САМОЗВАНЕЦ (роман)

зная, что обладает этим даром, он прощал себе всё, даже гнусные поступки. Он чувствовал себя прощённым, потому, что кто-то свыше дал ему волшебную способность быть любимым и признанным. Он служит искусству, а всякое искусство требует жертв. А по сему, всё, что он делает, это ради таланта. Значит, все грехи и прегрешения уже заранее прощены ему свыше. Он – избранник. А избраннику можно всё. Ему нужно беречь талант.
Тем более, Вадим даже не задумывался над тем, как отреагирует Таня, когда по нелепой случайности узнает о нём всё. Он был уверен, что она сама доброта и наивность, простит его, потому, что безмятежно любит его.
А Таня, пока, ни о чём не догадываясь, дожидалась своего обожаемого супруга в вагонном коридорчике. Мимо неё несколько раз проскочила проводница, кинув любопытный презрительный взгляд в её сторону. Но Таня не заметила этого, её мысли были заняты любовью.
Наконец вышел Вадим:
-- Вот она, наконец-то  нашёл, -- торжествующе показал он зажигалку так, словно никак не мог её найти.
Таня приветливо улыбнулась ему. Она сразу поняла при первой же встрече с ним, что порядка в доме от этого человека не жди. Но любимому всё можно простить, тем более такому талантливому.
Вадим закурил, выпуская в потолок в открытую фрамугу клубы дыма, окучивая ими с ног до головы Таню. Таня никогда прежде не курила, и сейчас ей тяжело было вдыхать  никотиновый дым. Но ради Вадика она готова была вытерпеть всё, лишь бы ему было хорошо.
Накурившись, Вадим обнял свою любимую за плечи и увлёк за собой в купе.
Они снова уселись за стол. Вадим снова налил себе полный фужер, хотел долить и Тане, но та прикрыла рукой свой бокал.
-- Чуть-чуть.
-- Нет, не буду.
-- Ну, ладно, давай, за тебя.
-- За нас обоих.
-- Нет, за тебя. Ты моя звезда, моя муза. Без тебя я никто. До тебя не жил, а существовал.
Вадик демонстративно поднял фужер и выпил одним глотком почти половину. Тут он снова скользнул по своему карману и понял, что забыл сигареты на подоконнике в коридоре.
-- Ой, снова забыл сигареты, -- растерянно произнёс он. Возле окна, наверное.
Вид у него был при этом такой умиленно-растрепанный, что Таня рассмеялась и ласково потрепала его по не расчесанной шевелюре.
-- А ты, -- пригрозил он ей пальцем шутливо, -- Чтоб все выпила до дна, сию же секунду.
И выскользнул в дверь.
Тане не хотелось больше пить, она боялась снова заснуть и пропустить что-нибудь интересное в дороге. Но вылить содержимое своего бокала было больше некуда, и она ловко перелила его Вадиму, в его фужер. Пусть милый пьет, раз ему нравится, ведь не жалко же.
Едва она успела сделать это, как в купе снова ворвался Вадим, увидел Танин пустой перевернутый бокал и вздохнул с облегчением:
-- Ну, наконец-то, ломака. Хоть немного выпила, -- он снова поднял свой бокал, -- За тебя! -- и одним махом опустошил его до дна.
А в своей уютной комнатке его уже поджидала волнующая сердце девочка – проводница, с которой он уже договорился о встрече, когда выбегал за забытыми сигаретами. Но выйти к ней он не мог, не дождавшись, пока не заснет его настоящая подруга. А Таня еще не хотела спать и весело щебетала о чем-то прямо на ухо Вадиму. Ее болтовня его немного раздражала, но он терпеливо ждал. И вдруг почувствовал легкую сонливость.
«Ее пока дождешься, сам заснешь, -- вяло мелькнуло у него в голове, -- А тут что-то не то, ведь снотворное действует быстро. Словно мне подсыпал кто-то…а не ей…не ей, как должно быть, а мне… Это мне подсыпали…» -- Дальше додумать он не успел сквозь дремоту и едва успел опустить голову на подушку, лежавшую рядом, как захрапел.
-- Ой, Вадичек, -- запереживала Таня, -- Ты уже спишь. Ты так устал, что заснул без памяти. Ну, ничего, это бывает. Значит, надо отдохнуть.
