городской воздух был ей противопоказан. Окончательно она переехала в село только семь лет назад. А раньше проводила здесь только теплое время года. Но вскоре и зимой ей стало тяжело в городе. Бедная женщина долго не могла решиться. Каково ей одной в семьдесят лет зимой в частном доме! Пока могла, справлялась, но в последний год, то одна болячка придавит, то другая, совсем не в мочь. Спасибо дочка приехала! А этим летом и внучка с правнуком гостили. Зятя, правда, не дождались, уж больно важный и занятой он оказался, но и за внучку с правнуком большое спасибо.
Весть о приезде Саши, а для Татьяны Андреевны он по-прежнему Саша, не могла не взволновать. Ох, глупо тогда получилось! Весь год переписывались, строили планы на лето, а тут … подвернулась командировка в ГДР с научным руководителем и … она соврала про обязательный стройотряд. Интересно, Саша ложь почувствовал или нет? Наверно почувствовал. Ибо ни одного письма больше не написал. И на том спасибо. А то ведь, как бывает: пишут, клянчат, приезжают для «окончательного выяснения отношений». А Саша не такой. Если НЕТ, значит, НЕТ, и все тут!
А рассудить здраво: вот что он ей мог тогда дать? Ему восемнадцать, она на полгода моложе. До конца учебы еще три года, а что потом? Общага, жизнь с родителями, нужда? Нет, не такой она видела свою жизнь. А доцент, что пригласил ее на летнюю практику в ГДР, хоть и оказался женат, но познакомил с кем нужно. Немецкий язык она знала и на последнем курсе, не без помощи этого же доцента, перевелась в Берлинский университет. Там и диплом защитила, и удачно замуж вышла. Муж немец - Курт Штрайх устроил её на хорошую работу, и немецкий паспорт получила. Разве это все мог дать Саша? Она была молода, хороша собой, ей хотелось всего и побольше!
Кто ж знал, что потом все так обернется! Что развалится эта чертова «берлинская стена», что на сотрудников секретной лаборатории, где она работала, начнут охотиться. Им с дочкой чудом удалось бежать в Бельгию. Мужа арестовали, а через двое суток он умер прямо в камере. Понятно, ШТАЗИ зачищала свидетелей и муж, как начальник лаборатории, попал под раздачу.
Потом, как черт из табакерки появился этот Вадик, Вадим Игнатьевич. Дал ей и дочке свою фамилию, перевез в Питер. Год притворялся добропорядочным бизнесменом, но потом заставил работать в нарколаборатории. Так сказать, отрабатывать «крышу». Их накрыли в девяносто пятом. Вадик чудом выкрутился, какие-то связи в ФСБ, а через три месяца и ее из тюрьмы вытащил. Но, пришлось подписать какие-то бумаги. Сразу подала на развод. Вадик не возражал, но от былой учтивости не осталось и следа. Устроилась ассистентом в политехнический, на кафедру общей химии. Когда горечь обиды на Вадика прошла, они вновь стали общаться. Под крышей феэсбэшников Вадим Игнатьевич круто развернулся, стал много зарабатывать, помог ей купить небольшую квартирку. Даже появилось искушение опять вернуться к нему. Но здравый смысл взял верх, и не даром. В две тысячи первом году Вадик исчез. Не иначе, как опять влип в криминальную историю. Больше он в ее жизни не появлялся. Дочь поступила в Сорбонну, по окончании университета вышла замуж за шведа.
Много чего было за эти сорок лет. А светлых моментов только два. Рождение дочери и месяц безумной любви с Сашей!
Татьяна Андреевна белила мелом большую комнату своей хаты и вспоминала прожитые годы. Конечно, нормальные хозяйки белят хату весной, но тогда не до того было. Мама сорвала спину, пришлось ездить на процедуры. Но врачи маме не помогли. А баба Ульяна из соседнего села Мала Девица за один раз поставила её на ноги. Потом сажали огород, потом еще что-то, и еще, она даже не помнила что. Здесь дни так похожи один на другой, что течение времени абсолютно не чувствуется.
