Завещание старой балерины.

взять её за руку. Смотреть на плачущую Фаечку было невозможно -  так горько шмыгала она носом и закусывала пухлую губку...  Ещё раз замотав головой, она прошептала:
  - Уйди пожалуйста, я прошу тебя...


  Надежда Андреевна видела, как Олег подъехал к дому. Теперь она, естественно, стояла за дверью и прислушивалась к разговору на лестнице. Надо ли добавлять, что услышанным она осталась очень довольна. Подождав чуть-чуть, она открыла дверь как бы невзначай и увидела, что Олег спускается по лестнице.
  - Молодой человек, - окликнула она его, - некрасиво проходить мимо двери знакомой пожилой дамы, и не засвидетельствовать своё почтение, - весёлым и даже несколько игривым тоном заметила она.
  Олег опешил: «Что это с ней сегодня? То разговаривать не хочет, а теперь заигрывает?», а вслух ответил:
  - Да я Фаечку заезжал проведать, а она должно быть устала. Софья Васильевна в отпуске, так она с непривычки переутомилась.
  - С молодыми женщинами это бывает. Ничего, не расстраивайтесь. А не хотите ли чаю? – неожиданно пригласила его старушка.
  Олег с недоверием посмотрел на неё и подумал, вспоминая давешний разговор по телефону: «С немолодыми тоже бывает.»
  - А что, с удовольствием, - он вошёл в квартиру. Ему вдруг представилось, что это очень подходящий случай прояснить некоторые моменты дедовской истории.

  Олег прошёл в уже знакомую и в то же время совершенно изменившуюся при электрическом освещении комнату. Огромное зеркало увеличивало её объём почти вдвое, множа до бесконечности количество хрустальных подвесок на старинной люстре.
  - Антиквариат, - заметил Олег, кивнув на люстру. – Восхитительная вещь. Отдаю должное Вашему изысканному вкусу, уважаемая Надежда Андреевна.
  - Присаживайтесь, Олег, и давайте без этой вежливой канители. Вы ведь хотели со мной поговорить? – спросила она, наливая чай, и вдруг спохватившись и подмигнув ему, весело спросила – А может ликёрчику по пять капель? – и сделала характерный жест рукой.
  - С удовольствием бы, но за рулём не пью, - тактично напомнил Олег.
  - Ах, оставьте... Что значит – пью, не пью? Я же сказала – по пять капель, - и поставила на стол маленькие хрустальные рюмочки.
  Олег  махнул рукой. Жест означал и безнадёжность сопротивления и согласие одновременно. Когда они пригубили сладкий, отдающий свежей ягодой напиток, Олег, помолчав несколько секунд, пока приятное чувство тепла не разлилось в груди, неожиданно сказал:
  - А Вы и не представляете о чём я собирался с Вами поговорить, госпожа Теплицкая.
  Надежда Андреевна застыла на мгновение. Но лишь на мгновение, после чего совершенно спокойно взглянула на Олега через свои толстые линзы. Она ждала продолжения и не ошиблась.
  - Видите ли, я знаю не только Вашу девичью фамилию, но и некоторые другие факты Вашей яркой биографии, - произнёс Олег ровным, не выдающим волнения голосом.
  - Ну, что ж, я счастлива, что до сих пор находятся поклонники моего таланта, - беззаботно ответила она, но застывшая на губах улыбка выдавала её напряжение. – Ещё чуть-чуть ликёра?
  - Ну, раз уж дело дошло до серьёзного разговора, то пожалуй, я задержусь надолго, поэтому – наливайте.
  Надежда Андреевна налила кроваво-красный напиток в хрустальные рюмочки. При электрическом освещении она сияли, как настоящие рубины.
  - Итак, за откровенность, - провозгласил Олег, и они медленно выпили. – Да, всё же какое чудо в этот тусклый холодный вечер получить неожиданное приглашение на рюмку ликёра от такой легендарной дамы, как Вы, Надежда Андреевна.
  - Не перебарщиваете ли Вы с эпитетами? – строго спросила балерина, уловив иронию в голосе Олега.