Она заботливо уложила его на постель, стянув при этом обувь и штаны, и укрыла пледом.
-- Спи, ты так утомился, я не буду тебе мешать. А сама улеглась на свою постель, читать книжку и тоже отдыхать.
Проводница, так и не дождавшись Вадима, заглянула к ним в купе несколько раз, под любым предлогом. То забрать грязную посуду, то чай принести. Но, убедившись, что Вадик спит мертвенно пьяным и не просыпается на ее бурные движения рядом, потеряла всякую надежду на сногсшибательную любовную ночь с ним.
-- Девушка, пожалуйста, не хлопайте дверью. Вы же видите, человек устал, ему надо отдохнуть, -- сделала ей замечание Таня, -- И вообще, не беспокойте нас больше по пустякам.
Милое создание зло сверкнуло глазами в ее сторону, в последний раз громко хлопнув дверями на колесах, скрылась в коридоре.
«Верь после этого мужикам, -- думала она в бешенстве, -- А обещал золотые горы, звезду с неба достать. А сам храпит, как суслик, и ничего ему больше не нужно. Чмо несчастное! Пьянчуга…».
А Вадим спал, ни о чём не думая. Под его храп задремала и Таня. Но долго она не спала. С наступлением сумерек ей захотелось смотреть в окно  и сами собой пошли в голову рифмованные строки:

Под гулкий шум колёс --
«тук-тук, тук-тук»
Исчезнут краски дня, и замирает звук.
И ночь отпустит свет, и темнота вокруг
Стучится мягко в сердце -- тук,
Тук-тук, тук-тук.

Но записывать она их не стала, они показались ей корявыми и очень нескладными. Да и какой из неё поэт. Вот, Вадик, он гений, настоящий талант. Если он увидит её творение, то посмеётся. Ей далеко до настоящей поэзии. Да простодушной Тане и не нужно было всё это. Она просто наслаждалась жизнью, каждой её минутой, никак не пытаясь записывать или зарисовывать эти прекрасные мгновения. Ее радовало уже то, что они есть в её жизни, что она живёт на этом свете. И она искренне сожалела, что Вадик сейчас спит и не разделяет с ней вместе эту прелесть сумерек, наступления ночи, когда весь мир погружается в неясный загадочный туман, а воздух становится заметно звонче и свежей. Вокруг зажигаются разноцветные огоньки, звёзды, луна. Ночь обволакивает темнотой и тишиной. Но это не страшно. В мыслях наступает свежесть после суетного дня. Тишина располагает к размышлениям, воспоминаниям, мечтаниям.
Таня любила эту  пору суток. Но вдруг она почувствовала, что не хочет, чтобы Вадик просыпался, ей хорошо было одной в тишине. Она знала, что если бы он не спал, то обязательно пригласил бы гостей в купе или потянул бы Таню шататься по вагону, ища приключений, или занялся бы с ней изнуряющим сексом, от которого Таня  в последнее время просто устала. Нет, Вадик нравился ей и секс с ним был великолепен, но всего хорошего в меру. И теперь Таня просто наслаждалась отдыхом после бурной жизни и, как ни странно, присутствие Вадика рядом с ней, ей вовсе не было нужно.
Посидев и помечтав немного, она сама легла спать. А утром её разбудила всё та же проводница, объявив их станцию. Через час поезд останавливался на ней, и нужно было готовиться к высадке. Но Вадик всё ещё спал, и просыпаться не думал. Таня собрала одна все вещи, свернула свою постель и приготовилась сама. А Вадик всё спал. Таня кинулась будить его и не могла добудиться. Он только мычал и ворочался с боку на бок.
-- Вставай, лежебока. Дома выспишься, -- теребила его Таня.
Затем она плеснула ему  в лицо воды из стакана. Вадик насилу открыл глаза. Лицо его было запухшим, как с перепою.
Поезд уже собирался трогаться дальше, когда Таня, подставив своё плечо, волокла Вадика вниз по ступеням. Он был в ужасном состоянии. Она стащила его с помощью ещё одного пассажира и плюхнула на лавочку возле станции. А в окно, ухмыляясь, смотрела на них всё та же проводница.
