Украины и Белоруссии, стали одна за другой объявлять суверенитет и выходить из состава Союза.
Российский президент, “который понимашь ли”, как всегда картинно
причесанный, охваченный ненавистью, к тоже российскому, но первому и не так причесанному, зато заметно меченому дьяволом руководителю, подбил белоруса и украинца пойти на развал Союза.
Дескать: - Парни, а не пора ли вам порулить своей страной
самостоятельно?
Парни, приняли на грудь, некоторое количество спиртного,
подстегнувшее их, как нагайка строптивую лошадь… и понеси родимые, поскакали! И, как назло, на их пути – ни одной банановой корки! Поскакали,! Поскакали по судьбам, по трупам людей и лужам пролитой крови!
Они, где-то в душе, давно лелеявшие мысль самим стать руководителями самостийных государства, были не против войти в историю, как вожди, добившиеся независимости для своих стран и народов, почувствовать свою еще более важную значимость для него, (а скорее - для себя), – охотно согласились. А тут уже, и всем остальным, первым секретарям республик, тоже срочно захотелось «порулить» своими странами и народами. (В это время должен бы раздаться визг тормозов, прерванный лязгом танковых
траков, спросивших у бездушных шин: - А на права, которые
приобретаются путем выборов, вы сдавали?! Нет, ну меченый же избирался!
Избирался; на волне народной эйфории: - Наконец-то пришел молодой и энергичный!.. И он очень энергично отдал демократическую половину Германии, завоеванной океаном крови и горами трупов!)
И началось! Так называемые, коммунисты, когда-то толпами валившие в партию, для карьеры и выгоды, от этого звания сейчас косяком валили прочь из нее. Они выбрасывали, рвали, сжигали свои партийные билеты. В
бывшей, еще вчера, Великой державе царили хаос и разруха - то тут, то там избивали, а то и убивали русскоязычное население, вынуждая его покидать обжитые места, бросать нажитые непосильным трудом квартиры, дома, имущество.
Объявила суверенитет и Молдова, причем, - одной из первых.
И вот результат: мимо Романа, в город, ставший родным, за время
проживания их в Молдавии, втягивалась, огромной, бесконечно длинной, уродливой змеей, автомобильная колонна молдавских волонтеров.
Машины, автобусы, тракторы, краны, забитые аборигенами-
добровольцами, с глухим рокотом моторов, шли к Джурджулештской
заставе на встречу с частями Румынской армии. Шли с тем, чтобы получив от румын оружие, с его помощью провести «воссоединение» народов,
бывших, по утверждению националистов в прошлом единым. Долгое время
«оккупированная» Россией», Молдова, вернее ее верхушка и иниллегенция жаждала независимости, чтобы через «воссоединение» с Румынией
вступить в семью, как они говорили, цивилизованных европейских народов.
«Черт, что же это такое творится?! – горестно думал Роман Степанович, - Куда делась мощь Советского Союза? Ее вооруженные силы?! Куда
смотрели органы госбезопасности? Как они могли прозевать и допустить до всего этого и не только в Молдове, но и во всем Союзе»?
«Смотрели куда надо, и наверняка, знали обо всем, – возражал тренер себе, - но, если первые лица государства не пожелали договориться между собой и стали делить власть, о чем тогда можно говорить…?! А может это вообще предательство, и целью его служил именно развал Союза? Вполне возможно и это…».
С одной из машин раздался громкий свист. Роман Степанович поднял
голову - с кузова грузовика, забитого волонтерами, кто-то из них показал ему неприличный жест и погрозил кулаком. Добровольцы в машине
расхохотались, заулюлюкали.
«Задурили молодежи голову! – горько подумал он, - Сейчас в городе начнется такое безобразие, что хуже – не придумаешь», - подумал он и
пошел дальше, стараясь держаться гордо и независимо…
Колонна, не останавливаясь в городе, двигалась к государственной
границе, уже разваливающегося на части Советского Союза. На сопредельном берегу колону уже ждали части румынской армии.
Роман, одетый в камуфляжную форму, был в авангарде колоны, в составе ее штаба, и сидел рядом с командиром полка волонтеров,
само произведённым в чин полковника, в газике, на заднем сиденье.
Подъехав к заставе, по единственной, среди плавен, образовавшихся от разлива реки Прут дороге, колонна остановилась. Путь ей преграждал шлагбаум. Возле него, в полной боевой выкладке, стоял часовой, который при приближении колонны волонтеров, властно и предупреждающе поднял руку: - Стоять! – можно было прочесть по артикуляции рта и повелительному жесту пограничника.
- Прими влево, дай дорогу «Уралу» и езжай рядом с ним, - приказал
командир волонтеров водителю газика, - сейчас мы сметем и этот
шлагбаум, и всю их заставу: - Э-эй, Митикэ! - замахал он, высунувшись в окно, водителю «Урала» - Вперед! Давай вперед! Сноси, к чертям собачьим, эту их деревяшку! – имея в виду шлагбаум, распорядился «полковник».
- А если будут стрелять?! – опасливо прокричал водитель.
- Не посме-еют! - орал командир, стараясь перекричать рев мощного мотора «Урала». - Давай, брат, вперед! – закрутил «полковник» кистью руки, как милицейским жезлом. - «Вперед, мой друг! Нас ждут великие дела»! - прокричал он, услышанные в каком-то фильме, слова известного классика.
- Ты, держись рядом с ним, – кивнул командир волонтеров своему
водителю в сторону тяжелой машины, ныряя в салон. - Наши имена войдут в историю, черт меня побери! – расхохотался он, вольготно откинувшись на сиденье, - Они сейчас будут, как там у них? А-а, вспомнил: - «Тише воды, ниже травы»!
