САМОЗВАНЕЦ (роман)

изнывающий над тарелкой, издал истошный вопль и стукнул по столу рукой, будто в порыве гнева. Но в этом вопле опытное ухо смогло бы уловить не только наигранную досаду, но и едва уловимые нотки восторга. Для него в этот момент игра только началась, страсти накалялись, а сердце, трепеща, подпрыгивало в ожидании, чем это все закончится.
Но на страдающую знаменитость  мало кто обратил внимание, в центре теперь была Таня. И Вадима это задело по-настоящему. А к ней подошел уже третий партнер и упрашивал потанцевать с ним.
-- Ой, ребята, не могу, устала, честное слово, -- отговаривалась она, вырываясь из липких рук.
-- Ну, еще со мной, -- парень оказался нахальнее всех и сделал попытку поцеловать ее прямо в губы.
Таня со всего маху врезала ему  по пьяной морде, вырвалась из толпы и убежала в ванную. Там она закрылась и расплакалась. Ей было невыносимо больно за сегодняшний вечер. Боль накатилась уже не в первый раз, а теперь все вместе вылилось наружу горючими слезами. Она никак не могла понять, почему ее Вадик допустил, чтобы при нем его жену лапали чужие пьяные мужики. Неужели он был настолько пьян, чтобы не видеть этого.
А в комнате шли разборки.
Танин Вадим вскочил с места и завопил:
-- Это моя жена, как ты смеешь!
А потом обратился к другому Вадиму, стоявшему рядом:
-- А ты чего стоишь, рот разинув? Я тебе ее доверил. При тебе это все произошло, а ты даже не вмешался.
-- А что я должен сделать? – растерялся тот.
-- Как что?! Набить морду тому, кто пристает.
Тот, недолго думая, двинул того, кто посмел поцеловать Таню, по физиономии. Пьяный парень упал на пол и отключился, хоть удар был не сильный. В этот момент к зачинщику драки подскочили еще двое парней и стали колотить его с обеих сторон. Тот взвыл от боли. Из носа у него потекла тоненькая струйка крови.
Таня, услышав крики и шум, выскочила из ванной. Увидев парня лежащего на полу, и другого, скрюченного в углу, всего в крови, она стала кричать:
-- Перестаньте немедленно!
Но ее никто не слышал. Разборки  продолжались. К тем двоим подскочили еще несколько и тут завязалась такая потасовка, что ничего нельзя было понять, кто кого и по чем тузит.
А Вадим в этот момент схватил вместо Тани Анфису за белую рученьку и уволок на кухню.
Таня склонилась над лежащим парнем и стала тормошить его, но тот не хотел подниматься  и только мычал. На пол полетела посуда, стулья стали переворачиваться, мебель ходила ходуном. А в дверь уже вовсю стучали и звонили перепуганные соседи. Кто-то из них вызвал милицию и через десять минут стражи порядка уже были здесь.
Они вошли в комнату и стали усмирять разбушевавшихся хулиганов. Затем потребовали хозяина квартиры показать документы и право на жилплощадь.
-- У нас свадьба сегодня, -- плача упрашивала Таня одного милиционера, -- Может, не надо всех в тюрьму. Они просто лишнего перебрали. Веселились ребята, они ведь все хорошие.
-- Там разберёмся, кто хороший, кто плохой, -- строго оборвал её милиционер.
-- Молчи уже, всё из-за тебя, -- толкнул её Вадим, стоящий рядом.
Люди в погонах стали выводить всех, кто был в комнате и сажать в милицейскую машину. Лежащего на полу,  немного привели в чувство с помощью холодной воды и поволокли под руки всё те же блюстители порядка, вслед за остальными. Вадима попросили сесть в машину вместе со всеми.
-- Его за что? Он не дрался, -- испугалась Таня.
-- Он свидетель, -- пояснил милиционер, -- И она тоже, -- он показал на Анфису.
-- А я? -- спросила Таня.
-- А вы в ванной просидели важный момент, судя по вашему рассказу. Да нам и двоих хватит.
-- Нет, я тоже поеду, -- заявила Таня, так, словно от ее присутствия что-то зависело.
-- Останься, -- шепнул ей Вадим, -- Хоть порядок в доме наведешь.
И, не успела Таня возразить, как двери машины захлопнулись и вся компания в «бобике» двинулась в отделение милиции.
