Сон в жизни и жизнь во сне

сполна. Я продолжаю жить и живу в искомом будущем. Оно, конечно, не такое идиллическое, каким мне казалось в прошлом, но оно есть. Здесь я нашел свою нежную привязанность, которая, правда, боится признаться в этом. Я многое открыл для себя. Но эти открытия не утешают меня. Да, я думал лучше о людях будущего, чем они есть на самом деле. Ну, и что? В этом времени есть люди, которые не мирятся со своим благополучным самодовольством. С одним из них, я встречаюсь сегодня. Василиса сказала, что он пользуется большим авторитетом среди продвинутых интеллектуалов.
      Планета Карака, к сожалению, оказалась безлюдной планетой. Это я понял, когда покинул посадочный модуль. Она мало чем отличалась от Земли. Во всяком случае, то место, в которое я попал, похоже на земные тропики. Только небо указывает своими двумя светилами и двумя лунами, что я нахожусь не на Земле. Я никогда не думал, что жизнь возможна на планете в системе из двух звезд. Возможно, стабильность положение планеты между двух центров сил обеспечивалась их равной удаленностью от нее.
      К моему огорчению, меня никто не встретил при посадке, а посадочный модуль, оставив меня на земле, тут же взмыл и растворился в небо. И куда мне было идти и как возвращаться назад на Землю, я, хоть убей, не знал. К тому же до Земли было не менее двух с половиной миллионов световых лет.
      Так и не дождавшись хозяев, я осторожно стал осматривать местные окрестности. Моему вниманию предстала такая картина: я находился на опушке смешанного леса, в котором вперемешку стояли, оплетенные лианами деревья, похожие на пальму, фикус, платан и дуб с сосной. Все остальное с трудом поддавалось сравнению; к тому же я неважный ботаник. В траве зеленого и бурого цвета ползали насекомоядные существа, и поэтому у меня не было ни малейшего желания заходить в нее. Пришло время искать место для ночлега, так как одно светило клонилось к закату, а другое уже зашло за горизонт. Наконец, я нашел выжженную, вероятно, лесным пожаром просеку, которая полого спускалась к показавшейся из-за поворота песчаной отмели туземного моря. Сбежав вниз, я оказался на берегу мирно дышавшего моря, плавное движение волн которого навевало благостное настроение. Невдалеке притаились скалы, в которых на определенной высоте в шахматном порядке зияли пещеры. С первого взгляда на них становилось понятно, что они созданы не природой, а рукой разумного существа. Меня взволновало не то, что пещеры представляют собой логически стройную констелляцию, а то, что они довольно высоко находятся над песчаным берегом. То ли здесь была высокая приливная волна, то ли невидимые обитатели пещер опасались встречи с неведомым врагом. Приближение ночи с ее пугающими шорохами и удлиняющимися тенями привело меня в состояние гнетущей тревоги. Я то и дело вздрагивал из-за шума за спиной и боязливо озирался, всматриваясь в непроглядную темень лесных джунглей, стеной стоящих у побережья. Безоружный, я был беззащитен. Мне стало казаться, что из джунглей кто-то пристально наблюдает за моими неловкими попытками защитить себя.  Как говорится: «у страха глаза велики». И действительно мне померещились уже в густых кустах с красными ягодами, напоминающими жимолость, хищные глаза, сверкающие налитой кровью. Вдруг за моей спиной раздался человеческий возглас. Я мгновенно обернулся и увидел полуобнаженный силуэт человека в проеме пещерного входа, расположенного в нескольких десятках метров у меня за спиной.
      - Немедленно бегите ко мне! – скомандовал он и бросил вниз веревочную лестницу.
      Команда незнакомца окрылила меня и, чуя за собой погоню, я стремглав бросился к болтавшейся со скрипом лестнице. Однако зверь на мягких лапах бежал быстрее и догонял меня. Внезапно раздался ужасный гортанный крик, который заставил меня остановиться. От страха я готов был упасть на колени и свернуться в клубок. К счастью, шорох лап за моей спиной стих.
