осталась в холле, а дед заглянул в соседнюю комнату, достал оттуда подушку и две простыни, потом прошел в конец здания, что-то включил, послышался ровный гул работающего механизма. Вернувшись, он сказал: «Здесь на диванчике переночуешь, за собаку не беспокойся, я сейчас своих кормить буду, ей тоже каши дам. Прямо по коридору – сауна. Помоешься, за собой все прибери. Сейчас протопится, отключится сама по себе». С этими словами он вышел, в замке повернулся ключ. «Закрыл, - забеспокоилась Ольга,- а ты бы не закрыла? Здесь такие ценности, а ты - не пойми кто». В ожидании теплой воды, женщина решила включить телевизор. Она прекрасно помнила, как управляться с этой техникой. Щелкнув тугим выключателем, она подождала несколько минут, и вот на экране появилось изображение. Переключая каналы, круглой ручкой, она убедилась, что их всего два. По первому шел шпионский фильм всех времен и народов «Семнадцать мгновений весны», а по второму чопорная дама с высокой прической читала новости. Новости все были хорошие, о том, что выполнили и перевыполнили, ввели в эксплуатацию новые мощности и построили животноводческий корпус на тысячи голов скота. Слушать это было намного приятнее, чем сообщения о бесконечных военных конфликтах, непонятных вирусах и микроскопических стройках. Правда, теперь какой-нибудь коровник в селе отремонтируют и трубят об этом на всю страну. Как они докатились до жизни такой? Она уже много лет жила с чувством вины, которое мало кто разделял из ее поколения. Да, это они, которым в девяностые было по двадцать – тридцать лет развалили Великую страну. Это их поколение так жаждало свободы, секса и рок-н-рола, что как только их поманили призраком легкого обогащения, они забыли и предали все, чему их учили. Все они думали, что вот теперь, помотавшись по турецким и китайским базарам, вмиг станут миллионерами. И они стали, когда рубль обесценился до невозможности. И они перестали быть инженерами, учителями, врачами, а гордо именовали себя предпринимателями. А некоторые, еще более гордо – бандитами. Что мы имеем теперь? Разрушенные заводы, отсутствие нормальных рабочих мест, и как следствие, социальных гарантий. Медицина за деньги, обучение – дистанционное. Как говорится, за что боролись …
Вздохнув, она выключила телевизор и пошла в сауну. Сначала постирала свои кроссовки и одежду, потом блаженно растянулась на горячих досках, пахнущих хвоей. «А неплохо живет начальство!» - подумала она. Но это не вызвало у нее раздражения, которое неизбежно возникало, когда она думала о современной «элите». «Эти отвечали за все. И за производственные показатели, и за детские сады, еще и пьяниц воспитывать умудрялись. А сейчас не то, что алкоголики, высококлассные специалисты легко выбрасываются на помойку. Люди – новая нефть, новомодный лозунг российской верхушки. И нигде нет хозяина. Такого, как председатель Трубников, из культового советского фильма, который пришел бы и честно сказал народу: «Вы развращены нищетой и бездельем. Отныне -десятичасовой рабочий день в полеводстве и двенадцатичасовой – на ферме. Зато через несколько лет жить будем как люди!». Нет сейчас таких «председателей», отрицательный отбор в руководство честности и профессионализма не приветствует. А ну как подчиненный будет умнее начальника? Да и кому сейчас говорить? Офисному планктону. Рабочий класс-то у нас на русском языке почти не изъясняется. «Нашла о чем переживать именно сейчас, - подумала Ольга, - надо придумать, как отсюда выбраться». Дед вызывал у нее симпатию, но где гарантии, что он уже сейчас не звонит в КГБ и не докладывает, о происшествии. Что она может рассказать на допросах? Прикинуться приезжей из Москвы? Вычислят в один миг, в то время все жители были строго учтены по прописке. Да и вид у нее, даже для приезжей, экстравагантный, одни белые кроссовки чего стоят. Сказать, что потеряла память? Ну и все равно психушкой закончится. Ольга решила говорить правду, а там будь, что будет.