Конечно, Вадим не хотел, чтобы Таня оказалась с ним рядом, как свидетель. Он боялся ее прямоты и правдивости, ведь она по глупости может сказать все так, как было на самом деле. И тогда все станет ясно, кто зачинщик драки. Вот Анфиса, умная девка, и себя не выдаст и его не предаст. А все остальные жутко пьяные, не поймут, когда Вадик врать будет. А если и поймут, то все равно потом не вспомнят. Да и мало кто из них понял, как все началось.
Но по счастливой случайности Таня осталась дома, и теперь Вадим был королем случая и мог врать сколько угодно. Ему поверят, он из всех самый трезвый, самый положительный и на нем нет ни единой ссадины. Остальным грозит срок за хулиганство в чужой квартире.



Глава 10.
Таня, дойдя до двери их с Вадиком квартиры, горестно вздохнула. Ей не хотелось возвращаться туда, убирать осколки посуды и с минуты на минуту дожидаться Вадика, вороша в голове тревожные мысли. Тягостное ожидание хуже всего. Войдя в прихожую, нашарила в тумбочке ключ, вышла в коридор и закрыла за собой дверь на замок. Таня медленно спускалась по ступенькам. Ноги словно не хотели слушаться и казались деревянными. Выйдя на улицу, она снова глотнула свежего воздуха. На секунду ей стало легче. Голова все еще кружилась от выпитого вина, но хмель почти прошла. Сердце внутри тревожно вздрагивало и горестно сжималось  от воспоминаний о любом моменте драки. Как все это получилось?  Чувства вины у Тани не возникало, она просто не знала из-за чего случился конфликт и кто начал первый. Вадик это знал. Его забрали в отделение вместе со всеми и неизвестно, когда выпустят. Таня никак не могла отогнать тревожные мысли. А вдруг ему дадут срок из-за этого всего, как зачинщику драки и злостному нарушителю порядка. Ведь он такой необузданно-горячий.
Таню буквально трясло от переживаний. Она плелась через дворы в сторону милиции в своем праздничном открытом платье, на высоких каблуках, на которых раньше ходила редко. Ноги ее заметно заплетались и подкашивались. По щекам катились слезы с размытой тушью.
Было около десяти вечера. Вокруг давно зажглись окошки домов, а  в небе звезды. Но Таню сейчас это не утешало, как раньше и не радовало в ее незабываемый звездный вечер. Ей сейчас было не до звезд, а на душе стыла холодная тоска. Но тоска не похожая на печаль за любимым или родителями, как в детстве, когда Таня смотрела на ясное звездное небо и знала, что вот-вот все будет хорошо и у нее, как там. Теперь это была тоска безнадежности, но Таня не верила, не хотела верить мрачным предчувствиям. Она не понимала, как такое могло случиться с ее кристально чистым Вадиком. Как он мог допустить драку в собственной квартире и никак не вмешаться при этом. А ведь его друзья не совсем плохие люди, книгу помогли ему издать за свои собственные деньги. Ведь не пожалели для друга.
Вдруг, навстречу Тане, откуда-то из подъезда вынырнул невысокий старик. Он был немного пьян и шатался, как Таня, но от водки. Его длинные седые волосы развевались от лёгкого дуновения ветерка.
-- Ну, что, подружка, пойдём, еще стопочку налью. Так и ночка пробежит, -- обратился он к Тане.
Видимо, глядя на короткое эффектное платье, он принял её не за ту, что есть на самом деле. Слёз на её щеках в темноте не было видно и Таню легко было принять просто за пьяненькую шлюшку.
Она в своем экстазе не заметила подошедшего старика и вздрогнула от его голоса. По качающейся тени она поняла, что говорящий не слишком трезв. Когда он подошел ближе, она чуть не задохнулась от запаха перегара.
-- Да ты не бойся, я не из милиций, -- успокоил её  старик, видя, как она отпрянула в сторону.
-- А я и не боюсь, -- дрожащим голосом ответила Таня и всхлипнула.
Старик попытался взять её  ладонь, мокрую от слёз.
-- А что холодная такая? Ты что, плачешь. Кто обидел, скажи, разберёмся. Я братву позову.
-- Да никто меня не обидел. Свадьба у меня сегодня.
