до этого места.
- До сих пор пишу стихи!
Шутка!
По большому счёту Эпоха прозы не закончилась, она пришла на нашу планету, возможно, навсегда.
Стихи не нужны, ими почти никто не увлечён, поэты не в чести, «не в моде». Стихи остались чем-то значимым и важным, каким были в прошлом, только для очень узкого круга людей, но, возможно, самых счастливых на свете. Такими счастливыми бывают художники, рисующие «немодное», не на продажу, композиторы, не сочиняющие шлягеры… Я это точно знаю, потому что… ещё расскажу, почему. По-настоящему увлечённые творцы счастливы, как никто, вне зависимости от признания публикой.
Горячая и спорная тема, сколько об этом пришлось дискутировать! На сей счёт есть две противоположные точки зрения, которые известны и абсолютно непримиримы. Даже не буду углубляться, так как ничего нового не скажу.
Но поэзию, по моему мнению, постигла поистине самая печальная участь: она вся, полностью, «не в моде». Маятник, что ли? Столько веков поэзия владела умами людей больше, чем какой-либо другой вид искусства, а нынче без неё легко обходятся даже страстно влюблённые. Вы заметили?
Поэтому мои стихи – исключительно для меня и близких. И я счастлива этим.
Так что рассказать о жизни счастливого человека? Для читателя нет никакого драйва. Я-то его испытываю нон-стоп, поэтому пишу, и пишу стихи. Для себя. Для друзей. Для близких.
И как же мне поставить точку?
Пожалуй, имеет смысл просто перечислить события, произошедшие за двадцать лет, кратко, насколько это возможно, написать о том, что случилось с героями-персонажами, о которых я рассказала. Опишу, не забегая вперёд, событие за событием. Обзор прошедших двадцати лет в виде последовательного рассказа.
Итак, я прилетела тем волшебным для меня рейсом в Тель-Авив, и первым порывом было бежать за билетом обратно, домой. Но мне удалось взять в руки себя – новую, бурную, активную, со сверкающими глазами, счастливую и неуёмную. Не самая простая задачка – взять в руки такую!
Но я сказала себе: чем плохо посмотреть ещё одну прекрасную страну? Чем плохо получить ещё одно гражданство? Что дурного в том, чтобы выучить язык своих предков? А потом непременно вернуться в Москву. Словом, мне удалось не наделать эмоциональных глупостей.
- Как приятно, вы всё время улыбаетесь, у вас так горят глаза! – приветливо сказала мне представительница иммиграционной службы, оформлявшая самые первые документы нам, олимам (репатриантам), в аэропорту. О, да, я больше не «следила за лицом», не думала об этом, отбросила одномоментно и, надеюсь, навсегда. – Вы счастливы?
- Даже представить себе не можете как! – честно ответила я, оглядываясь вокруг и любуясь, какое всё яркое и красивое! Женщина – красотка, а голос у неё – настоящая флейта!
- Здорово, когда прилетают с таким настроением!
- Ещё бы! – не буду же я объяснять, что моя лёгкая маниакальность не совсем по той причине, о которой думала милая служащая.
Почти десять месяцев я жила в небольшом городке, в квартире, предоставленной мне Министерством абсорбции. В маленькой квартирке в стареньком доме. Меня абсолютно всё устраивало и радовало!
Иврит изучала нон-стоп, хоть и понимала, что он мне вряд ли понадобится, но знания ведь никогда не бывают лишними, правда? Объехала с экскурсиями всю страну и полюбила её. Прониклась причудливой, казалось бы, противоестественной, смесью Востока и Запада, влюбилась в особенных людей – израильтян – тёплых, шумных, приветливых, эмоциональных и неравнодушных. Накупалась во всех четырех израильских морях, загорела, исходила все ноги по достопримечательностям. Средств на жизнь хватало, мне ведь нужно было совсем немного – «да почти что ничего». Государство помогало, а у меня и своё было. В общем, если честно, то тратилась только на еду, и тут я себе ни в чём не отказывала – ах, какое же в Израиле всё вкусное! Боялась, что начну толстеть, пухнуть – но нет, я очень много двигалась, и всё с урчанием съеденное сгорало без остатка.