Закончив потолок и стены, Татьяна Андреевна стала белить печь-лежанку. Сама она предпочитала электропростынь, но мама привыкла к этой печке. До сих пор, если прохладная ночь, то спит на ней. А ночи с каждым днем становились все холодней и холодней. Скоро придется топить печь не только на ночь, но и днем.
- Таня, - в комнату зашла мама, - надо картошку занести в погреб, а то завтра свято – сельский храм, а на дворе не прибрано. И вообще не хорошо, что картопля на солнце лежит.
- Мам, ту, что на покушать я уже занесла. Это лежит на продажу. Зачем ее сначала заносить в погреб, потом выносить. Я накрою брезентом.
- Ладно, только не забудь. – Елена Викторовна опять вышла во двор.
Татьяна Андреевна закончила белить печь, свернула газеты, что стелила на пол и помыла полы. Те места, с которых она начинала, уже подсохли и радовали глаз свежей белизной. Татьяна Андреевна принесла из другой комнаты большое зеркало, повесила его на место и стала внимательно себя рассматривать. Захотелось развязать косынку и снять халатик. «А ты ничего, мать! Полгода сельской жизни явно пошли на пользу!» Ушел слегка обвисший животик, подтянулись бедра, выпрямилась спина. «Ух, ты!», - она только сейчас заметила отсутствие, когда-то так напугавшего её, второго подбородка!
Татьяна Андреевна сняла защитную клеенку с комода, которую накинула во время побелки стен, и вытащила старую фотографию. Она и Саша сидели на скамейке у их дома. Сердце учащенно забилось: «Хоть бы на секундочку вернуться в то время!»
- Танюш, - опять вошла мама. Татьяна Андреевна кинула фото на место и слегка покраснела, будто застали ее за чем-то недостойным. – Там ведь не только картошка. Петро, как рубил дрова, так все бросил. Надо бы то же сложить.
- О, Господи! Мама! Дался тебе этот праздник! С каких пор ты стала такой религиозной!
- Ну, причем тут религия? Просто в селе праздник, люди по-своему готовятся, все должно быть нарядным, убранным. Если мы живем среди людей, то надо как-то соответствовать.
- Хорошо, отдохну часок и сложу дрова. А зерно для кур сама запаривай, у меня сил нет.
- Только кота покормлю и займусь курами, - уже из прихожей ответила Елена Викторовна.
Мама вышла во двор. Татьяна Андреевна опять достала фото и невольно сравнила себя с той девчонкой, что сидела на лавочке. «Надо съездить в город, - подумала Татьяна Андреевна, - навести порядок на голове, и обновить гардероб».
- Таня, - со двора послышался мамин голос, - иди сюда.
- Ну, что там еще? – раздраженно отозвалась Татьяна Андреевна и вновь спрятала фото на место.
Таня вышла во двор. У ворот стояла бортовая газель. Водитель выскочил из кабины и зашел в их калитку.
- Доброго здоров’я, хазяйка. Чи продаете картоплю?
- Продаем, - ответила Елена Викторовна, - а почем вы берете?
- Два пятьдесят за кило, - водитель вопросительно посмотрел на вышедшую молодую хозяйку, так как безошибочно определил с кем ему торговаться, - да и то надо посмотреть, что у вас за картопля.
- За посмотреть денег не берем, - ответила Татьяна Андреевна, - смотрите, но меньше чем за три не отдадим. Если дураков ищете, то они живут в другом месте.
Водитель подошел к куче картошки, взял несколько штук и повертел в руках.
- Два семьдесят и это окончательная цена.
- Два восемьдесят и будем мерить моим ведром, - отрезала Татьяна Андреевна, давая понять, что разговор окончен.
Картошка действительно была хорошая. Водитель для порядка выждал паузу и согласился.
- Хорошо, открывай ворота. Сколько ее тут?