  - Нет, нет, что Вы. Но «чтобы не длить плохое», как говорили древние, а в данном случае неопределённость, я задам прямой вопрос – меня интересует история этого удивительного портрета.
  - О, это история о несчастной любви, помолчав несколько минут ответила Надежда Андреевна. – Во времена моей юности пылкие и искренние чувства были распространённым явлением. Не то, что сейчас – пошлость и вульгарность.
  - Не судите строго, уважаемая, Вы ведь теперь этих чувств не испытываете. Со стороны всё кажется проще и обыденнее. Но вернёмся к портрету. Чтобы освежить Ваши воспоминания, я позволю себе подсказать, что Вы тогда танцевали в столице.
  - Как приятно, что молодое поколение уделяет столько внимания моей персоне. Ну, так и быть. Я расскажу Вам подробности этой печальной истории, - с нарочитым трауром в голосе произнесла балерина. По напряжённой спине и нервно сплетённым пальцам её рук можно было судить о волнении, которое она старательно пыталась скрыть. – Один военный оказывал мне знаки внимания. Постепенно я без памяти влюбилась в него. Ах, какое это было чистое и высокое чувство, как восхитительны были наши встречи! – Она картинно сложила руки перед собой на уровне шеи. – Да, так вот, он заказал мой портрет знаменитому театральному художнику. – Помолчав немного, она продолжила, - Но хорошее кончается очень быстро. Он оставил меня. Я пережила страшную депрессию, меня уволили из театра и я оказалась на улице – больная, без средств, без связей. Потом я уехала в этот город и начала жизнь сначала. Вот и вся история, - закончила она и коснулась платочком щеки, смахнув якобы набежавшую слезу.
  - Да, действительно печальная история, - заключил Олег. – Вы только совсем забыли рассказать об изумрудных серьгах, которые он Вам подарил.
  Надежда Андреевна вдруг резко повернула голову и произнесла холодным отрешённым тоном:
  - С какой стати я должна обсуждать с посторонними интимные моменты моей жизни. Итак, если Вас интересуют факты моей театральной карьеры – то пожалуйста. Я отвечу на любые вопросы. В ином случае... – Она неопределённым жестом махнула рукой в направлении двери.
  - Надежда Анндреевна, ну что Вы в самом деле. Это безобидный вопрос. А хотите, я Вам расскажу кое-что, тем более, что я как раз не посторонний, как Вы изволили выразиться, в этой истории человек, - миролюбиво скороговоркой ответил Олег. – Начнём с того, что этот военный был генералом, а Вы – начинающей балериной, выпускницей балетной школы. Постоянное недоедание, холод и голод послевоенной жизни – как тяжело это переживать, особенно в молодости. И Вам конечно очень льстили и корзины цветов, и конфеты, и дорогие духи... Адьютанты, порученцы, личный шофёр генерала, а в первую очередь он сам превратили Вашу жизнь в сказку. – Олег жестом спросил разрешения закурить, и Надежда Андреевна кивнула в ответ. Затянувшись, он продолжал, - Вас стали ставить на главные партии. Вы танцевали с маститыми партнёрами, так что звёздная карьера была Вам обеспечена... Да, любовь, - чуть помолчав, продолжил своё повествование Олег. – Но мне почему-то кажется, что Вы влюбились не в человека, а в генеральские погоны с большими звёздами, в удобства, которыми он Вас окружил. И вот однажды он преподнёс Вам сказочный подарок – изумрудные серьги великолепной старинной работы. Он был готов на всё, лишь бы увидеть Вашу улыбку, удержать Вас. Вы ведь настаивали на женитьбе или грозили разрывом. А у него семья, дети, репутация... Как раз в это время и был заказан портрет. Генерал боялся, что всё же потеряет Вас, и хотел, чтобы у него осталось хотя бы Ваше изображение. А потом он вдруг неожиданно застрелился у себя на даче...
