Завещание старой балерины.

балерину не искать. И серёг тех не надо, раз с ними такое несчастье связано.

  Когда Олег первый раз увидел Надежду Андреевну, придя якобы для того, чтобы отдать книгу, он не поверил своим глазам. Что делает с людьми время! На тускло освещённой лестнице перед ним стояла маленькая, сухонькая старушка, видом напоминающая птичку. Она всё время странно вытягивала шею и поворачивала голову полубоком. Из-за этого толстые линзы очков отсвечивали и глаз не было видно. Олег намеренно долго любезничал с ней на лестнице, представился и она пригласила его войти. Войдя, он сразу понял, что не ошибся. На стене над комодом он увидел точную копию портрета, который остался в его питерской квартире. Рядом висели пуанты. Олег никак не мог соотнести эти предметы со старушкой, стоявшей посередине комнаты и кокетничающей с ним.
  - Да, молодой человек, это действительно я. На этом портрете мне двадцать пять лет, - она профессионально округлив руку, указала на портрет. – Не верится,  правда?
  - Ну, что Вы, Надежда Андреевна, Вы прекрасно сохранились, - соврал он. - Это просто счастье, что мы встретились. Я готовлю на телевидении передачу о ветеранах сцены. Как было бы здорово, если бы Вы согласились принять в ней участие. - Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что о портрете пока говорить рано.
  Надежда Андреевна задумалась, словно от предложений не было отбоя и она затрудняется в решении, но потом улыбнулась и согласилась.
  - Ну, хорошо, я постараюсь выкроить необходимое время, - как бы между прочим сказала она.
  - Да, да. Я ещё позвоню, и мы всё уточним. – Какое-то время поговорив со старушкой, Олег, чтобы навести разговор на серьги, как бы невзначай спросил, - Я всё любуюсь Вашим портретом. Это Вы в роли или в жизни?
  - Почему Вы об этом спрашиваете?
  - Ах, простите, конечно же в роли. Восхитительно – поворот головы, плечо... Да, всё таки прежде умели делать бутафорию! – скороговоркой произнёс он.
  - Это Вы о серьгах, молодой человек? – возмутилась Надежда Андреевна, - Ну, что Вы, это настоящие изумруды. И художник был очень талантлив. Каждую грань, каждый всполох света, всё схватил.
  - О, так Вы имеете возможность на передаче ещё раз показать миру эту красоту. Ведь жаль, что никто не видит их, – при этих словах Олег коротко оглянулся на часы, и, словно сожалея, что отнял столько времени у старой балерины, стал извиняться, - С моей стороны, конечно, невежливо так долго отвлекать Вас, но Вы такая интересная собеседница, что я и не заметил, как пролетело полчаса. Извините ради Бога и до свидания. Так я Вам позвоню?! – одновременно и спрашивая и уверждая закончил он процедуру прощания.
  - Что Вы, что Вы, было очень приятно с Вами познакомиться. О книжке не беспокойтесь, я передам Фаечке. Всего хорошего, - и Надежда Андреевна довольная собой закрыла дверь.

  После той встречи они виделись в филармонии, то есть знакомство закрепилось. Как опытный репортёр, Олег знал, что с хорошо знакомым собеседником легче работать, то есть в кадре он не будет чувствовать зажатости, а это очень важно для экрана.
  Он набрал её номер телефона и приготовился приветливо и свободно начать разговор, но услышав его голос Надежда Андреевна заговорила вдруг вопреки его ожиданиям сухо, от предварительной беседы отказалась и пообещала прийти только на запись.
  Олег оговорил круг вопросов, уточнил время, на которое назначалась запись передачи, попрощался и повесил трубку.
  - Приехали, - подумал он, - Что это с ней? Или спала плохо или съела что-нибудь не то... Да и чёрт с ней, с этой старухой, лишь бы пришла.