Водитель, с сомнением пожал плечами, отпустил сцепление и обе
машины, набирая ход, двинулись дальше, вперед к шлагбауму.
Тотчас, часовой спрыгнул в рядом выкопанный, незаметный
постороннему глазу окоп, вскинул автомат и дал предупредительную очередь над кабинами обеих машин. Рядом, по обе стороны дороги, охватив голову колонны полукольцом, из замаскированных окопов показалось по десятку пограничников в касках. В руках они держали автоматы с подствольными гранатометами, которые тут же направили в сторону колонны.
Перепуганный и побледневший от страха водитель «Урала» резко ударил по тормозам. Также поступил и водитель газика: - Я никуда не поеду, - категорично заявил он и, осторожно повернул, склоненную к рулю голову с побледневшим лицом, в сторону командира. Тот, такой же бледный и взмокший, пригнулся, прячась за передней панелью газика.
Воцарилась тишина. Работающие двигатели машин только подчеркивали ее гнетущую напряженность.
Наконец, командир осторожно и нерешительно, приподнялся над панелью и взглянул на дорогу. За спиной, изготовившегося к бою часового, по ее асфальтовому покрытию, от служебного помещения, не спеша шел,
похлопывая себя хворостинкой по блестящему сапогу, начальник заставы.
Подойдя к машинам, сбившим шлагбаум, офицер остановился; осмотрел, дорогу, колонну машин, явно, что-то прикидывая; пограничников,
изготовившихся к бою; оглянулся на вышку, где двое солдат навели на
колонну крупнокалиберные пулеметы; и, по всему видно, остался доволен представшей перед ним картиной. Опершись о шлагбаум, начальник
заставы, долго смотрел в стекло передней машины, как бы размышляя: «И что мне теперь с вами делать…»? - наконец, вытянув правую руку вперед, он поманил, сидящих в машине волонтеров, пальцем к себе.
Командир добровольцев, тяжело вздохнув, оглянулся на Романа: - Идем. Переводчиком будешь, - бросил он водителю дрожащим голосом, и осторожно открыл дверь машины трясущимися руками.
За время пути к начальнику заставы, командир понял, что стрелять, если вести себя правильно, никто не будет. Несколько приободрившись, принял подобающую случаю осанку, и решил «задавить» начальника заставы напором и наглостью.
- Господин, капитан, – начал он на молдавском языке, бросив руку к берету, и, откашлявшись, представился: - командир полка волонтеров суверенной Молдовы - полковник Митителу.
Роман добросовестно перевел фразу.
Начальник заставы бросил на «полковника» мимолетный взгляд и, не ответив на воинское приветствие волонтера, продолжал смотреть куда-то вдаль, мимо него.
- Мы, представители законного и независимого правительства республики Молдова, - продолжал Митителу, - требуем: - Первое: - немедленно освободить территорию заставы, так как, она переходит в подчинение пограничной службы независимой и суверенной Молдовы…
Роман старательно перевел и это.
Второе: - передать полку волонтеров Суверенной Молдовы все,
имеющееся в наличие, оружие и технику заставы.
Роман, переведя выше сказанное, позволил себе усмехнуться, ему
показалось, что советский офицер пребывает в состоянии гроги, как после точно нанесенного удара, - растерянности, нерешительности и колеблется в
принятии решения.
Начальник заставы, никак не прореагировав на сказанное, все так же,
пристально смотрел мимо Романа и «полковника».
Третье: - незамедлительно пропустить полк молдавских волонтеров на ту сторону Прута, где его ждут доблестные войска братской Румынии, -
оправившись от страха, и уже пафосно и высокомерно, продолжал командир волонтеров, - с помощью которых произойдет историческое воссоединение народа, с тем чтобы…, - не договорив – оглянулся, чтобы посмотреть, куда же, и какого черта, так упорно; смотрит начальник заставы.
Ничего особенного он не увидел: – «Колонна, как колонна. Оценивает наши силы? – усмехнулся про себя командир, – Ну, ну – оценивай - сила большая, а будет еще больше».
Если бы он присмотрелся внимательнее, то увидел бы, что вдали, на
некотором расстоянии от хвоста колонны, появилось два, невесть откуда взявшихся, бронетранспортера. Встав по краям дороги, они направили свои пушки на впереди стоящие машины с волонтерами.
- …чтобы больше никогда… - попытался продолжить «полковник».
- Ну, вот и все. – Довольным голосом перебил его капитан, - Что,
Митителу, забыл русский язык? – бесцеремонно, но, казалось, добродушно
спросил его начальник заставы, - Обзавелся переводчиком? Помнится, три года назад, когда мы задержали тебя с контрабандой, ты говорил на русском
довольно бойко, особенно хорошо у тебя получалось: «Извините,
пожалиста, меня больше никогда не будет делать, с так…»
Командир волонтеров зло скрипнул зубами: - Это к делу не относится, - процедил он уже на русском, - сейчас мы диктуем свои условия…
- Что?! – вскинулся начальник, - ты будешь диктовать мне свои условия?! Оглянись, Митителу, ты, что не все увидел? Посмотри-ка внимательнее в хвост колонны…!
Командир и Роман, оглянувшись, напрягли зрение и, застыли в состоянии шока, увидев готовые к бою бронетранспортеры, чуть ли не воткнувшиеся стволами пушек в последнюю машину колонны, а в левом - высунувшегося из люка пограничника, машущего красным флажком.
- Ну, что? Тебе этого, - повел начальник заставы рукой в сторону
пограничников в окопах и на вышке, и того, - кивнул он головой вдаль на
бронетранспортеры, - мало? В общем, все, хватит мне с тобой тут
рассусоливать - даю двадцать минут, и чтоб на дороге, перед