- Центнеров восемь, девять, не больше, - обрадовалась покупателям Елена Викторовна.
- Самі стільки зібарали?
- Соседи помогли.
Из кабины вылез еще один парнишка, Татьяна Андреевна вынесла из сарая мерное ведро и работа закипела. Хлопцы нагружали ведро с верхом, пока картошка не начинала падать. Считалось, что это десять килограмм. Татьяна Андреевна недаром предложила свое ведро, ибо покупатели мерили ведром, у которого диаметр верхнего края был значительно больше, и потому горка над ведром то же была больше. Об этой хитрости она узнала еще в юности от бабушки. Меньше чем за час ребята упаковали картошку в мешки, а мешки в кузов машины.
Получив деньги за выращенную своими руками картошку Елена Викторовна просияла.
- Ну, вот и мы к празднику порядок наведем.
- Хозяйка, можно руки помыть, - водитель обратился к Елене Викторовне.
- Заходите, на кухне кран, мыло.
Второй парень не пошел мыть руки, а сразу сел в кабину.
Что касается денег. Татьяна Андреевна по меркам украинского села получала неплохую российскую пенсию, плюс были некоторые сбережения прошлых лет. И внучка маму с бабушкой не забывала. Иногда присылала из Швеции то тысячу, то полторы евро. А потому вся эта возня в огороде и копейки за проданную картошку практического значения не имели. Но Елене Викторовне нравилось видеть результаты своего труда. К тому же суета по хозяйству мотивировала легкую физическую нагрузку и поддерживала мамино здоровье. Только ради мамы Татьяна Андреевна включилась в игру с огородом, курами, садом и печкой. Если б не мама, Татьяна Андреевна давно уехала жить к дочери в Швецию. Ничего в бывшем совке её не удерживало. Во всяком случае до того дня, пока не узнала о приезде Саши.
Старший из братьев фермеров Василий вообще не употреблял спиртного, даже в праздники! Имел характер хмурый, не общительный. А младший Петро любил посидеть за хорошим столом. На праздник сельского храма он традиционно накрывал большой стол для сотрудников его фермы и их жен. Семен и Полина еще в субботу, когда закончили ремонт крыши сарая, пригласили полковника пойти с ними к фермеру на праздник. Для вида полковник пытался отнекиваться, типа, я тут новичок никого не знаю. Но Семен человек прямой и объяснил, что люди сами просили привести его на праздник, ибо хотят познакомиться.
Фермер Петро жил на окраине села у бывшего колхозного сада. Огромный трехметровый забор отделял его усадьбу от внешнего мира. Когда полковник, Семен и Полина подъехали, громадные шириной в семь метров ворота усадьбы были настежь открыты. Под длинным навесом накрыт стол, за которым уже собрались человек тридцать. Справа от ворот у самого забора стояла ровным рядом сельхозтехника. Десятка два разных тракторов, комбайнов, сеялок, веялок. Ближе к воротам действующая техника, а в конце забора старая и поломанная. С другой стороны ворот новенький, только что отстроенный и полностью механизированный коровник. У входа в коровник уткнул ковш в землю маленький котерпиллер (мини бульдозер и экскаватор). Для Александра Николаевича все было в новинку и он жадно рассматривал детали.
Как только, вновь прибывшие заняли свободные места, вышел хозяин и произнес первый тост.
- Дорогі мої колегі та поважні гості. Я не дуже розумію релігійного змісту цього свята, але для мене це перш за все свято врожаю. Рік видався не простий, але дякувати Богу врожайний. Дякую вам, люди, за вашу працю і за щиру любов до землі!
- Доброго здоров’я, пане Петро! – послышалось в ответ.
«Обычная сельхозартель с патриархальным укладом, - подумал Александр Николаевич, - но, до чего ж приятно смотреть! Вместе работали, вместе отдыхают».
Полковник был далек от идеализации украинского села. Наверняка у них были и конфликты, и воровство, и скандалы, но сейчас люди