Получала миллионы образов для вдохновения и стихов, поэтому писала, писала, писала…
Израильская медицина досконально изучила моё сердце, назначила с помощью великолепных препаратов схему терапии, которая оказалась настолько эффективной, что небольшая корректировка понадобилась только через пятнадцать лет! Тогда, когда я начала потихоньку, но стариться. А так на долгие годы, всегда имея под рукой правильные лекарства в правильном сочетании, я забыла и про боли, и про перебои, и про невозможность дышать в моменты стресса. Всего три таблетки, подобранные верно и в нужной дозировке. И будто абсолютно здорова!
Видите, как скучно, когда о житье-бытье пишет счастливый человек, у которого не происходит ничего плохого?
Продолжу.
Через десять месяцев я решила, что самый момент возвращаться. В России как раз бурлила весна!
Новые израильские знакомые меня не поняли, осудили, некоторые даже разгневались. Кто-то решил, что мне не приглянулся Израиль. Каждого переубеждать – зачем? Мне это не интересно и не нужно. Тем более, что причина возвращения такая странная, сложная и мало кому понятная. Я ж не рассказывала про щекотку, про гуашевый мир, музыку бытия и про стихи. Только Людка в Америке всё знала, так и от неё по «аське» я получила страшный нагоняй.
- Окей, к тебе вернулся талант, это прекрасно, я за тебя так радовалась, что заставила всю семью пить со мной шампанское в честь этого, мы чуть не ухрюкались. Читаю всё, что ты присылаешь и признаю: ты – настоящий поэт! Но чем провинился Израиль? Почему надо уезжать? Даже не получив даркона (загранпаспорт), толком не завершив процесс абсорбции?
- Людочек, не сердись! Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла, но мне ЭТО нужно там, где меня поймут, где слышат и знают тот же язык. Где мои стихи могут понадобиться и понравиться.
- Ты рассчитываешь на публикации?
- Ну, а почему бы и нет?
- Вряд ли нынче можно заработать стихами, даже такими прекрасными, как у тебя.
- Вот вообще не о заработке речь! Не будет публикаций, размещу… в интернете! Не для заработка, какой может быть заработок поэзией в наше время?
- Так почему нельзя разместить в интернете, живя в Израиле, я в толк никак не возьму?
- Мне нужна Москва. Нужен мой дом. Чувствую, что хочу быть там, мне этого не хватает. Русского языка не хватает, что ли.
- В Израиле такая огромная русская община – ты найдёшь своего читателя!
- Извини, но нет. Всё-таки нет. И за эти месяцы я это поняла. Израиль прекрасный! Но мне надо в Москву.
- Прям вот надо?
- Ага.
- Мы даже не успели с тобой повидаться, я надеялась, что ты приедешь… или я приеду к тебе.
- Ты можешь приехать в Москву – всегда! И я могу к тебе оттуда.
- Не факт, что в России ты получишь американскую визу. А в Израиле гарантированно.
- Родная, не расстраивайся! Пусть всё идёт, как я чувствую и хочу. Ладно? Мне хорошо и пусть так и будет.
- Окей. Конечно, делай, как лучше тебе. Но ты давно не присылала новых стихов. Я соскучилась, мне их не хватает.
- Давно-о-о? А те, что я выслал на прошлой неделе?
- Мы давно уже съели и ждём – не дождёмся к ужину дюжину новых прекрасных стихов.
- Ну и плагиаторши мы с тобой! Ладно, пришлю сегодня.
- Я греюсь о твои стихи! Выучила наизусть – не нарочно, они сами! Кажется, я ревную: если их опубликуют в книге или в интернете… Там есть те, которые только для меня, ты же говорила!
- Даю честное пионерское: те, которые для тебя, останутся только для тебя, твоими. Их никто больше не прочтёт.