                                                *    *      *

  Софья Васильевна занималась уборкой. Когда как не во время отпуска перестирать тюль, который закоптился от сигаретного дыма, выбросить ненужные коробки, перебрать журналы, почистить углы... Она надела свой старый спортивный костюм, который лежал без дела уже лет десять, завязала голову косынкой (узлом вперёд) и посмотрела на себя в зеркало. К её чести нужно сказать, что она была очень самокритична и к тому же обладала хорошим чувством юмора.
  - М-да, я вполне могла бы работать огородным пугалом, а что... – и она расставила руки в стороны. Фигура её и вправду напоминала длинную прямую палку. – Зато ни грамма лишнего веса! – с удовольствием констатировала она, и принеся из кладовки маленькую складную лестницу, полезла снимать шторы. Но делать это, держа в одной руке мундштук с сигаретой было неудобно. Тогда она решила спокойно докурить, а потом уже приняться за дело. Но спокойно докурить не получилось. В дверь настойчиво позвонили.
  - Кто бы это мог быть? Я в таком виде... – и подойдя к двери она заглянула в глазок. Прямо перед собой она увидела очки с толстыми линзами, косовато сидящие на маленьком сморщеном носу и неаккуратно накрашенные тёмно-бордовой помадой губы. Софья Васильевна называла такую помаду «кондукторской». Но Надежда Андреевна говорила, что помада «делает» лицо и считала её очень подходящей.
  - Ах, это Вы, Надин, какой сюрприз! – обрадовалась Софья Васильевна и открыла дверь.
  - Конечно я. Ой, как Вы экстравагантно оделись. Зарядку делаете? – снимая пальто потнтересовалась Надежда Андреевна.
  - Да нет, я тут по хозяйству, уборку решила сделать. Во время работы то сил не хватает, то времени, а сейчас... Ну, в общем решила расчистить жизненное пространство, освежить так сказать, - объясняла Софья Васильевна, пока Надежда Андреевна надевала принесённые с собой тапочки.
  - Софа, Вы неисправимы. Отпуск – это отдых!
  - Нет, Надин, отдых – это смена деятельности, чем я сейчас и занимаюсь. Что я на работе когда-нибудь шторы снимала?
  - Так Вы и тут, как я вижу, ещё не сняли, - говорила Надин, проходя в комнату и потирая озябшие руки. – У меня к Вам разговор.
  - О, Господи, опять?
  - Да нет же, Софа, это совсем другое дело. Мне нужно посоветоваться насчёт наряда. Вы же помните, что меня пригласили участвовать во встрече ветеранов сцены? Ну так вот... Ой, какая милая штучка! А что это? – спросила она, показывая на маленькую блестящую коробочку с какой-то то ли кнопкой, то ли решёточкой наверху. Из за плохого зрения она никак не могла рассмотреть что это.
  - Это слуховой аппарат, которым я не пользуюсь. Не отвлекайтесь, Надин, – ответила Софья Васильевна, закуривая новую сигарету и присаживаясь в кресло.
  - А почему Вы его не носите? – живо заинтересовалась Надежда Андреевна. По правде говоря, она тоже начала замечать какой-то шум в ушах, который порой мешал ей.
- Потому что с ним все звуки слышатся громче и резче, и у меня уже через полчаса начинает болеть голова. Говорят в Германии можно купить хороший слуховой аппарат. Там даже так делают, как клипсы например, или как серьги. Ну, что-то в этом роде, но стоит бешеных денег, - с увлечением стала объяснять подруге Софья Васильевна.
  - Да, кстати, о серьгах, - тут же перескочила на другую тему Надежда Андреевна,  -  Я в этот вечер хочу надеть свои изумруды. Как Вы полагаете, та новая зелёная кофточка из ангорки к ним подойдёт или нужно обязательно вечернее платье?
  - А у Вас что, есть вечернее платье? – изумилась Софья Васильевна.
  - Ну, конечно нет, Софа. Откуда бы ему взяться. Но я могла бы попросить в костюмерной театра. Наша костюмерша – Евгения Всеволодовна – прекрасная женщина между прочим, хорошо меня помнит. Она ещё тогда работала, когда я танцевала.
