гасконским акцентом, как однажды заметил Жан.
Однажды в раннем детстве я видел красивую женщину в богатой одежде, которая была с прелатом в кардинальской шапке и мантии. Она меня погладила по голове и поцеловала в лоб, а прелат мне улыбнулся. Мне было хорошо с ними.
Но однажды, лет пять назад, я точно не помню, - здесь теряешь счет времени, нет предметов, событий, за которые может зацепиться внимание, - я задержался на прогулке дольше обычного и пришел домой поздно. В доме было все перевернуто, а мои близкие Жан и Жанна лежали в луже крови мертвые. Я упал в обморок. А когда очнулся, то ехал в зарешеченной карете в неизвестном направлении. Напротив меня сидел неприятного вида господин Он приказал мне не снимать эту маску с лица, иначе он меня убьет.
Дом стоял в горах, и рядом было море. А я ехал в карете по равнине. Когда меня привели в эту камеру, то я испугался, что здесь проведу весь остаток своей несчастной жизни. Вскоре ко мне пожаловал красивый молодой человек на высоких каблуках, заставил снять маску, посмотрел на меня и в ярости закричал, чтобы меня здесь держали вечно и не позволяли снимать маску, иначе он всех пошлет на эшафот, повесит. Вот такая у меня печальная история.
- Пьер, мы сейчас придем.
С этими словами Фуке меня позвал наружу. Мы вышли на лестницу, прикрыв за собой дверь.
- Ну как?
- Бедный мальчик.
- Разумеется, бедный. Он это не заслужил. Что мы будем делать?
- Не знаю. Я понимаю, вы предлагаете мне обменять его на короля. Но даже если это осуществимо, что маловероятно, он все равно скоро раскроет, кто он. Если не он раскроет, то узнают другие, например королева-мать, жена, да мало ли кто. Сможет ли он играть чужую роль всю жизнь? У него сложился другой характер, чем у короля, у которого, вы знаете, главное - это он сам, его самолюбие. А Пьер даже себя никогда не видел взрослым. Он инфантилен и у него нет сознания себя, я уж не говорю о самолюбии. Человек формируется еще в детстве.
- Я все то, что вы сказали, принимаю. Но у нас есть только один шанс. И надо решать здесь и теперь. В ваших руках сейчас судьба Франции. Или мы будем иметь самолюбивого тирана или получим послушного короля, считающегося с вольностями знати и свободами граждан. О нас с вами я не говорю. Скоро мы будем с ним сидеть рядом. Неужели у вас нет даже чувства собственного самосохранения?
- О чем вы говорите, ведь это чистая авантюра. Одно дело авантюра в частной, личной жизни, другое дело – в жизни многих близких людей. От этого решения будет зависеть судьба других людей. А каковы последствия наших действий? Вы можете их предсказать?
- Это тот момент истории, который драматурги называют перипетией. Как вы решите, так и карты лягут, так и пойдет история. Неужели вы не хотите изменить историю7 Вам сама история предоставляет это право. Вы вольны поступить, как вам подсказывает совесть. Обречь несчастного человека на муки или наказать тирана за его злодеяния.
- Фуке, Николя, вы использовали все аргументы, и перешли на высокий штиль наших трагедий, где герои решают судьбы мира. А между тем вашими словами руководят совсем другие страсти. Ладно. Рискнуть можно. Но назад пути не будет.
- Правильно, это не театр, а жизнь, и она, как река, вспять не потечет.
- Хорошо. Вы хотите подменить короля Пьером во время праздника у себя в замке? Но до этого события осталось только 8 дней. И вы, что, в самом деле, думаете, что можно за восемь дней сделать то, что природа делает за восемь лет. Я был воспитателем, причем недолго, беспутного Филиппа, и что получилось? Ничего. А тут взрослый ребенок.
- Мы его будем учить политической науке трезвой и холодной страсти больше, чем 8 дней. Главное уговорить его решиться сделать это и помочь ему выучить азы обращения с людьми. На что 8 дней вполне хватит.
