ночью она спала, ни разу не проснувшись, как в юности. Каждая клеточка организма так сильно расслабилась, что первое утреннее движение рукой далось ей с большим трудом. Она заслонила ладонью глаза и осмотрелась. Саши не было. Привычная боль в ноге, которая давно сопровождала ее по утрам, исчезла. Тело казалось абсолютно невесомым, во всяком случае, она его почти не чувствовала. Таня опять закрыла глаза и про себя подумала: «Нет, вставать не буду. Добровольно из Рая не уходят». Но солнечный лучик не отставал и продолжал её будить. «Ой, забыла позвонить маме!», - эта мысль окончательно разбудила Таню. Из кухни послышались шаги. Таня опять прикрыла ладонью глаза и посмотрела в сторону двери.
В проеме появился Саша. В руках он держал большой поднос с завтраком.
- Доброе утро, любимая. Тебе кофе в постель?
- Лучше в чашку, - улыбнулась так давно забытой стандартной шутке Таня.
На миг она задумалась. Но так и не вспомнила, когда ей в последний раз приносили кофе в постель.
- Есть варенье, песочное печенье, бутерброды с сыром. Что будешь?
- Всего и побольше! Я такая голодная! Вчера толком не ужинала. То общественные дела мешали, то личные, а когда дела кончились, уже не до еды было. Ну, ты, Сашка, даешь! Был момент, когда хотела просить пощады.
- Вот покончим с завтраком, и у тебя опять появится такая возможность!
- О, нет, нет! Уже сейчас прошу! Сжалься. Давай не тратить все силы сразу.
Таня присела на кровати и поставила поднос с завтраком себе на колени. Первый бутерброд она съела, почти не пережевывая. Второй бутерброд постигла та же участь. Саша с удовольствием составил ей компанию.
- Представляешь, - Таня принялась за печенье, - первое, о чем я, проснувшись, подумала: «Забыла позвонить маме!»
- Что? Будут ругать маленькую девочку!
- А как ты хотел!? Раз мы теперь юноши, то мысли те же. Хотя, и мама не перезвонила? А могла бы.
- Думаю, Наташа ей все рассказала, а маме не хотелось тебя беспокоить.
- Как вариант, подходит, - пережевывая печенье, согласилась Таня.
- Какой план на сегодня?
- Побегу домой, куча дел. Маме без помощи трудно.
- Что, прямо сейчас? Я думал, пойдем в сад, поболтаем.
- Сад не убежит, еще поностальгируем.
- А можно я, как порядочный и воспитанный юноша из хорошей семьи, приду вечером поздороваться с твоей мамой?
- Заходи, она будет рада.
Таня, не стесняясь, соскочила нагишом с постели и отправилась в ванную комнату.
В то утро начальник центрального управления СБУ собрал всех руководителей отделов. Он вчера был на совещании в аппарате президента и хотел довести до коллег некоторые изменения внешней политики государства. Президент больше не собирается вести страну в Европу. Это решение окончательное.
Большинство офицеров вздохнуло с облегчением. Переделка законодательства под европейские нормы грозила многим увольнением. Да и вся эта работа «в белых перчатках» и под пристальным вниманием прессы, представлялась каким-то эксгибиционизмом, а не работой. Рыцари плаща и кинжала должны работать вдали от посторонних глаз. А всем желающим засунуть нос в их дела, отрезали этот орган по самые гланды. По крайней мере, в Советском Союзе это была норма, и по-другому пока работать не умели.
Один из немногих, кому поворот на сто восемьдесят во внешней политике государства не нравился, был генерал Лящук. Он как никто знал степень морального разложения государственных чиновников, и что особенно обидно, своих коллег по управлению. Боевые офицеры, с которыми он начинал службу, которых он знал, как честных, отважных, искренних патриотов, превратились в каких-то биржевых маклеров, угодливых «чего изволите?». Крышевание и откаты стали нормой. По управлению бродили какие-то решалы, похожие на кошелечки с ушками. Каждый чих в сторону взяточника или вора надо согласовывать сверху. А вдруг он чей-то ставленник или родственник. И чем дальше, тем становилось все хуже. Лящук даже подумывал об отставке, как вдруг президент год назад сказал, что Украина пойдет в объединенную Европу, что вскоре начнут переделывать промышленные стандарты, законодательство и так далее. После этого мысли об отставке покинули генерала, и он вновь окунулся в работу.
Совещание у начальника управления сильно испортило настроение Лящуку. Но на этом неприятности не закончились. Как только он вернулся в кабинет, зазвонил телефон. Это была прямая линия, по которой звонил только один человек.
- Анатолий Семенович, здравствуйте еще раз.
- Здравия желаю, товарищ генерал-полковник.
- Зайдите ко мне.
- Есть, зайти!
Когда Лящук заходил в приемную начальника управления в генеральской форме, дежурный офицер вставал и отдавал честь, но сегодня Анатолий Семенович был в гражданском. Старший лейтенант кивнул в знак приветствия и показал жестом, что начальник ждет его.
Генерал-полковник сидел за столом и просматривал документы.
- Разрешите? – Лящук вошел в кабинет.
- Присаживайтесь, Анатолий Семенович, - начальник управления нажал кнопку селектора, - меня ни с кем не соединять. – Затем опять обратился к Лящуку, - Как видите у нас опять торможение и разворот на сто восемьдесят.
- А что делать, мы люди подневольные.
- Я знаю, вам это не по душе. … Ладно, не буду вокруг да около. Из аппарата президента поступило два прямых приказа. Первое: прекратить анкетирование сотрудников.
