ПИСЬМА О РЕФОРМЕ СРЕДНЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

с постоянным повышением социальной значимости человека, проблема его воспитания, хотим мы этого или нет, выходит на первое место.
И как же обстоят дела с решением этой проблемы в современной школе? Три главных воспитующих фактора начинают действовать на ребёнка с приходом его в школу: семья, учитель и класс (компания сверстников). Роль семьи в воспитании ребёнка с этого момента постепенно снижается, уступая место воспитующему влиянию компании и, в меньшей степени, учителей.
Наибольший эмоциональный контакт у подростка существует со сверстниками, затем с семьёй и уж совсем мизерный эмоциональный контакт существует с учителями. «Особенно сильное стремление к близости с «группой равных» наблюдается в период с 14 – 18 лет. Близость с родителями и учителями в этот период значительно меньше. По данным одного из исследований, 99% ленинградских старшеклассников предпочитает проводить свой досуг вне школы и 93% вне дома; в свои любимые занятия ребята охотно посвящают сверстников (79%), реже – родителей (15, 5%) и совсем редко – учителей (3,5%)». (36) Поэтому и воспитующий эффект воздействия на ребёнка семьи, а, тем более, компании сверстников, огромен и не идёт ни в какое сравнение с воспитывающим воздействием учителей.
Приведённые данные хорошо иллюстрируют соотношение сил, принимающих участие в воспитании молодёжи. Именно в тот период, когда происходит становление человека, наименее эмоционально близкими людьми для юношей и девушек становятся учителя. Получается, что основная тяжесть воспитания детей ложится на их родителей, которые, не являясь в абсолютном большинстве своём педагогами, сами нуждаются в нравственном воспитании.
Возникает ситуация, напоминающая своего рода пинг-понг: родители всю ответственность за воспитание детей возлагают на школу, учителей. «Мы их кормим, одеваем, обуваем и отдаем в школу, чтобы та их учила и воспитывала, поэтому грешно спрашивать с родителей больше того, что они в состоянии дать». А учителя обвиняют родителей в их нежелании заниматься воспитанием своих же детей и предлагают «разделить ответственность» между семьёй, обществом и школой. Вот уж поистине «У семи нянек – дитя без глаза».
Не потому ли так живучи «неистребимые» человеческие недостатки, что люди, призванные обществом воспитывать подрастающее поколение, не могут этого сделать из-за простой нехватки времени и общество, тем самым, почти интуитивно, «воспитывает» само себя. Бывшие «недовоспитанные» ученики становятся родителями и воспитывают своих детей, как могут, не подозревая, что это и есть одно из двух наиглавнейших воспитаний, наряду с «воспитанием» компании, которое даст человеку жизнь.
Нужно, необходимо, наконец, настала пора создать в школе такие условия, чтобы между учителем и каждым учеником возникал и существовал постоянный положительный эмоциональный контакт. На его базе учитель мог бы досконально изучить все индивидуальные особенности ученика и, зная их, используя свои знания, выбирать тот метод воздействия, какой наиболее благоприятен для данного подростка. Только таким путем можно воспитать нравственного человека – человека коммунистического общества.