      - Ну, же. Что вы застыли от страха как ребенок! – недовольно прикрикнул незнакомец,
      Пришпоренный окриком, я на негнущихся ногах доковылял до лестницы и стал неловко по ней взбираться вверх. Уже на середине пути я почувствовал, что кто-то, рыча, тянет лестницу вниз, пытаясь сбросить с нее. Но тут сильные руки меня подхватили, и я, отдуваясь от натуги, перевалился через гребень скальной породы на входе в пещеру. Переводя дух, я уставился на незнакомца.
      - Рад вас видеть целым и невредимым, товарищ Сергей! – приветствовал меня незнакомец. Вероятно, он и был так называемым «Асилисавом».
      - Большое спасибо за спасение, товарищ Асилисав, - поблагодарил я, подражая манере обращения своего собеседника, - если бы не вы, то зверь уже переваривал бы меня  в своем брюхе.     
      - Вы должны меня винить, а не благодарить. Могу лишь сказать себе в оправдание, что поздно получил сообщение о вашем прибытии.
      - Кто напал на меня? – перевел я разговор.
      - Крупный хищник, вроде земного леопарда. Он недавно здесь объявился, тем не менее, успел уже распугать немало травоядных животных. Я близко его не подпускаю, но сегодня он превзошел себя.
      Человек, который это сказал, был высокого роста и крепкого телосложения. Он был одет в длинный балахон с капюшоном, из-под которого выглядывали пряди белых как соль волос и горели глаза светлого цвета. 
      Мы прошли вглубь пещеры. Обстановка в пещере выдавала жилище добровольного аскета-анахорета. Он удалился от богатой жизни будущего в бедное прошлое и теперь живет только тем, что сам изготавливает, за исключением технического средства связи, которое я заметил лежащим на грубо сколоченном столе.
      - Спустилась ночь. Время позднее. Я как все дневные существа отхожу ко сну. Еда на столе. Покушайте и ложитесь спать вот здесь, на постели моего бывшего ученика, - сказал Асилисав и показал на лежанку слева от стола. С правой стороны находилось его ложе.
      - А, где он? - спросил я машинально.
      - Пропал без вести, - знаете, места у нас здесь дикие, неприветливые для пришельцев. Поговорим о цели вашего визита утром. Как говорили наши предки: «Утро вечера мудренее».
      У меня не было аппетита, и поэтому я сразу прилег на постель ученика отшельника. Лежа не на своей постели, я осторожно ворочался с боку на бок и от нечего делать гадал, что собственно означает эта поговорка. Почему это утро вечера мудренее? Потому что «семь раз отмерь, один раз отрежь»? Разве лучше отложить на потом то, что можно сделать сейчас? Или на тяжелую голову трудно принимать решение? Ведь к вечеру человек чувствует усталость. Наоборот, утром, за ночь отдохнув, можно на свежую голову подумать и принять верное решение. Наверное, так. Поэтому, зачем мучить себя размышлениями, лучше об этом подумать утром,  - я стал уговаривать себя и вскоре заснул.
      Никаких снов я не видел и проснулся с первыми лучами солнца от шороха в пещере. Ко мне стало возвращаться вчерашнее тревожное ощущение. Но его рассеял голос хозяина пещеры, поздравившего меня с добрым утром и напомнившего мне, что нас ждет серьезный разговор.
      - Обычно никто не нарушает моего уединения. Даже моя дочь, - ваша знакомая, - не беспокоит меня.
      - Как, Василиса ваша дочь? – спросил я Асилисава и увидел в утреннем свете  некоторое сходство в чертах его лица с лицом Василисы 3709.
      - Неужели не видно. Мне многие говорят, что она похожа на меня.
      - Да, точно, вы похожи.