-- Ну и тяжёлый же ты. Уф-ф-ф! -- вздохнула с облегчением Таня, -- Тебя, видно, тоже укачало.
-- Где укачало? -- промямлил Вадик непослушным языком и потянулся за сигаретами.
-- В поезде.
-- В каком?…
И тут, Вадик смутно стал  припоминать всё. Как они с Таней пили вино, и как он сыпал ей порошок, чтоб она уснула, а сам хотел побывать у знакомой проводницы, с которой обо всём договорился ещё до посадки на поезд. Но планы его были поломаны. Хуже того, он опозорился перед очередной своей любовницей. Но кто же ему помешал, уж не Татьяна ли? Ну, конечно, она. Неужели она догадалась обо всём или сделала это случайно. Вадик схватился за голову. Она болела и не соображала, а в ушах стоял гул.
-- Вадик, с тобой всё в порядке? -- участливо спросила Таня, положив ему руку на плечо.
«Значит, не догадалась, -- мелькнуло в голове у Вадима, -- А может, притворяется.»
Он тряхнул головой, как бы сбрасывая туман, встал, подхватил сумку на плечо и двинулся вперёд, не оглядываясь.
-- Пошли, -- кинул он Тане, которая и так следовала за ним.
Он брёл, не разбирая дороги. Чувство вины, стыда и страха правило им. Он чувствовал себя лжецом, которому нет прощения. И Таня не должна была его прощать, но она простила. Что это, великодушие или наивность? А, может, хитрость и главный патент ждёт его впереди дома? Быть может, она выскажет ему всё в глаза и бросит раз и навсегда. И он останется в пустой квартире одинокий и разбитый. Нет, только не это. В эту минуту он готов был отдать что угодно, искупить свою вину любым способом, лишь бы не оставаться одному.
Но, придя домой, он понял, что Таня по-прежнему ни о чём не догадывается и ведёт себя так же внимательно и обходительно с ним как прежде. Про проводницу Вадим забыл уже через час после прибытия, ведь таких, как она в его жизни было много.
Постепенно комплекс стыда и вины испарился сам собой и на следующий день в отсутствие Тани он уже вовсю названивал  друзьям и рассказывал, хвастаясь, о своих любовных похождениях.

Глава 8.
А Таня, счастливая и отдохнувшая после поездки на море, с новыми силами вошла в обычный ритм рабочего дня. И хоть какие-то моменты их совместного отдыха ей всё же остались непонятными, в целом она всё же была довольной всем и  мысленно благодарила судьбу за то, что она свела её с таким сумасшедшим  романтиком.
Сегодня Таня задержалась на работе дольше обычного. Ей дали особенное занятие. Нарисовать плакаты в лагерь отдыха для малышей. Плакаты должны были быть весёлыми, красочными и завлекающими. Но, вместе с тем, предостерегающими первоклашек не купаться в речке без присмотра, не выбегать за территорию лагеря и прочие «не».
Таня так увлеклась своей работой, что не заметила, как на улице начали сгущаться сумерки, а школьное помещение совсем опустело. Осталась одна пожилая техничка тётя Нюра. Но она Таню не трогала, видя, как та вдохновенно трудится. Весь день было пасмурно, и в комнате  всё время горел  свет. А когда Таня оторвалась от своего занятия и глянула в окно, то поняла, что давно пора домой.
И она поторопилась, оставив всё до завтра.
Таня шла по вечерним улицам и над ней автоматически вспыхивали огни, зажигались витрины и рекламные щиты. Ей казалось, что и звёзды зажигаются от одного только взгляда на них, как будто видят свою сестрицу на земле и приветствуют,  посылая ей свои лучистые улыбки. И Таня улыбалась, им тоже, мысленно посылая воздушные поцелуи каждой. Прохожие иногда оглядывались на неё, не понимая, чему человек радуется.
Один раз Таня даже не выдержала и махнула в небо рукой. И совершенно напрасно это сделала. На другой стороне улицы, рядом держа друг друга за ручку, как в старых фильмах про любовь, шла  парочка, которую Таня совершенно не хотела встречать.
Анфиса и Вадик, бывшие Танины друзья, как раз вели разговор именно о ней.
-- Таня почему-то не звонит и не