  - Надин, вернитесь на землю, - остановила её Софья Васильевна, - Вы ушли со сцены тридцать лет назад. Откуда она может Вас помнить?
  - Да я ведь там потом в студии народного театра хореографом работала. И вообще, что это Вы так говорите, будто меня уже все забыли, - обиделась Надин.
  Софья Васильевна заулыбалась и замахала руками:
  - Что Вы, что вы, Надин. Простите ради Бога, если я Вас обидела. Я и действительно забыла, что Вы там ещё долго работали. Я совсем не хотела быть бестактной, - и она встав, подошла к подруге и обняла её за плечи. – Ну не дуйтесь, Надин. Действительно, кто не знает бывшую приму-балерину Вильчинскую!
  Надежда Андреевна рассмеялась и она расцеловались.
  - Ну вот и славно, Надин. Давайте я чай поставлю. Ну их, эти шторы. Завтра займусь, да? – и она пошла на кухню ставить чайник. Она хлопотала, собирая на стол и тем временем продолжая начатый разговор.
  - Нет, Надин, вечернее платье – это было бы слишком. А кофточка действительно хороша, и по цвету великолепно сочетается с серьгами. Да, кстати, тысячу раз я говорила Вам, что нужно поменять очки. Ведь это же, извините, страх божий, что Вы носите на носу. Ведь сейчас делают прекрасные лёгкие линзы из пластика. Как было бы красиво!
  По натуре Софья Васильевна вообще-то была новатор. Всё новое, современное необычайно восхищало её, в то время как Надежда Андреевна придерживалась консервативных воззрений. Об очках они действительно говорили много раз, но Надин отшучивалась:
  - Они ко мне приросли, их с меня только в гробу и снимут. И вообще, это же качество, это ж посмотрите какое стекло, - она показывала очки на свет, - им ведь износу не будет. А эти пластиковые очки – они только картину искажают и зрение портят, - авторитетно заключала она, хотя не имела об этом никакого понятия.
  - Ну, Бог с ними. С Вашими очками, Надин. Пойдёмте пить чай.
  Надежда Андреевна заглянула на кухню, а на столе уже стояло варенье и сушки. Софья Васильевна разливала по чашкам свежезаваренный чай.
  - Во сколько же намечается запись? Это я к тому, что Вам с Вашими серьгами понадобится телохранитель.
  - Неужели Вы думаете, Софа, что меня могут ограбить? – улыбнулась Надин.
  - Не будьте легкомысленны. Вы же видите по телевизору, что делается вокруг. Тут за тридцать рублей можно с жизнью расстаться, а не то что за Ваши изумруды. – Софья Васильевна рисовала эту страшную картину, чтобы как-то вразумить подругу.
  -Успокойтесь, Софа. Во-первых, запись состоится в два часа дня, а во-вторых, с этих серёг давным –давно сделана копия, то есть имитация. Ещё в незапамятные времена я заказала хорошему знакомому ювелиру точную копию этих серёг.
  - А вдруг он камни подменил в оригинале? – забеспокоилась Софья Васильевна, и ей представилось, как какой-то злой старик-ювелир выковыривает бесценные камни из оправы, но Надежда Андреевна остановила поток её мыслей:
  - Вы же знаете, Софа, что я не та наивная дурочка, которую можно было бы так легко обмануть. Другой знакомый ювелир (по счастью мне на них везло) освидетельствовал камни до и после работы.
  - А вдруг они договорились? – не унималась Софья Васильевна.
  - Вы слишком много смотрите телевизор, Софа.


                                                    *    *    *

  Целый день Олег пытался застать Фаечку на работе, но, как нарочно, то было занято, то отвечали по параллельному телефону, то вообще никто не отвечал. Вечером он решил заехать к ней домой. Он поднялся по лестнице и длинно позвонил в дверь. Тишина. Никого. Он ещё несколько раз позвонил. Неожиданно дверь открылась и он увидел заплаканную Фаечку.
  - Боже мой, Рыжик, что случилось? – озабоченно спросил он и хотел было пройти внутрь, но Фаечка замотала головой и прижала  ладонь ко рту. Из глаз её катились крупные слёзы.
  - Нет-нет, - наконец всхлипывая пролепетала она. – Уйди пожалуйста.
  Олег попытался