- Но это значит …
- Знаю, мы нащупали их крысиные норы и теперь новые, а вернее, очень старые друзья нашего президента хотят сохранить свою агентуру. Потому и прямой приказ: перестать ловить двойных агентов. Более того, приказано сдать все накопленные данные и саму аппаратуру в аппарат президента.
- Лупят по живому и разоружать не стесняются.
- Думаю, вы сможете потерять несколько копий этих документов. Я даже не успею вас за это наказать.
- Как? Что значит, не успеете? Неужели …?
- Да, вы первый, кому я говорю. Моя отставка - дело ближайших недель, может быть месяц. И второе. Поступил приказ закрыть дело профессора Клотенко.
- Ничего, себе! – встрепенулся Лящук. Такой подлости он явно не ожидал. – Мы уже близки к тому, чтоб найти прибор профессора и его убийц?
- Сделать ничего нельзя, это прямой приказ президента. Причем и аварию, и пожар в лаборатории признать случайными. Любые следственные действия прекратить. Дело сдать в архив. Капитан Осипов с завтрашнего числа переводится в харьковское отделение нашего управления.
- А можно с послезавтрашнего?
- Хорошо, но это единственное, что я могу для вас сделать.
- Спасибо, товарищ генерал-полковник.
- А теперь идите. Дай вам Бог сил и терпения служить дальше. Если уйдут такие, как вы, эта служба превратится в банальную опричнину.
- Разрешите идти?
- Идите.
К двенадцати часам Лящук ждал капитана Осипова. Еще вчера вечером он поручил ему разобраться с делом подследственного Леонида Коржака.
Полковник Заец подготовил дело профессора Клотенко к сдаче в архив и оставил бумаги на подпись. Официально Осипов числился в отделе полковника Зайца, но тот знал, что капитан получает приказы непосредственно от Лящука и никогда в их дела не вмешивался.
Осипов отзвонился час назад, сказал, что во всем разобрался и едет на доклад. Осталось уладить пару вопросов с генералом Левченко, начальником внутренней безопасности. Лящук чувствовал, что кому-то он стал поперек горла. Возможно, тем, кто не хотел поймать убийц профессора. Нет, это мелко. Анкетирование! Точно! Кремлевские крысы завыли и попросили помощи! И тогда их босы вышли на президента.
«Вряд ли ограничатся закрытием текущих дел. Теперь каждое его слово и жест будут рассматривать через микроскоп, пока не найдут, к чему прицепится. Пока начальник управления на месте, они не осмелятся его уволить. А документы по анкетированию отвезет в аппарат президента, естественно, Осипов. Только он негласно может сделать копии. И больше об этом знать никто не должен, в том числе и начальник собственной безопасности генерал Левченко.»
Осипов постучал в кабинет на одну минуту раньше.
- Разрешите?
- Входи. Докладывай.
Капитан присел на предложенный ему стул.
- Леонид Коржак действительно никаких денег не брал. Он поминутно расписал, что они делали в доме терпилы. Я прошелся по цепочке событий. Нотариус подтвердил, что деньги брат и сестра получили, каждый свою долю положил себе. От нотариуса Канюка поехал к сестре. На допросе она продержалась не долго, минут двадцать. Короче, дело было так: после приезда от нотариуса, Степа напился, как свинья, но неожиданно закомандовал ехать домой. Уже почти ночь. Сестра еле уговорила соседа за триста гривен отвезти брата в Поддыбки. Когда те уехали, она обнаружила на полу красную мамину косметичку, в которой брат держал свою долю наследства. Она сама дала брату эту косметичку еще у нотариуса, чтоб деньги из карманов не торчали. Думала, потом, когда брат проспится, она ему позвонит и привезет деньги. А когда услышала об ограблении, решила под шумок утаить находку. Та еще семейка, сволочи. Теперь Домкрат может идти к Хряпе и отмазывать этого Коржика. Деньги потерпевшему отвезли мы со следователем.
- Я же сказал, чтоб ты в селе не появлялся!
- Зато я узнал одну очень интересную вещь! Оказывается, к нашему разлюбезному председателю сельсовета братец зачастил в гости. И гостит не день два, а по две, три недели. Когда мы с обысками явились, братец этот сбрился, а недавно, в след за Домкратом, опять приехал и больше не уезжал.
- А председатель о нем ни полслова! Ох, и жулик!
- И ни в один список, которые мы у него просили, он родственника не включил. Я с этим братцем лоб в лоб в магазине столкнулся. Похожи с председателем очень, я чуть не поздоровался, но понял, не он. Спрашиваю у продавщицы: «Кто такой?». Она мне все и выложила, от начала до конца. Вот кого вербовать надо было, продавщицу! Именно в магазин стекаются все сведения про село. Не женщина, а информационный сервер.
- Да, спрашивать ты умеешь, особенно женщин, - задумчиво произнес генерал.
Пришлось сообщить капитану о последних не утешительных новостях по управлению.
- И что теперь? – спросил ошарашенный Осипов.
- Полковник Заец подготовил наши документы, их нужно сдать в аппарат президента. У них там что-то вроде своего следственного отдела организовано. Поедешь ты. По дороге сделаешь электронные копии. Никто о копиях знать не должен. Отправишь флешку с копиями по этому адресу на абонентский ящик. – Лящук написал на стикере адрес абонентского ящика, - носитель, на который будешь делать копии, уничтожить. На этот раз никакой самодеятельности. Парни из аппарата президента будут под нас сильно копать.
- Есть, никакой самодеятельности.
- И еще - берегись Левченко. Мужик он правильный, но еще молод. Ему могут сделать предложение, от которого трудно отказаться. Другими словами, он метит на мое место, может переметнуться. Запомни, чтоб не случилось, операция «Хромая утка» продолжается. У нас есть сутки. Займись председателем и его братом. По-моему, это те, кого мы искали. Судя
