сидеть.
- Я выйду первый. Вернусь на набережную и сяду в служебку, а вы минут через десять ловите такси и возвращайтесь на работу. С этой минуты вместе нас никто видеть не должен. Спросят, зачем я вас вызывал, ответите: «Просил освободить должность и выйти в отставку раньше графика».
Акимчук в знак согласия кивнул головой.
- Даже врать не придется.
После беседы с генералом Акимчук сидел в кабинете один. Общаться ни с кем не хотелось. Встреча с Лящуком, будто магнитофонная лента, вновь и вновь прокручивалась в его голове. Нет, ни подвоха или лжи он не нашел. Все глубоко мотивировано и логично. Видимо, генерал попал в сложную ситуацию, а потому был предельно искренним. С другой стороны, Александр Николаевич действительно не представлял, что ему делать на пенсии и переход на нелегальную работу показался идеальным выходом. Все лучше, чем работать бухгалтером в супермаркете или консультировать нуворишей по уходу от налогов. А о том, чтоб просто сидеть дома и речи быть не могло. Нет, рыбалку и охоту он любил, но только, как вид отдыха от основной деятельности, а по-другому они для Акимчука теряют всякий смысл. К концу дня подполковник взял себя в руки, написал рапорт об отставке и отнес на подпись непосредственному руководителю.
После беседы с будущим агентом, Лящук не пошел на набережную, чтобы сесть в служебную машину, а свернул за угол и зашел в то же кафе, только с черного входа. В небольшом складском помещении его ждал официант, который их обслуживал.
- Ну, как тебе наш кадр? – сходу спросил Лящук.
- С виду не скажешь, что «бухгалтер», смахивает на строевого офицера. А так, идеальный расходный материал. Ни жены, ни детей, и в меру глуп.
- Я не об этом. Думаешь, справится?
- Жадноват. Когда ты сказал про премиальные, то глазки заблестели. Но в остальном нормально, думаю справиться, во всяком случае, другого кандидата у нас нет, а мне в село соваться больше нельзя.
- Угораздило же тебя, блин, - выругался генерал, - терпеть не могу работать без страховки! Но кроме этого бумажного червя послать не кого. Будем ловить на живца. Готовь группу, как только подполковник найдет прибор, обложим село. Главное, чтоб их агент мимо нас не проскочил.
- А с прибором что делать?
- Слышал, что я ему сказал?
- То, что ты ему сказал, я слышал, а теперь мне скажи?
- Ничего другого на ум не приходит, я не бизнесмен, мое дело этих тварей поймать! У меня к ним мно-о-ого вопросов накопилось. Думаю, враг вычислит нашего кадра быстро. Как и мы, будет следить за его поисками. Но брать их надо наверняка.
- Ты мне про «тварей» не заливай! – фамильярно огрызнулся официант, - хитрей тебя я в жизни никого не видел. Ты дал ему пароли, которых даже я не знаю.
- Потому я и генерал, а не подполковник. Это мой принцип: всю информацию знать должен только я. Вот личное дело нашего нового агента. – Генерал достал из кармана пластиковый диск. – Здесь все, кроме его служебных дел. Немного суховато, копни глубже. Посмотри внимательно, может я чего не увидел.
Официант взял диск, вставил в компьютер и стал просматривать.
- Что конкретно искать?
- Проверь, может у него были или есть какие-то скрытые конфликты, не учтенные бытовые контакты, внебрачные дети, покопайся в родословной. Когда враг его вычислит, им понадобится крюк, за который его взять. И еще, надо придумать агенту оперативный псевдоним.
- Домкрат! – отрезал официант, не отрываясь от экрана.
- Почему «домкрат»? – удивился генерал, но тут же процитировал Ильфа и Петрова: «Он падал вниз стремительным домкратом!»
- Именно поэтому.
- Домкрат, так домкрат. На проверку его личных данных у тебя мало времени. Через две недели агент Домкрат должен приступить к выполнению задания.
- Я понял. План-схему и группу обеспечения представлю через неделю. Расходимся? Или еще чего?
- Как назовем операцию?
- Проект «Хромая утка», подойдет?
- Ну и мастак ты названия придумывать! Пока все. Что-то я упустил второпях, но «главное ввязаться в бой, а там посмотрим».
С тех пор прошло две недели. Александр Николаевич стал привыкать к своей новой жизни.
Зеленая «нива» фыркнула огоньками простенькой сигнализации, будто собаченка виляла хвостиком, увидев вдалеке своего хозяина. Александр Николаевич, вышел из супермаркета с двумя пакетами и направился к машине. Коллеги часто порицали его за пещерный менталитет в автомобильных пристрастиях. Но он был в том возрасте, когда привычка становиться частью жизни и менять её крайне болезненно. Единственной уступкой моде была переделка салона Нимфы, как он ласково называл свою «ниву».
Американская приборная доска и немецкие сиденья были великолепны! Тут он согласен. Но сама машина, и это решено окончательно - будет прежняя! Он и болячки ее знает и нрав. Главное достоинство его машины: Нимфа - никому, кроме хозяина не нужна. Ее можно без опаски ставить и под магазином, и во дворе, воры проходят мимо, не замечая этот советский металлолом. Не говоря о том, что на рыбалке и охоте этот вездеход просто незаменим.
В родное село Александр Николаевич собирался надолго – минимум на всю осень, а потому грузился по максимуму. Свободного места в салоне и багажнике практически не осталось. Но Акимчук, сунул-таки один кулёк в свободную щель между водительским и пассажирским креслами, а сумку с напитками пристроил под своим сиденьем, отодвинув в сторону огнетушитель.