  Олег посмотрел на Надежду Андреевну. Она сидела, как громом поражённая. С тех пор, как она тогда второпях бежала из столицы и скоропостижно вышла замуж, чтобы поменять фамилию и тем самым замести следы, скрыться от возможного преследования, она всеми силами старалась забыть эту страшную историю.
  - Да, кстати копия этого портрета хранится у меня, снова заговорил Олег, - а тот генерал – мой дед.
  - Вот уж поистине – неисповедимы пути Господни, - ответила Надежда Андреевна.
  Олег ждал, что она как-то продолжит разговор, но балерина молчала.
  - Следствие тогда быстро свернули по просьбе моей бабушки, хотя многое говорило о том, что в момент самоубийства он был не один, - начал было Олег.
  - Он сам застрелился, - закричала не выдержав старая женщина, и остановилась. Она поняла, что выдала себя этим возгласом. – Да, Вы правы, он был не один. В тот злополучный день он прислал за мной машину. Мы не договаривались, но его шофёр сказал, что это очень важно, и я должна поехать с ним, - прерывающимся голосом рассказывала Надежда Андреевна. – После репетиции он отвёз меня на дачу. Ваш дедушка, Царство ему небесное, отпустил всех и мы остались одни. Он был очень взволнован, много выпил уже и был даже груб со мной. Он потребовал серьги назад. Якобы это были серьги его жены, доставшиеся ей в наследство от какой-то княгини. Одним словом – он был пьян, обвинял меня в том, что я сделала из него преступника, что он виноват перед женой, перед детьми... А потом вдруг вытащил пистолет и застрелился у меня на глазах. Я в ужасе бежала, кое-как добралась до города. Не помню, как я оттанцевала вечерний спектакль, а ночью уехала из города, никому ничего не сказав, не оставив адреса, взяв с собой только документы, - закончив повествование, она налила себе ещё ликёра и выпила одна, словно поминая генерала.
  - Странно. Но экспертиза не обнаружила алкоголя в крови моего деда. Он ведь после тяжёлого ранения, полученного в боях за Берлин, вообще не пил, - высказал сомнение Олег. – Извините меня пожалуйста, Надежда Андреевна, но мне хотелось бы услышать правду. Я так понимаю, что совесть мучает Вас все эти годы. Что-то тогда произошло между Вами. Вы ведь могли его остановить, почему же Вы этого не сделали? Мой дед был человеком честным и смелым, кавалером множества боевых наград. Не мог он так просто смалодушничать. Уйти от ответственности застрелившись – нет, тут что-то произошло... Что-то такое, что поразило его в самое сердце. Поймите, Надежда Андреевна, это история моей семьи, и я не из праздного любопытства копаюсь в ней. Исчезновение драгоценностей и самоубийство легли тенью на блестящую биографию моего деда. Да и Бог с ними, с серьгами... Мне важно выяснить, как это могло произойти? – Олег был тоже взволнован. Зловещая картина смерти деда разворачивалась в его воображении.
  - Вы напрасно полагаете, что я чего-то недоговариваю, - отвечала балерина. – Это правда, что отношения наши к тому времени осложнились. Я устала прятаться, устала от сплетен, от косых взглядов. Да, в тот день я объявила о своём решении прекратить наши отношения. Но это не было для него новостью. Нет-нет, я решительно не понимаю, в чём Вы меня подозреваете, - голос её стал твёрже, - А теперь я попрошу Вас оставить меня. Я очень устала.
  С этими словами она поднялась в ожидании, что Олег уйдёт.
  - Ну, что ж, Надежда Андреевна... Как сказано в Библии: «Каждому даётся по силам его». Значит Вы очень сильная женщина, если собираетесь и дальше нести этот груз. За сим разрешите откланяться. Жду Вас в пятницу в два часа на студии. И спасибо за гостеприимство, - сказал он уже выходя из дверей квартиры.

  Надежда Андреевна с трудом дождалась, пока за ним закроется дверь. Вечер, обещавший лёгкое развлечение разговором с интеллигентным молодым человеком, обернулся настоящим кошмаром. То, от чего она всю жизнь бежала, вдруг настигло её, заставило до мельчайших