Проснулась Ольга рано утром. Вещи были чуть влажные, но она оделась, умылась и стала ждать, когда объявится Дмитрий Кириллович. Он не заставил себя ждать, прежде чем забрать ее из «начальнического» корпуса, дед прошел по нему, проверил все ли в порядке, и, по всей видимости, остался доволен. Сразу расспрашивать ни о чем не стал, повел завтракать к себе в сторожку. Беня, увидев хозяйку, завизжала и рванулась с веревки. Ольга быстро подошла, обняла и погладила собаку, шепнула ей: «Потерпи, скоро все определится!». Собака, как будто, поняла, затихла и легла в сторонке. «Ну, рассказывай все по порядку. Кто ты, что ты, откуда?» - сказал Дмитрий Кириллович, наливая ей в чашку крепкий чай. Ольга поняла, что наступает решительный момент. «Если я расскажу правду, вы все равно не поверите», - ответила она и смело посмотрела в глаза старику. «А ты за меня не решай, может, и поверю», - произнес он, медленно намазывая на хлеб густую сметану. И Ольга начала рассказывать. Старик слушал, молча, только иногда качал головой. Когда рассказ иссяк, хозяин долго молчал, потом сказал: «Тут надо подумать». «А мне сейчас что делать?» - спросила женщина. «А ты бери метлу, да мети аллеи, потом листву жечь аккуратненько будем. Труд он, знаешь, успокаивает», - ответил Дмитрий Кириллович. Он выдал ей инструмент, отвязал с веревки Беню, показал фронт работ и ушел по своим делам. Ольга сметала листву с асфальтированных дорожек, сгребала ее в большие кучи. Беня носилась вокруг, казалось, она совсем не ощущает, что оказалась в другой жизни. Вскоре женщина справилась с выданным ей заданием, и пошла, искать сторожа, чтобы взять у него спички и начать жечь костры. Идя по территории, она все больше убеждалась, что это ее пионерский лагерь имени Аркадия Петровича Гайдара. Вот полукруглые деревянные дачи, рассчитанные на один отряд, в левом крыле мальчики, в правом – девочки. Вот столовая, где кормили вкусной, почти домашней, едой. Клуб, медпункт. Плац, где каждое утро они выстраивались на линейку и поднятие флага. В детстве ей не нравилось быть в пионерском лагере. Здесь требовалась дисциплина, нужно было ходить строем, в прямом смысле, а им было по семь – десять лет, и им хотелось бегать, купаться без присмотра, не спать в сончас. Но зато были игры в «Зарницу», страшные истории по ночам, поиски разных красивых камушков, из которых можно было сделать кулончики. А потом в середине восьмидесятых она работала здесь вожатой, и это была совсем другая история. Первый раз тогда она почувствовала колоссальный груз ответственности за чужие жизни. В отряде было тридцать человек сорванцов, а вместо воспитателя, был второй вожатый Женька Леденев, такой же бестолковый, как и она. Целыми днями они крутились, как белки в колесе, а по ночам собирались пить портвейн и слушать рок-н-рол. Как же они любили эту музыку! «Аквариум», «Кино», «Браво» и, конечно, всю «иностранщину». Только недавно она удосужилась почитать в интернете переводы своих любимых песен и пришла в полнейшее замешательство. Оказывается «Отель Калифорния», вовсе не про воспоминания о минувшей любви, а практически сюжет для фильма ужаса, да и «Дом восходящего солнца» имеет совсем неоднозначный текст. Она сознательно не стала интересоваться переводами песен любимого Queen и Deep Purple. Нет, все-таки коммунисты были не дураки, запрещая рок-музыку, пусть слов почти никто не понимал, но энергетика их сохранялась. Может, поэтому и рухнул Советский Союз, конечно, это наивное предположение, но не совсем уж бестолковое. Их хорошо учили в школе истории, и не только истории, поэтому Ольга