-- Свадьба?! -- старик присвистнул, -- Так ты ж радоваться должна.
-- Так я радовалась вначале. А потом… -- Таня снова залилась слезами.
-- Да не реви ты, успокойся. Что потом?
Таня насилу успокоилась и выдавила из себя:
-- Они подрались.
-- Кто они? Жених твой что ли? Из-за тебя? Ну, из-за такой можно драться.
Но Таня не слышала его, она никак не могла оборвать камень, тянувший её вниз, словно в преисподнюю и от этого плакала еще сильнее.
-- Ну, вот, что подружка. Давай присядем на скамейке, ты успокоишься и всё расскажешь по порядку.
Они присели на скамейку под кустами сирени возле подъезда. Таня немного успокоилась, взяла себя в руки и начала рассказ:
-- Они подрались, наши гости. Я захотела танцевать, и один из друзей пригласил меня на танец. Я хотела, чтобы это сделал мой муж, но тот опередил его. Из уважения я танцевала с ним. Затем стали подходить другие друзья, они тоже хотели танцевать со мной, но я уже не хотела. А один из них поцеловал меня. Я не выдержала, стукнула его и убежала, закрылась в ванной.
-- А муж-то что?
-- Вадим, он не виноват. Он никого не ударил. Он даже в драку не влез. Они сами начали.
-- Чего ж ты ревешь?
-- Его, тоже  в милицию забрали, как свидетеля. А я боюсь, что он всё на себя возьмет. Ведь он такой справедливый. Он поэт.
-- Знаю я, этих поэтов, -- пробубнил старик так, что Таня не расслышала его слов, затем вскрикнул, -- Постой, постой. Как ты сказала, зовут твоего  поэта? Вадим?
-- Вадим Астафьев, -- уточнила Таня.
Старик тяжело вздохнул.
-- Так ты за него замуж выйти решилась? -- тихо спросил он.
-- Почему решилась? -- не поняла Таня, -- Он сам мне предложил. Мы любим друг друга.
Старик опять вздохнул. С минуту он молчал.
-- Курить что-то хочется, -- произнес он вяло, -- А ну, дочка посиди-ка здесь, я сигаретку стрельну.
Он вышел на аллейку и стал дожидаться редкого прохожего. Потом вернулся к Тане на скамейку уже с запаленной сигаретой и продолжил беседу:
-- Ты не куришь?
-- Нет.
-- И не пьешь?
-- Сегодня пила…
-- Сегодня, это понятно. А вообще?
-- Нет, вообще-то.
Старик опять вздохнул по непонятной причине. Таню это насторожило.
-- А почему вы всё время вздыхаете? -- нервно спросила она.
-- Да так, жизнь такая.
-- У вас ведь было хорошее настроение.
-- Было. А сейчас тучки набежали.
Старик помычал так, словно забыл, о чем говорил с Таней и о ней самой тоже. Он стал напевать себе под нос  какую-то песенку. Затем втянул в себя воздух всей грудью вместе с сигаретным дымом и снова произнес, как бы, между прочим:
-- Лето сейчас. Хорошо.
Эти слова прозвучали легко, словно в них и заключался весь смысл существования, никчемного бытия. И Таня вдруг внезапно ощутила ту же легкость, о которой стала забывать с недавних пор. Слезы высохли на её ресницах, озноб перестал колотить.
Старик помычал что-то еще себе под нос в раздумьях, затем нехотя продолжил ту же тему, докуривая огарок сигареты. Он говорил каждое слово так, словно сомневался в своей правоте:
-- Знаю я, этого Вадима. Поэта.
Между репликами он специально делал большие паузы, как бы ожидая Таниных вопросов. Хочет ли она слушать его рассказ дальше. И Таня полюбопытствовала:
-- Откуда вы его знаете?
-- Сосед мой бывший. На одной площадке раньше со мною жил. Потом я переехал. С детьми квартиру разменял. Они не захотели…  Но не это важно. Когда-то мы с ним хорошо дружили.
-- А сейчас?
-- Сейчас не очень.
-- Почему?
-- Какая разница. Дело не в этом. Раньше с ним многие хорошо дружили, а сейчас не очень.
-- Ну, я бы не сказала. К нам на свадьбу  столько друзей пришло. Они даже книгу его издали за свои собственные деньги.
Старик