площадке ракету. – он округлил глаза. – Да что ракета – керосинка тупая! Летающую тарелку ты собираешь для межгалактических перелётов!
- Они все по своему хорошие ценные люди. – задумчиво встрял Ленский.
- Опять ты лезешь. – поморщился фагот. – Кто говорит, что они плохие? Кто тут сказал, что они не ценные? – заводился он всё больше. – Я тебя спрашиваю, мечтатель хренов.
- Какой ты мерзкий. – морщился в свою очередь поэт. – Приземлённый и пошлый!
- Ай, ай! – кривлялся фагот. – Ты глянь на этих ценных и хороших! Королева эта поняла, наконец, что такое секс и на любого готова запрыгнуть! Поняла, да только время её уходит! Каждый день вспоминает, сколько ребят классных обломала да обидела. Домой сегодня бухая придёт, по дороге ещё пару коктейлей купит, будет догоняться и около зеркала голой крутиться, плакать навзрыд, сантиметры со складками да морщинами на талии и жопе считать. Вспоминать шансы упущенные, женихов богатых, представлять, как с некоторыми на островах сейчас загорала бы. Проспится, кофе напьётся и опять, как белка в колесе: работа, ребёнок, телевизор…- фагот расходился в своих обличительных речах. – А толстый этот домой на такси поедет. Шлюху знакомую вызовет и будет тащиться минут пять. А потом заснёт, похрюкивая довольно. В выходные жрать будет целыми днями с такими же вкусовыми пупырышками да на толчке сидеть. В понедельник на фирму свою поедет от запоров весь на нервяке. Всех там покусает, властью своей насладиться, а там и обед…пожрёт, ещё с умным видом походит, а там и ужин. Телевизор посмотрит…за границу поедет, там опять много пожрёт…удалась жизнь, одним словом. Он же машину свою вылизывает…соринки в неё сдувает…а тело своё загадил под самую завязку! В машину он только фирменное масло льёт и бензин с проверенной заправки, а в себя всякое говно непрестанно пихает!
- А Киря? – довольно улыбнулся Ленский.
- Киря мне нравится - искренне согласился фагот. – Спортсмен, не пьёт, не курит, двое детей, жена красивая, работа неплохая и перспективы имеются. Умный, спокойный…молодец, одним словом.
- Вот видишь! – примирительно поднял палец поэт. – Не все плохи.
- Ты вот дворянин, вроде, но брешешь, как собака!
- Что?
- А то. – подбежал к Ленскому фагот. – Я всего на всего сказал, что у Макса единственного из них, да и из многих вокруг по-настоящему светлое будущее.
- Это что же за будущее такое?
- Осознанная жизнь, стремление к пониманию что, откуда, куда и почему? С самым главным у него в порядке! Фундамент он под всю жизнь возводит мощный. А эти сразу без фундаментов строить принялись и ввысь тянутся. Только строения эти хотя у некоторых и очень высокие, но ветром шатает и дождём подмывает! С Кирей нашим замечательным или близкими всё в порядке, думаешь?
- Думаю – да!
- Хрен на! – показал костлявую фигу фагот.- Он весь такой правильный и спортивный потому, что боится непрестанно! Дед у него от рака умер, а батя от сердечного приступа. Киря, бедный, три раза в год полное обследование проходит…чуть где кольнёт – он сразу смертельную болезнь у себя находит. Вот сейчас нажрётся, а завтра с бодуна ему все мыслимые болезни померещатся. Да случись что настоящее с ним или близкими…изведётся же весь…а с такими мыслями навязчивыми обязательно что-нибудь случится!
- А Макс не изведётся?
- Нет! Потому что знает, что вечен! Не верит, а знает! Знает! Знает! Знает, баран ты стихоплётный! Грести он по этой реке учится, кое-что получается и получится больше! А случится что с ним, так он вечен. А значит ничего случится не может!  А если с близкими чего, то переживёт легко…потому что знает – они тоже вечны и ничего с ними случиться не может! Больно может быть и страшно перед опасностью настоящей и смертью, но ни  самая сильная боль, ни опасность не смогут убить в нём осознание вечности своей истинной сути. Шире и глубже он смотрит и видит…да и жить так же учится!
- А если безумие?  - хитро сощурился Ленский. – Если сознание померкнет?
- Тут ты прав. – констатировал фагот. – Сама вечная сущность никуда не денется, но понимание её как таковой может исказиться до неузнаваемости…тут признаю. Но опять же…вечная-то сущность неизменной останется даже в этом случае и рано или поздно даже самый безумный здесь вернётся в свою тонкую энергетическую сущность. Безумие-то оно в теле, а не в душе…
 Тут же на заданную тему Королева класса через стол кричала Вике со Светкой
- Настя Мурсова из параллельного…ну длинная такая…волосы мелировала стрелками…ну вспоминайте!
- Ааа. – закатила глаза Вика. – Которую мы шваброй звали?
- Точно. – хлопнула по столу Королева.
- Ну и чё она?
- А ничё. Пошла аборт делать. Инфекцию занесли и через три дня в землю. – развела она руки. – Вот и все дела. Была швабра и не стало.
- Ужас какой. – прижала ладони к щекам Вика. – Страх. – в поисках поддержки посмотрела она на Макса.
 Он пожал плечами, нелепо улыбнулся и сделал глоток сока.
- Вот что ты лыбишься? – укоризненно спросила Вика.
- Так. – махнул он рукой. – Вырвалось.
- Ну, ничего себе вырвалось. Девке тридцати не было…родителям горе, а он лыбится.
- Я не радуюсь. – пожал снова плечами Макс. – Просто смотрю на это всё немного по-другому.
- Ай. – махнула рукой Светка. – Макс всегда немного с приветом был, а теперь вот ещё и в секту какую-то попал. Они там с ума по-своему сходят.
- Максим. – округлила глаза Королева. – Это правда?
- Нет. – нейтрально кивнул он.
- Что не правда? – начала расследование Светка. – Скажи ещё, что ты не в секте?
- Не в секте.
- Ну это может не сектой называется…но ведь ты же в сборищах каких-то участвуешь на Профинтерновской в синей высотке новой? Вы там совместно типа развиваетесь. Ходишь на Профинтерновскую…ходишь? Я тебя там уже больше двух лет регулярно вижу. Ходишь?
- Хожу. –