Роман и Джета - Ромео и Джульета?

заставой, не было ни одной машины, иначе открываю огонь и буду гнать вас до самого Кишинева, если не перемелю вас всех здесь, на месте. Застава, в ружье! К бою! – резко прокричал он. Пограничники, с присущим для оружия лязгом, передернули затворы. Офицер поднял руку.

  По этому сигналу на дорогу, рыча и отплевываясь черным дымом,

выползли еще две, находящиеся в секрете, боевые машины и начали водить стволами пушек, выбирая себе цель.

  - Вот тебе, вдобавок, еще пара БМПэшек, господин Митителу. Время – пошло, господа контрабандисты, воры и румынские прихлебаи, -

спокойным тоном говорил, оторопевшим от всего увиденного,

представителям независимой Молдовы начальник заставы. Ну-у…?!

  - Вы не имеете права, - уже неуверенно прохрипел командир молдавских добровольцев, - вы не имеет права, это произвол…

  - Заста-ава! – твердо протянул офицер, поднимая руку…  Пограничники прильнули к прикладам…

  - Все, все! – поспешно поднял руки в успокаивающем жесте «полковник» волонтеров.  - Мы уходим! – и, поспешно повернувшись кругом, пошел к машине; за ним, растерянно оглядываясь на ходу, потрусил Роман.

  - Капитан, мы еще встретимся! – оглянувшись, крикнул, командир

волонтеров начальнику заставы, но увидев, что тот полез рукой в кобуру, стремительно бросился вперед.

    - Уходим! - кричал на бегу, командир волонтерам «Урала» и следующей за ним машины, - Передай дальше - уходим! Разворачивайся скорее, черт тебя подери!  Делаем ноги! – крикнул он уже своему водителю, запрыгивая на сидение газика. – Я его знаю! У этого идиота хватит ума открыть огонь! Надо было взять официальные бумаги от правительства…

  - А, что, оно у нас уже есть? – с сомнением спросил запыхавшийся

Роман…

  Полковник, ничего не сказал и только время от времени тревожно

озирался, то назад на заставу, то вперед на дорогу, где машины их колонны, мешая друг другу, начали поспешно и хаотично расползаться по шоссе,

пытаясь развернуться. В хвосте колонны, поняв, в чем дело, проделывали те же самые маневры. Несколько машин столкнулись; две - скатились в кювет, легли набок; из них поспешно выскакивали волонтеры; изо всех сил они

старались, как можно, быстрее выбраться по склону на дорогу, а

взобравшись на нее, догоняли машины, и на ходу запрыгивали в них.

  Через пятнадцать минут – дорога была свободна от машин, за

исключением двух оставшихся в кювете и еще одной, перевернувшейся у самого въезда в село.

    - Тьфу, - презрительно сплюнул офицер, - вояки хреновы. Отбой, ребята,

- отдал он приказ личному составу заставы. - На ночь усилить караул и наблюдение, - бросил он через плечо своему заместителю, - бдительность и еще раз бдительность! - строго повторил начальник…





    По дороге в Кагул, командир волонтеров молчал зло, поигрывая

желваками.

    Молчал и Роман: - Вот это да, - думал он, - лихо нам по рогам дали. А ты  думал, что нас так вот, беспрепятственно, пропустят на ту сторону? –

спросил он себя. - Ничего, мы еще им покажем – нам бы только оружием разжиться. Несчастный осколок империи», - усмехнулся он. Осколок, но, довольно, острый и колючий, черт бы его побрал!

    Вернувшихся в Кагул волонтеров разместили в палатках у озера, в

общежитиях профтехучилища и совхоза техникума. Начальствующий

состав, в окружении охраны, разместился в кабинетах горисполкома.

    Командир, связавшись по телефону с кем-то из высокопоставленных в Кишиневе, долго и виновато оправдывался перед ним, что-то ему объяснял, потом так же долго выслушивал обвинения в свой адрес и, наконец,

приказания.

