возвышающийся над строителями так, чтобы все или почти все строители могли видеть его, когда он будет произносить речь. У него были каштановые волосы, стрижка была короткой. У Астафия были карие глаза, большие щеки. Под глазами чернели симметричные обводы, лицо было припухлым. Рядом с ним, на той же бетонной плите, стояли трое крепких старших соратников - чуть позади помощника главы организации. Один стоял слева, если рассматривать со стороны собравшихся строителей, два - справа. Левее стопки из четырех блоков - левее, если смотреть со стороны собравшихся, - стояла стопка из трех блоков, по которой Астафий Кусачий и старшие соратники забрались на стопку из четырех.
За бетонными блоками располагался железный некрашеный забор - серый, с очень слабым голубым оттенком. Поверхность забора во многих местах давала бело-желтые блики солнечного света. Они отсвечивали и на прямой поверхности, и на выпуклых горизонтальных полосах, которые по три шли горизонтально, по секциям забора.
За забором, метрах в восьмидесяти, время от времени раздавался шум проезжающих машин. Там, скорее всего, находилась дорога. Жестяной забор и дорогу, наверное, разделял небольшой пустырь, и сейчас со стороны дороги, из-за забора, скорее всего, никто не слушал речь человека, стоящего на стопке из четырех бетонных блоков. Те, кто шел пешком мимо, дороги, скорее всего, не стали подходить, чтобы послушать.
Правее места, где стоял Константин, находился забор, а за ним пустырь - там дорога шла еще дальше от площадки, где собрались строители, чем впереди. Слева - также забор, а за ним - склады с кирпичами. Слева сзади - несколько зданий Центра откровений Василия Коршуна.
Астафий Кусачий начал речь.
- Сегодня я должен объявить о важных решениях, принятых руководством центра. Три дня назад враждебные силы уничтожили Лионсваллейс, столицу Виктории. Да, мы во многом осуждаем викторианских гуманистов. В том, что они одобряют гомосексуализм и держат свое население в тепличных условиях. Но они, в сложившихся в Виктории условиях, являлись защитниками.
Астафий Кусачий поддержал чиновников Виктории и высказал точку зрения, которая была направлена против наркотиков, а также против многих других благ и удовольствий. После этого он начал описывать обстановку в Авиньоне и высказался против полицейских, расстрелявших вчера колонну протестующих в городе Авиньоне. Далее он опять стал поносить блага и удовольствия - высказываться против наркотиков и против любовных удовольствий, которыми занимаются вместе те, кто старше восемнадцати лет, и те, кто младше восемнадцати. Предлагал все запрещать и укреплять существующие запреты. Упомянул, что вечером авиньонские власти назвали запреты «устаревшими нормами права», что ему не понравилось.
- В данных условиях, - сказал Астафий Кусачий, - мы приняли решение задействовать могущественные магические силы, чтобы защитить нас.
Кусачий предлагал использовать магию, видимо, чтобы избежать отмены запретов. Константину запреты не нравились. Но он готов был терпеть официальные запреты на любовные удовольствия, если это использовалось бы только как повод притеснять грубейших людей, у которых из всех любовных удовольствий было только совокупление. С запретами на наркотики Константин соглашаться не хотел и подумал о том, как бы уйти от сторонников Центра откровений Василия Коршуна, может быть, прямо сейчас. Может, можно поехать в Кагаристан, в какой-нибудь монастырь.
- Нам потребуется трое из нас, кого мы принесем в жертву, - сказал Кусачий. - Только так мы продлим наше бытие, наши степные традиции. Троим из вас придется закончить вашу жизнь.
Астафий Кусачий продолжал, начав говорить плавно, размеренно и восторженно.
- Кировобад будет жить! - продолжал Кусачий. - Будет жить! Жертвоприношение трех наших соратников позволит создать защиту, непроницаемую пелену, за которую наши враги просто не зайдут! Мы отправим по одному соратнику к Малику и его двум помощникам, разящим наших врагов - Манафу и Фараону. Жертвоприношение Малику будет осуществлено, как и полагается по большому обряду жертвоприношения, которое может понравиться Малику, - жертве вспорют живот и вытащат через живот сердце. Потом сердце съест один из жрецов. Скорее всего, это будет наш лидер, Водоворотов. - Астафий Кусачий имел в виду Микулу Водоворотова, главу центра. - А Манафу и Фараону мы оправим посланников, используя не только обряд, но и нашу силу, наши наработки. Они нас поймут. А Малик достоин почитания, большого почитания, так что мы не будем менять обряд. Манафу и Фараону мы отправим посыльных по-другому. Это будут именно посыльные, а не пища для богов. Манафу отправим посыльного, заколов ударом кинжала и похоронив верхом на лошади. Лошади у нас уже есть. Фараону - отправим на повозке. Также заколем кинжалом. А лошадь, которая впряжена в повозку, будет, наверное, зарублена или заколота копьями. Теперь можно не бояться врагов! - более громко и резко начал говорить Кусачий. - С новыми обрядами наша победа станет неминуема. Она и раньше была неминуема, а теперь она станет неминуема в скором времени. В ближайшие десять, двадцать, тридцать лет изменения станут очевидными.