- Учтите, Пьер не вы и он не знаком с той хитростью, которой вы владеете в совершенстве. Я говорю о себялюбии. Попробую.
- От того, как вы попробуете, зависит не только его, но и наша судьба. У нас больше нет времени. Базен с минуты на минуту проснется.
- Кто будет сидеть вместо Пьера?
- Для чего же я взял с собой слугу? Он мне верен. Когда же мы совершим обмен короля на Пьера, то король, настаиваю бывший король, станет узником не Бастилии, а тюрьмы Сен-Маргарит, где служит комендантом мой нелюдимый родственник. Мы произведем обмен слуги на короля, как наказание за его дутое величие, в самой тюремной карете.
- Николя, позвольте, мне так вас называть, раз мы стали сообщниками, вы предусмотрительны и продумали все до мелочей. Вы просчитали и меня.
- Нет, конечно, я вас не просчитал, не вычислил, вы не ассигнация, Просто я понял, что мы товарищи по несчастью вместе с Пьером. И чтобы не мириться с жалкой судьбой решил совершить все, что от меня зависит. За нас это никто не сделает.
Вы правы, - ответил я и по-товарищески пожал ему руку, про себя подумав: сейчас мы товарищи, а завтра можем оказаться врагами. Но такова жизнь.
Мы зашли обратно в камеру и Фуке объяснил, что я выведу Пьера как слугу Фуке, а слуга будет сидеть вместо Пьера в его темнице. Но Пьер воспротивился такому решению, сказав, что достаточно его одного для несчастья. Он не хочет сделать несчастным другого человека. На что Фуке возразил, что пребывание слуги не продлится долго. Через несколько дней в его темнице надолго поселится виновник гибели его близких, тот, кто его в нее посадил. С этими словами Фуке вышел из темницы позвать своего слугу. Пьер со слугой переоделись в одежду друг друга. И здесь Фуке оказался предусмотрителен. Они оба были одного сложения. Слуга оказался в темнице. А мы сопровождаемые надзирателем пошли вверх в кабинет коменданта. Через некоторое время комендант очнулся. Мы рассмеялись, и комендант стал перед нами оправдываться в том, что немного расслабился.
Затем мы по моей просьбе пошли к узнику по имени Мане. Я его знал в далекой юности. Он меня с трудом признал. Я обещал, что помогу его родным и попрошу короля, чтобы его отпустили. А пока пусть он, не теряя надежды, держится и не теряет присутствия духа в ожидании спасения.
С этим мы удалились и, вежливо простившись с комендантом, с облегчением покинули Бастилию. Путь наш лежал теперь ко мне домой во дворец в Париже. Там нас покинул Фуке, оставив Пьера моим заботам. Он сказал мне, что прикажет доставить ко мне через своего шпиона всю необходимую информацию об окружении короля, чтобы Пьер, не теряя времени, приступил к ее изучению.
9 августа 1661 г. Первым делом, когда мы приехали ко мне во дворец, было привести Пьера в порядок. Слуга мне в этом помог. Он, было, заикнулся, не двойник ли это короля, но я его вовремя одернул и предупредил, чтобы он не болтал лишнего. Я был в нем уверен. В присутствии других людей я попросил Пьера одевать бархатную маску, которую мне передал Фуке. Я до сих пор не оправился от того, что со мной рядом живет король, вернее, будущий король, а сейчас беглый преступник.
Я подвел его к портрету Людовика XIV и спросил: «Пьер вы хотите знать, кто отдал приказ убить ваших близких Жана и Жанну и упек вас в Бастилию?»
- Да, хочу.
- Что вы с ним сделаете, если он окажется в вашей власти?
- Я вызову его на дуэль и постараюсь убить злодея.
- А если он убьет вас?
- Я не изменю своего решения, Значит, такова моя судьба.
- Таким меня научил быть Жан и тюрьма. Она лишает радости ожидания лучшего.