      - Ну, что ж приступим к делу. Ко мне обратились с просьбой выведать у вас, почему именно вы явились к нам из прошлого. Видите, я не обманываю вас.
      - Сердечно вас благодарю. Я разделяю вашу откровенность и заверяю вас, что не буду хитрить и обманывать вас.
      - Вот и хорошо. Постараюсь вам поверить.
      - Меньше всего я полагался бы на веру.
      - Вы имеете что-то против веры?
      - С тех пор, как я перестал быть студентом, скептически отношусь к вере, тем более религиозной.
      - Интересно, почему?
      - Мне странно это объяснять человеку будущего. И хоть вы выглядите как отшельник, покинувший монашескую братию в поисках откровения, я не поверю, что вы верующий.
      - Как я понял, вы родом из двадцатого века, да?
      - Вы хорошо осведомлены. Да, я родился при Советской власти.
      - И получили атеистическую прививку против религиозной веры?
      - Вы правы, - меня воспитывали в атеистическом духе. Но тем не менее я думал о боге.
      - И как размышление о Боге может помешать верить в Него?
      - Странные вопросы вы задаете. Неужели вы сами верите в Бога?
      - Естественно. Для человека – это естественно или, вы полагаете, сверхъестественно? 
      - Это простительно для человека еще ХХ века, но как можно верить в бога в ХХХVII веке? Ведь у вас нет эксплуатации человека человеком.
        - Разве общественное неравенство явилось причиной возникновения веры в Бога? К тому же вы видите, что я живу как средневековый монах. Мне по образу жизни положено быть верующим.
      - Вы шутите.
      - Нисколько.
      - Но как так? Вы пользуетесь моральным авторитетом среди интеллектуалов четвертого тысячелетия и являетесь монахом, служите богу?
      - Да, я считаю свое отшельничество допустимым видом служения Богу.
      - Ну, хорошо. Как ваша вера может сочетаться с мышлением, если мышление есть сомнение, а сомнение есть враг веры?
      - Вы так думаете?
      - Разумеется.
      - Что ж, а я так не думаю.
      - Что-то я вас не пойму. Как можно сомневаться  и одновременно верить? Или вы буквально придерживаетесь доктрины двойственности веры и разума?
      - Веры и знания?
      - Разве это не одно и то же?
      - Нет, это не совсем одно и то же. Скажите, что вы понимаете под верой вообще и верой в Бога в частности? – спросил меня серьезно Асилисав.
      - Ну, ладно. Сейчас подумаю. Кстати, я уже недавно думал об этом, когда еще был в прошлом. Помню, я сидел на горячей скамейке и грел на солнышке свои кости. Правда, дул прохладный ветер. Но мокрая от пота рубашка все равно скоро на мне высохла, пока я думал о вере. Так… вера, ну, это… гм… Да, она род познания, ближе к чувственному познанию, нежели к рациональному. Но она не интуиция и не фантазия. Хотя вера связана и с игрой воображения и с наитием, предчувствием. Да, она предчувственное познание, если можно так сказать.
      - Как вы полагаете, с чего вообще начинается познание?
      - Вы намекаете на веру?
      Но Асилисав молчал.
      - Что ж, если с веры начинается познание, то его исток теряется в непознанном. Иначе как понять само познание. Зачем мы познаем? Естественно, чтобы узнать и признать непознанное познаваемым и познанным в конце познания. Однако прежде я полагал, и это было для меня очевидно, поэтому я не нахожу оснований для изменения своей познавательной установки, что… познание начинается с гадания и догадки как его итога, предположения, гипотезы.
      - Она сама по себе появляется или что-то ее вызывает? – неожиданно спросил Асилисав.
      - Ее вызывает вопрос, связанный с расхождением ожидаемого с данным в чувствах, то есть, если есть проблема.
      - Так вот это ожидаемое не есть ли искомая вера?
      - Пожалуй.
      - Что же вызывает в нас ожидаемое при столкновении с данным в чувствах?
      - Вопрос.
      - А,