  - Ф-фу, - вытер Митителу пот со лба выйдя к Роману в другую комнату, - ну и денек!... - длинно и витиевато выругался он, - Хорошо там ему в тихом кабинете, да под охраной, а здесь чуть на тот свет не отправили! Ладно, это будет нам хорошим уроком. Завтра идем на Вулканешты – приказ оттуда, - многозначительно показал командир пальцем вверх, - отыграемся на

гагаузах*. Ух, и задам я им перцу, - этим потомкам янычаров! Наливай, - коротко бросил командир Роману.

    - Надо бы, продумать и разработать план операции, - сказал тот, доставая карту Юга Молдавии.

  - Какая там операция?! – отмахнулся командир. - Въезжаем и начинаем метелить налево и направо, малого и старого, всех подряд! Не щадить

никого! Метелить жестоко и всех подряд! Независимости, видите ли, от Молдовы они захотели!

  - Как метелить?! – изумился Роман, - Мы же должны арестовать местных активистов и…

  - Метелить всех подряд! – перебил его командир, - Никого не жалеть, чтобы отбить всякую охоту к независимости от Молдовы!  Я им завтра покажу и независимость, и автономию! Наливай, Роман, не тяни – душа

горит…!

    Роман, подумал, что гагаузы, как и они, - молдаване, имеют право на независимость и самоопределение; иначе вся эта их борьба – сплошная фикция и надувательство. А они, в таком случае, сами - становятся угнетателями… 

  - Ты что, уснул, черт тебя побери?! Наливай – говорю!

  Роман хмуро посмотрел на командира, собираясь ответить на грубость,

но поразмыслив, махнул рукой, и наполнил стаканы коньяком…

  Ночь прошла относительно спокойно, если не считать с десяток избитых в кровь волонтеров, задиравших местных подростков; четырех в тяжелом состоянии насильников, пытавшихся затащить в кусты молоденькую

горожанку; трех подожженных машин и одного автокрана.

  - Кто это сделал?! – в ярости брызгал слюной командир, - Вы нашли тех, кто это сделал?!

  - Нет, они сумели скрыться, - ответил ему кто-то из младших командиров, - и среди них…, - замялся он, - были и молдаване.

  - Что?! Найти и привести их ко мне! – бесновался Митителу.

  - Командир, мы должны выступать на Вулканешты, - напомнил ему Роман….

  - А-а, черт…, - выругался полковник, - объявляй большой сбор…!

    Часа через два, автоколонна волонтеров двинулась на поселок городского типа Вулканешты, один из центров массового проживания гагаузов.

    Колонна, на средней скорости, шла по дороге среди уже убранных полей



*Гагаузы – тюркская народность, добившаяся, таки, автономии.



с пшеницей, кукурузой, картофелем. Слева и справа возвышались холмы с, тоже, уже почти убранными, виноградниками.

    Огромная моторизованная «змея», набитая добровольцами, ползла через села. Из-за заборов, окружающих дома и приусадебные участки на них хмуро и недобро, глазели лица пожилых крестьян. Впрочем, в некоторых селениях колонну встречали хлебом и солью, что делало волонтеров, в их собственных глазах, народными героями и придало уверенности после

бесславного бегства с территории погранзаставы. 

  Километра за три до поселка Вулканешты, колонна втянулась в гряду длинных холмов, они располагались слева и справа от дороги, между ними (холмами и дорогой), тянулись широкие и, довольно густо поросшие

лесополосы.

    - Хорошее место для засады, - сказал Роман полковнику, тревожно

оглядывая холмы и заросли лесополос.

    - Гагаузы не допрут до этого…, - усмехнувшись, успел сказать командир и осекся… Перед ними на дорогу, между двумя холмами, вылетела

пожарная машина и встала поперек трассы. Тотчас, из нее выскочил, в

полной своей амуниции и касках, пожарный расчет. Люди расчета работали четко, и слаженно, как на учениях.  Выбросив вперед пожарные рукава, они соединили их с раструбами машины, открутили вентили; другие, споро,

состыковав стволы с рукавами, направили их на колонну. Сбоку, слева и справа к дороге, из лесополосы и холмов, выезжали: бензовозы, водовозки, тракторы с прицепленными к ним цистернами и становились в ряд вдоль растянувшейся «змеи» машин с волонтерами. Люди, выскакивавшие из

кабин, тут же хватались за шланги и направляли их на колонну.