II. Основное противоречие.
Основное противоречие также непосредственно вытекает из основного принципа. Какими общество желает видеть выпускников школ? Если мы хотим, чтобы они были развитыми во всех отношениях, то для этого должны дать им сначала этого развитого во всех отношениях человека – учителя. Сейчас получается, что общество хотело бы всех выпускников видеть «отличниками», а в качестве образца для подражания даёт учителя только и знающего, что свой предмет. С каждого ученика требуется успеваемость по всем предметам, а знает ли, к примеру, учитель математики курс школьной истории хотя бы на «троечку»? Либо мы не должны требовать с ученика успеваемости по всем предметам, либо должны дать ему другого учителя.
Основное противоречие существующей системы среднего образования – это несоответствие между тем, какими общество желает видеть выпускников школ, и тем, каких людей оно даёт подрастающему поколению в качестве преподавателей.
«Способный учитель знает предмет не только в объёме учебного курса, а значительно шире и глубже, постоянно следит за открытиями в своей науке, абсолютно свободно владеет материалом, проявляет к нему большой интерес, ведёт хотя бы очень скромную исследовательскую работу. Учителю следует достичь такого капитального уровня знаний по своему предмету, компетентности, чтобы суметь удивить, восхитить, зажечь учащихся. Но этого мало, …учитель должен быть человеком очень высокой общей культуры, разносторонне содержательным человеком, с широкой эрудицией». (37) Кроме того, с учителя требуется ещё ряд способностей, с помощью которых он смог бы успешно передавать свои знания детям. Не слишком ли много? Да и так ли нужно «капитально» знать квантовую механику, чтобы объяснить детям законы Ньютона?
Как же общество готовит таких учителей?
Педвузовская программа не рассчитана на то, чтобы удержать знания студента по всем предметам школьной программы хотя бы на том уровне, что был у него после окончания школы. Студент всё своё время отдает получению специальных знаний по своему предмету и изучению педагогических дисциплин. У него нет времени, да и нужды, обновлять школьные знания по всем предметам.
Точно также и в школе, учитель сейчас настолько перегружен психически и физически, что у него не остаётся времени не только на поддержание уровня «человека очень высокой общей культуры, разносторонне содержательного человека, с широкой эрудицией», но и на углубление специальных знаний по своему предмету.
С точки зрения учеников получается, что каждый из них знает гораздо больше, чем любой учитель, так как учитель лишь свой предмет знает на «отлично», а по другим вряд ли сможет поспорить с учеником. То есть, общий уровень образованности школьника много выше, чем учителя.
Несомненно, учитель обладает специальными знаниями своего предмета, которые не идут ни в какое сравнение со знаниями ученика. Но эти знания лежат в его голове «мёртвым грузом» – их негде применить. Ученик ими не интересуется потому, что еще и не знает о существовании многих сложных вопросов в данной науке (а если знает, то на самом примитивном уровне). Если же интересуется, то всё равно огромное большинство специальных знаний учителя ему ни к чему, так как он еще так мало знает, что его воображение можно «удивить, восхитить, зажечь» и теми знаниями, которые в высшей школе считаются элементарными. Школьников, решающих дифференциальные уравнения, так мало, что ради них не стоит, право, заставлять всех учителей математики быть «компетентными» в самых высоких областях математических знаний.
В школе учитель не может реализовать большинство полученных им в ВУЗе специальных знаний своего предмета. И, вместе тем, специальные знания учителя настолько малы, к тому же у него так мало времени, что это не позволяет ему проводить какую-либо научную работу, не связанную непосредственно с учебным процессом в школе, при условии добросовестного отношения к педагогической деятельности. Трудно встретить учителя, обладающего такими знаниями, которые поставили бы его в один ряд с людьми, сделавшими данный предмет своей профессией. Современная наука настолько сложна, что «ведение хотя бы очень скромной исследовательской работы» требует неимоверных затрат труда и времени, что не под силу любому учителю. Всё, что может педагог в школе, так это только «постоянно следить за открытиями в своей науке» с помощью научно-популярных журналов.
Таким образом, окончив институт, со временем учитель потеряет большую часть своих знаний, так как нет стимулов, с помощью которых он стремился бы поддерживать тот уровень образованности, что был у него после окончания школы и не снижать уровень специальных знаний, полученных им в институте. Ведя свой предмет в нескольких классах, он поставлен в такие условия, что ему негде применить ни специальные свои знания, ни свою «широкую эрудицию».
В принципе, никто не против того, чтобы учитель знал все предметы школьной программы хотя бы на «хорошо», а в своей области был бы на уровне специалиста-профессионала. Но если учитель истории не будет знать закон Архимеда, то его не прогонят из школы, не заставят, под угрозой выговора, изучить элементарную физику. Не кажется ли ложной система, при
которой учитель литературы, к примеру, имеет полное право совершенно не знать химии и вообще другие предметы? Грубо говоря, ему платят деньги за тот предмет, какой он ведёт.
С каждого учителя требуют, чтобы в классах, где он преподает, по его предмету была полная успеваемость. Для достижения этого учитель начинает требовать с детей, чтобы они больше внимания уделяли его предмету, сам старается улучшить методы преподавания. Это приводит к тому, что учителя, поглощенного заботой о своём предмете, мало интересует успеваемость учеников по другим дисциплинам – пусть у других учителей болит голова за свои предметы, а ему хватает забот и со своим. Сама система среднего образования заставляет педагога вести себя так.
И чем взрослее становится школьник, тем меньше он склонен уважать учителей вообще, каждый из которых «вызубрил один предмет и гоняет нас по нему, а мы должны знать всё». Учитель начинает представляться как недоучка, как человек, у которого не хватило сил и таланта стать специалистом. Авторитет учителя падает, и пренебрежение к его профессии сохраняется на всю жизнь и передаётся молодому поколению.
Современный учитель знает слишком мало и совсем не то, чтобы иметь авторитет у учеников и у населения. Каждый «отличник» знает больше и шире учителя (без учёта его специальных знаний), каждый специалист знает больше и глубже учителя (без учёта его педагогических знаний). Из-за этого учитель и не пользуется авторитетом ни у школьников, ни у их родителей. А отсутствие авторитета совсем не способствует делу успешного воспитания и образования детей.

Следствием основного недостатка является неспособность школы гарантировать правильное нравственное развитие всех без исключения детей. К тому же основное противоречие, следствием которого является уменьшающийся с каждым годом авторитет учителя, вносит в это свой вклад – воспитатель, учитель должен пользоваться уважением.
Но сейчас пороки системы среднего образования заметны слабо (по крайней мере, у нас в стране). Это происходит потому, что в Советском Союзе молодёжь, в основном, изолирована от разлагающих влияний, школа ещё не сталкивалась с большими трудностями в процессе воспитания подрастающих поколений. А с появлением видеомагнитофонов в быту ей представится возможность на практике испытать свои воспитательные способности (если пренебречь опытом других стран и не провести реформу системы среднего образования).


3. Новый принцип образования.

I. Новая школа.
Основной недостаток и основное противоречие потому и являются основными, что школа никогда не избавится от них, не сломав главную причину их существования – основной принцип построения системы