Сзади, от проезда, ведущего к зданиям, где живут строители, послышались шаги. Пришло несколько человек - наверное, начальство.
- Скорее всего, кого мы выберем в жертву, будет определено по жребию. А вот Микула Водоворотов уже подошел, слово предоставляется ему.
Астафий Кусачий слез со стопки из четырех бетонных плит. На нее взобрался Микула Водоворотов. Он был ростом примерно метр девяносто пять. Очень мускулистый. У него был какой-то слой жира, и он не выглядел худым. У него была большая голова. Волосы - черные, длинные, густые, собранные в большой хвост, который спускался до середины грудной кости, когда Микула стоял. У Микулы Водоворотова были темно-карие глаза, скорее большие, чем средних размеров. Лицо - с округлыми большими скулами и большим подбородком. Лицо можно было назвать скорее продолговатым, чем круглым. Нос - прямой. Цвет лица Микулы Водоворотова имел небольшой коричневато-сероватый оттенок. Оно было светлее, чем у Кусачего, у которого этот оттенок окрашивал лицо куда гуще.
Микула Водоворотов сказал:
- Приветствую вас, смелые бойцы степей! Сегодня у нас важный день! Прежде всего, определимся, кого мы будем приносить в жертву. Конечно же, жертвы назначены по жребию. Точнее, будут назначены.
Константин решил, что надо уходить. Он стоял ближе к заднему ряду, сзади стояло еще ряда три строителей. Позади стоящих строителей находился забор, противоположный тому, у которого стояла стопка из четырех бетонных плит. Через забор, находящийся сзади, имелось два выхода с площадки. Один находился справа, если стоять спиной к этому забору и лицом к стопке бетонных плит. Небольшой проем в конце забора, метра два шириной. Он вел с территории на пустырь. После него забор сворачивал на девяносто градусов вправо - вправо, если смотреть, обернувшись спиной к стопке бетонных плит и лицом к проему. Другой выход находился слева - слева, если смотреть спиной к этому забору и лицом к стопке из четырех бетонных плит. Это был въезд, через который мог проехать грузовик. Въезд, с двух сторон окруженный жестяными заборами. Он вел к территории, на которой живут строители. Территория, наверное, охраняется. Если пройти через проход справа, ведущий в пустырь, то могут погнаться и поймать. А если через въезд, ведущий слева, а потом через территорию, где живут строители - вероятно, что удастся избежать погони. На это место могут и не смотреть. Кроме того, если Водоворотов, Кусачий и старшие соратники побегут за ним через проезд - им сначала придется обогнуть толпу людей, думающих о жребии, которым может закончиться их жизнь. Они, вероятно, и не расступятся. Преследователям придется огибать толпу, что их замедлит. А дальше, на территории, тоже есть охрана. Это такие же строители. Скорее всего, из той группы опытных боевиков, где часто пили водку. И действительно - в толпе Константин не заметил некоторых из этих людей. От них можно убежать - они, наверное, считают Константина своим после того, как он несколькими высказываниями подал знак, что удерживает его здесь именно стремление противодействовать кировобадским властям, а не проповеди учения Центра откровений Василия Коршуна. После прибытия Константин не пил водку с этими боевиками. Но все равно его, скорее всего, считают похожим на них. И не побегут за ним. А побегут - водка, наверное, сделала свое дело, и не догонят. А догонят - можно начать драться. Или, если начнут догонять, использовать физическую магию, бросить в преследователя шаровую молнию. Но до этого лучше не доводить - Константин еще не использовал магию в бою и не был уверен, получится ли у него.
Если удастся убежать с территории - дальше вокруг много небольших дворов, парки, заводы - много мест, хорошо подходящих для того, чтобы укрыться от преследователей.
А Водоворотов ведь устроил жертвоприношения, чтобы сменить политику, сделав похожей на ту, которая у гуманистов, - и не встретить сопротивления. Он решил просто запугать соратников.
Надо отойти назад. Вопрос - не пожалуются ли на это начальству и не потребуют ли продвинуться вперед? Неизвестно. Но надо действовать. Иначе можно попасть под жребий.
- Я уже приготовил конверты. Они все заклеены, - говорил Водоворотов, а Константин в это время отходил назад. Стоящие вокруг строители очень внимательно слушали лидера. Они, скорее всего, были согласны подвергнуться жребию и не собирались бежать. - Вот тут сто заклеенных конвертов. Если не выберем кого-то, заклеенный конверт окажется в числе неразобранных - снова заклеим.
Константин оглянулся. Проезд был открыт - никого там не было.
Константин развернулся. Посмотрел налево - в левом проходе не стояло охранников. Никто не наблюдает. Константин тихими шагами преодолел пять метров, отделяющий задний ряд толпы строителей от проезда. И побежал. Вперед! Бежал очень