  - Это…, это что такое? – спросил сразу побледневший командир.

  - Я полагаю, - еле ворочая пересохшим языком, зашептал Роман, - что мы

попали, в засаду и это все…, - обвел он взглядом окружившие колонну

механизмы, - это все, как я подозреваю, заправлено бензином, соляркой и керосином. Все, командир, нам - хана! А я тебе говорил, – горько и

обреченно продолжал он, - что надо продумать операцию! Ну и дурак ты, Митителу!

  - Придурок! – закричал водитель, - Чертов придурок! Какого дьявола я связался с вами?! Мне что, плохо жилось при советской власти! Идиот с больным мозгами!  Я ухожу, будьте вы трижды прокляты! – открыв дверь, он спрыгнул на дорогу и поднял руки вверх.

  - Назад! – раздался чей-то грозный окрик и на водителя направили сразу три резиновых шланга.

  Водитель по щенячьи заскулил и торопливо полез обратно в кабину.

  Командир огляделся вокруг. На него, со всех сторон, сжимая шланги,

пожарные рукава, дужки ведер с плескавшейся в них жидкостью, бутылки с горючей смесью, смотрели суровые лица жителей поселка Вулканешты.

    - Господи, за что ты так с нами? - пробормотал командир и, бессильно уронив голову на грудь, обхватил ее руками, как от сильнейшей головной боли.

    - Смотри, - толкнув полковника в плечо, тревожно прошептал Роман.

Командир поднял голову. 

    Как в плохом фильме, по асфальтовому покрытию дороги, от пожарной машины не спеша шел, похлопывая себя хворостиной по сапогу…, нет, не начальник заставы, но чем-то неуловимо похожий на него, человек. Не

доходя метров пятнадцать до машины, он остановился и жестом пальца, в точности копируя русского капитана, поманил волонтеров к себе.

    Командир тяжело полез из машины. Его молодцеватость в поведении и движениях, сдуло как ветром.

    - Мне идти – переводить? – спросил Роман. Увидев безнадежный жест

командира - остался сидеть в машине.

  Тяжело шаркая ногами, командир подошел к стоящему на дороге мужчине – тот смотрел мимо, разом постаревшего и осунувшегося, полковника,

куда-то вдаль. Наконец, довольно хмыкнув, кивнул головой.

    Командир даже не стал оглядываться – понял, что кольцо окружения

замкнулось: «Это ужасно-тяжелый случай, - подумал он, - какой идиот! Второй раз на один и тот же грабли наступиться», - подумал он почему-то на русском, но с молдавским акцентом.

    Мужчина, стоящий перед ним, перевел свой насмешливый и яростно горящий взгляд на уныло сгорбившегося полковника.

  - Это всо заправлэно бэнзинам, - показав рукой на технику, окружившую колонну, сказал он на русском языке с гагаузским акцентом.

  - Я уже все понять, - равнодушно ответил командир, тоже на русском; помолчав, - добавил с просительными нотками в голосе, – Можно мы будем уехать… Там, в машину, стоять молодые ребята, они ни в чем не быть виноваты…, им еще жить и жить надо. У них дома дети, а у некоторых и детей не стоять дома – женитца не успели.

    Мужчина в упор рассматривал «полковника»: - А у нас дэти нэт дома? А эти рэбьята, - кивнул он в сторону мужчин, сжимающих шланги и пожарные рукава, - нэ хочет жить?

    Командир волонтеров, понурив голову, молчал: - Произошолся один чудовищный ошибка, - едва слышно пробормотал он, - мы не так себя повели…. Скажи, чтоб отпустится с ребят.  Расстреляй, повесь с меня, толко отпусти их. 

    - А патом они вернотся с оружием и устроит нам кровавую бойну…?  Хотя…, - на секунду задумался он, - у нас будэт, как вам отвэтить.

    Митителу, хотел было высокомерно сказать, что он дает честное слово