Свободные воскресные дороги позволили без труда выбраться из Киева. Давненько Александр Николаевич не ездил на восток, все на юг, да на юг. Помниться, сколько ни ездили к деду, а дорога Киев-Прилуки всегда была дрянь. Если, и заделывали какую яму, то на ее месте обязательно вырастал горб. Расслабиться такое покрытие водителю не давало и приходилось все время быть начеку.
К удивлению полковника Акимчука, а, государство сделало такой роскошный подарок, и при выходе в отставку Александр Николаевич, получил-таки на погон заветную третью звездочку. Так вот к удивлению полковника в этот раз все было иначе.
Дорога приятно радовала, Александр Николаевич перестал осторожничать и прибавил газу. Придорожная торговля резала глаз осенним изобилием. Овощи, яблоки, груши продавались не килограммами, а ведрами и мешками. Сало, мясо, молоко – в любом количестве! А какая ухоженная земля по обе стороны дороги! Левитан с его пейзажами просто отдыхает!
Поля с готовой к уборке кукурузой и подсолнухом тянулись за горизонт! Там, где убрали зерновые, уже распахано и подготовлено под новую посадку. Ни одного бесхозного клочка земли!
В такие минуты, при виде несметных земельных богатств, Александр Николаевич становился не митинговым, а настоящим патриотом Украины. Вид бескрайних ухоженных полей завораживал его взгляд и наливал гордостью его украинское сердце!
Ай, да Лящук! Насквозь людей видит! Знал, кому поручить это задание!
Интересно, как сейчас живут в его родном селе? Когда в последний раз он посещал дедовскую вотчину, пайхоз и пара фермеров не пахали и половины бывшей колхозной земли. Большинство селян жили с огородов и добавок. Может, что и поменялось за это время.
Из пяти крупных сел, которые он проехал, в четырех стояли бензиновые и газовые заправки, а в двух он даже заметил банкоматы на стене магазина. В девяносто восьмом, когда он последний раз ехал по этой дороге, на всю трассу была одна заправка и то, ночью не работала.
А магазины, какие магазины! Теперь в селах были не только продуктовые, но и мебельные и строительные магазины. Цивилизация, наконец, пришла в украинское село! Как же он отстал от жизни в своем кабинете!
Но радость Александра Николаевича резко убавилась, когда он свернул с трассы в родные Поддыбки. Первая же яма отрезвила надежды репатрианта на всеобщую победу прогресса. Нимфу резко швырнуло на ухабе. Полковник сбавил ход.
Село Поддыбки в колхозную бытность насчитывало свыше пятисот дворов. Но даже тогда это было негусто. А сейчас максимум в половине усадеб жили люди, и то в основном доживавшие свой век пенсионеры. Таким селам дорогу никто делать не будет. Была надежда, что начнут заезжать богатые дачники, но по многим причинам массовость это движение не набрало. На всё село десятка три, может четыре, хозяйств купили под дачи, да те стоят без ремонта, и вот, вот развалятся.
От центральной улицы в разные стороны, не обязательно под прямым углом расходились не заасфальтированные, извилистые грунтовые дороги, по обе стороны которых стояли дома. Конец такой улицы местные называли «куток». Вот на таком кутку, в конце улицы с гордым названием «Генеральская» под номером 15, и стоял дом деда Александра Николаевича. Согласно адреса, который дал Лящук, дом профессора был неподалеку на улице с не менее гордым названием Суворовская.
Нимфа Александра Николаевича подъехала к центру села. Двое мужчин преклонного возраста стояли у входа в продуктовый магазин. У каждого в руке недопитая бутылка пива. Их неторопливую беседу прервало облако пыли и шум мотора сильно нагруженной «нивы». Незнакомый автомобиль свернул с центральной улицы и, раскачиваясь на неровностях грунтовой дороги, медленно направился в сторону, где стояла усадьба бывшего управляющего заготконторой Артура Ивановича Сытюка. Конечно, на этой улице было еще четыре действующих хозяйства, но, привыкшие доверять природному чутью, свидетели приезда Александра Николаевича, догадались: «Это к пятнадцатому номеру». Из магазина выскочила, не обремененная очередью, продавщица Оксана.
- Це до кого? – спросила она мирно беседующих Пантелеймоновича и Михалыча.
- В лицо не признал, но здається внучок Артура Ивановича, - допивая пиво ответил Михалыч.
- Це, точно?
Михалыч только руками развел.
Внезапно встревоженная продавщица вернулась в магазин и стала набирать чей-то номер телефона. Но абонент, которому она звонила, трубку не брал.
Проехав всю улицу, Александра Николаевич остановилась у тяжелых железных ворот, со всех сторон затянутых молодой порослью акации и клена. Почти вся краска на воротах облезла и только табличка с номером «15» гордо синела на фоне доминирующей ржавчины. Засов на калитке сломался еще после смерти деда. Александр Николаевич открыл такую же ржавую, как и ворота, калитку и вошел во двор. Сорная трава, или, как говорят в селе, бурьян, полностью затянула двор и была высотой почти в пояс. В тех углах, где крапива вытеснила спорыш и чертополох, виднелись выкошенные участки. Кто-то из соседей приходил собирать крапиву для домашней скотины.
Сердце учащенно забилось. Момент был очень волнующий. Александр Николаевич не спеша обошел территорию усадьбы.
С домом, вроде, нормально. Никаких видимых повреждений не видно. Замок на дверях на месте, решетки и ставни не повреждены. Это придало уверенности. Сарай, летняя кухня, курятник, хлев тоже нормально. Но что это!?
В крыше гаража торчала большая толстая ветка дерева. А на огромной липе, что росла рядом, одной ветки не хватало.
«Вот, ё..п..р..с..т» - выругался Александр Николаевич. Тогда, еще пятнадцать лет назад он хотел спилить липу! Уже