прекрасно понимала экономическую подоплеку всех революций, но ведь путь к обществу потребления лежал и через увлечение большой части ее сверстников рок-н-ролом. Как она понимала теперь, тон в рок-н-рольной тусовке задавали дети, отнюдь не из бедных семей. Кто в то время мог себе позволить виниловые диски по восемьдесят рублей за штуку, а джинсы за триста пятьдесят, а кроссовки за сотню? У ее мамы зарплата была всего девяносто. Но они, простые пролетарии тянулись к этой музыке, и к этому образу жизни, думая, что вот там-то и есть подлинная свобода. Легко было так думать, когда у тебя была гарантированная работа, обеспечивающая кусок хлеба с маслом. Многие поняли, что все не так, только когда позакрывались заводы и фабрики, а вся страна стала похожа на один большой грязный базар. Хотя многие так и не поняли. Кто спился, кого пристрелили в бандитских разборках. Но молодость все-таки прекрасна, и Ольга с радостной грустью узнавала давно забытые места. Так в приятных воспоминаниях она дошла до памятника Гайдару. Он был изображен читающим книгу мальчику и девочке в пионерских галстуках. Ольга потерла его бронзовый лоб и подумала, что в принципе, неплохой был человек. Отважный, в шестнадцать лет полком командовал, потом детские книжки писал, а в Великую Отечественную погиб, прикрывая отход своих товарищей. Герой. Сын его тоже был достойный гражданин, адмирал флота. А вот внук, некрасивый, похожий на борова, человек сделал нищими полстраны и гордился этим до самой смерти. До сих пор Правительство устраивает шабаш, под названием Гайдаровский экономический форум, где либералы всех мастей обсуждают каким образом высосать из страны последние ресурсы. Как причудливо тасует история человеческие судьбы. И интересно, как бывший премьер-министр Егор Гайдар смотрит на том свете в глаза своему деду Аркадию. И второму деду, Павлу Бажову, который с такой любовью записал уральские сказы. Ольга в детстве зачитывалась ими, и верила в них всю жизнь. «Вот, наверное, и загремела сюда, по вере своей», - подвела она итог своим размышлениям. Вскоре почувствовав запах дыма, она нашла Дмитрия Кирилловича. Они сожгли несколько больших куч листвы, аккуратно разгребли пепел и отправились к сторожке. День подходил к концу, Ольга ожидала, что старик огласит свое решение. Но он молчал, и чтобы отодвинуть судьбоносный разговор, Ольга предложила сварить, что-нибудь на ужин. Хозяин значительно оживился. Спросил: «А борщ сможешь?». «Смогу»,- ответила женщина. Тут же появились все необходимые продукты, включая свиную лопатку. Ольга всегда поражалась, слушая рассказы об отсутствии продуктов в СССР. Правда, она жила с родителями в закрытом городе, заводы которого работали на «оборонку», где снабжение, организованное в пятидесятые годы Берией, вплоть до развала Союза, осуществлялось на высшем уровне. Но бывая в окрестных городах и селах у знакомых и родственников, она никогда не видела недостатка еды в холодильниках, при полном ее отсутствии в магазинах. У всех были какие-то связи с продавцами, работниками столовых или какими-нибудь начальниками. Все оказывали друг другу услуги и, в общем, все жили нормально. Вот и сейчас Ольга наслаждалась готовкой из качественных продуктов. Борщ получился наваристым, но не жирным, а запах был просто божественным. Хозяин довольно улыбался, пока она накрывала на стол. Потом он вытащил бутылку «беленькой», как помнила Ольга за «три шестьдесят две», налил себе полстакана. Спросил ее, видимо, для проформы: «Будешь?». «А что ж, выпью!» - ответила она. Дед достал маленькую стопку и налил доверху: «Ну, будем!»