Тепло простившись с Израилем, я улетела обратно в Москву, где меня с нетерпением ждала Нина, а соседка к моему приезду навела в отчем доме чистоту и порядок – я её об этом ни в коем случае не просила! Но она сама захотела. Когда я вошла в квартиру, меня встретили не пыльная плёнка на мебели, а сверкающая чистота, запах пирога с капустой и букет нарциссов в хрустальной вазе посреди стола в гостиной. Мы вошли в мой дом втроём – Нина, соседка и я. На глаза навернулись слёзы.
- Мои вы хорошие! – выдохнула я.
- Цветы – это Нина, а пирог на кухне – это я, - улыбалась соседка.
- Ещё она драила квартиру, - заметила Нина, не отпускавшая мою руку с самого аэропорта.
- Ты мне помогала! – запротестовала соседка.
Боже, как хорошо!
- Белочка, ты какая-то другая, новая, я тебя с трудом узнаю, - шепнула мне в ухо Нина. – Светишься вся.
- Объясню всё потом, - шепнула я ей.
И когда соседка ушла, горячо мною отблагодарённая и задаренная израильскими сувенирами, я рассказала Нине, наконец, обо всём: про детство, про стихи («Я знаю, я помню тебя маленькой!» - воскликнула Нина, всплеснув руками), про Эпоху прозы, про Демона и чудесный полёт в Израиль.
- Всегда видела в тебе что-то особенное, - Нина смотрела на меня, как на пришельца, но симпатичного, милого пришельца. – Не ошиблась. Дай мне, пожалуйста, почитать все твои стихи!
Я вернулась в яркую, сумасшедшую Москву. И чудеса продолжились.
Меня действительно ждало моё старое место в журнале! Ну, не то чтобы ждало, но девушка, которую наняли вместо меня, как раз собралась в декретный отпуск, и шёл лихорадочный поиск нового копирайтера. И тут прихожу я – здрасьте вам! Мадам Костюм была довольна:
- Как ты вовремя! Угодила! Через неделю приступаешь.
- Спасибо!
- Что, Израиль – не очень?
- Израиль – очень! Великолепная страна, просто сказка.
- Так в чём же дело?
- Исключительно в личном.
- Дела сердечные?
- Эм… можно сказать, что да, они.
- Ясно. Ты тоже мне в декрет не уйди, алё!
- Да упаси бог, даже речи быть не может!
Вот с последним утверждением я поторопилась.
В прекрасном настроении вновь окунулась в рекламную работу: теперь для меня многие рутинные вещи стали приятными, весёлыми, потому что радость постоянно жила внутри меня. Я всё ещё привыкала к тому, что вернулся детский восторг, детские чувства и ощущения, интерес к миру и к людям. Вспомните, пожалуйста, вспомните, как это было тогда, когда вы смотрели на мир снизу вверх, и деревья были большими, и вы поймёте мой восторг. Как скучаешь именно по этому чувству, когда становишься взрослым! Ах, если бы такое детское ощущение оставалось с нами навсегда! Мне судьба подарила это чудо. Знаете, что я вам скажу? Мир прекрасен и неисчерпаем! Я это вижу, я это знаю.
Очень оригинальная мысль.
И вот однажды…
Я работала над рекламным текстом крупной туристической компании и, смеясь, морщилась над их заготовкой: такая пошлятина, что неловко читать. «Вас ждёт шикарный номер, достойный короля и королевы! Кровать, покрытая золотым покрывалом, балдахин из королевского шёлка, золотые шторы на окнах и ванна, отделанная золотом в стиле Людовика ХIV…» - и вот в таком духе большой текст аж на полосу! Отсмеявшись, я безжалостно переписала этот позор, сдала и забыла.
На следующий день мне возвратили изначальный текст с железным требованием «вернуть про золото, шёлк и Людовика – клиент настаивает!»
- Я могу вернуть, могу вообще оставить, как было. Но это гадко, пошло и роняет не только уровень заказчика, но и нашего издания, - всё это я произносила спокойно, с улыбкой, ибо ситуация меня забавляла.
Дама из рекламной службы вздохнула:
- А я что могу?
- А с меня голову снимут на летучке за такой текст – и правильно сделают.
- И как быть?
Вот и настал исторический момент! Я раздухарилась.
- Хотите, я поговорю с тем, кто это решает. Дайте