- Да вы, Пьер, философ. Вы читали Декарта?
- Да, его размышления. Мне советовал их прочитать Жан.
- Хороший у вас был учитель. Обещаю вам узнать, кем он был на самом деле. Ведь и Жан, и Жанна были благородными людьми, которые пожертвовали своей личной жизнью, чтобы заботиться о вас и за вас умереть. Вы это понимаете, Пьер?
- Да, но чтобы так, как вы сказали, я еще не думал.
- Подумайте, хотя бы для того, чтобы их жизнь и смерть не была напрасна. Ведь вы недаром читали Декарта. Он вас не мог не научить разуму, как им владеть, чтобы управлять страстями.
- Как я вас понимаю, Франсуа. Можно я так вас буду называть.
- Да, мой сир.
- Вы надо мной смеетесь, какой я король, я – беглый преступник.
- Не говорите так, посмотрите в это зеркало, - предложил я, протягивая ему небольшое зеркало в золотой оправе.
Когда Пьер взглянул на себя, то его глаза округлились, губы задрожали, зеркало выскользнуло из его рук, но попало в мои, заблаговременно его подхватившие. Оно еще ему понадобится, чтобы полюбить себя. Сейчас он себя ненавидел.
- Так это я? Я что сошел с ума?
- Вот кто виновник всех ваших несчастий, - ответил я, показав ему на портрет Луи XIV.
- Он что мой брат?
- Вы близнецы. Он король Франции. А вы тайный узник его самолюбия. Желаете вы покарать злодея?
- Да. Но как? А разве это хорошо хотеть смерти брату?
- Нет, плохо, если речь идет о настоящем брате, который заботится о тебе. Но как можно назвать того, кто убивает твоих близких и обрекает тебя из-за своей трусости на муки неизвестности в неволе?
- Как же его вызвать на дуэль?
- Никак. Как только вы захотите сделать это, так окажетесь там, где были, чтобы на следующее утро взойти на эшафот. Но там будете не только вы, но и я, и Николя, и его слуга, и мой, и еще сотни вам неизвестных людей, у которых есть тоже близкие.
- Так зачем вы вызволили меня из темницы?
- Мы с Николя вас похитили из темницы, чтобы восстановить справедливость, чтобы во Франции с вашей помощью торжествовала не тирания, а благополучная жизнь счастливых граждан, свободных и солидарных друг с другом, а не ожидающих друг от друга подлости и предательства.
- Так что мне делать?
- Быть Людовиком XIV. Нужно первое время играть его роль, а там когда к вам привыкнут, изменить нашу жизнь в сторону добра, о котором вы говорили хорошие слова, но это еще не добрые дела. Очередь за вашими добрыми делами. Первым из них является то, что я вам предлагаю. Мы вам в этом деле будем помощниками, а не режиссерами. А там будет то, что будет, в зависимости от того, как вы себя поведете: выдержите жизненный экзамен – вы хозяин положения, нет – вы марионетка в руках ловких царедворцев. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы у вас все получилось. Еще скажу вам, не таясь, мне уже нечего терять, я ваш брат по отцу. Но об этом знают из живых только я и Николя Фуке.
Я протянул ему руки, и мы по-братски обнялись.
- Я не могу всего понять, что вы, Франсуа, мне сказали, а тем более принять и признать, настолько это невероятно. Но я постараюсь оправдать ваше доверие. Уж лучше играть роль другого человека, чем быть никем, никто.
- Пьер, вы не правы, вы будете играть роль другого только то время, какое сочтете нужным, конечно, в разумных пределах. Будьте самим собой, королем, а не безвестным узником Бастилии.
12 августа 1661 г. Я все время провожу с Пьером. Учу его быть королем, играя роль Луи. Там, в Новом Свете, Пьер был моим спасителем. Здесь, в Старом Свете, Пьер – мной спасенный. Имя одно, а люди разные, с разной судьбой, но оба мне дороги. Я
