Марина

Вместо эпиграфа, взято из книги Елены Съяновой «Десятка из колоды Гитлера»
«…И если Господь всё же подарит мне свободу и я выйду наконец из этих стен, то – к каким людям я выйду? Чтобы ты понимал суть и смысл этого вопроса, я скажу тебе, что, будучи в твоем возрасте и находясь на вершине власти, я задавал себе тот же вопрос – какое общество мы построили, то есть каковы теперь стали люди: сумели ли мы улучшить их и сделать счастливей? Пожалуй, они стали счастливей, – говорил я себе. – Да, это видно, по крайней мере, по большинству. Но стало ли оно лучше?! И я приходил к такому выводу: хорошие люди стали лучше, оттого что они стали опытнее; плохие стали еще хуже, а средние, те, что ни то ни се, присоединились, увы, ко второй группе. Однажды я высказал это наблюдение А. Х. (Альбрехту Хаусхоферу – Е. С. ), и он тут же развил его в свою сторону. Он сказал, что именно это присоединение среднего человека к первой или второй категории и есть критерий оценки общества. “Так что, – продолжил он, – ты сам и ответил себе на свой вопрос: какое общество вы построили”. <…>
Мне бы хотелось, чтобы ты пристальней наблюдал людей, приглядывался к ним. Какими они стали в новой Германии? Добрее, благороднее, сложнее? Я не говорю – смелее и свободнее. Я говорю о чисто человеческих добродетелях. Признаюсь тебе, я не верю, что это так. Но я хотел бы ошибиться…
3 мая 1979 года»

На копии письма Рудольфа Гесса тюремная цензура не оставила имени адресата, возможно, просто по небрежности, поскольку обычно, если что-то и вычеркивалось, то лишь в самом содержании писем. Судя по всему, письмо было адресовано Гессом сыну Вольфу.
У нас письма были опубликованы в журнале «Знание – сила», 2004 г., № 6, в статье «Вожди Третьего рейха: за и против войны».

Примечание автора:
Если вас, уважаемый читатель, удивил выбор эпиграфа и тем более личность, то рекомендую перечитать этот эпиграф после прочтения всей книги.

Часть 1 ./Некуда бежать.

1.

Грязный, гадкий мокрый снег застилал все вокруг. Снега еще много падало с неба, его было столько, что он перестал быть просто снегом, а стал частью пейзажа, тем, что было здесь всегда. Черная мгла глубокой ночи разрезалась длинным лучом света фар на две неравные половины. По дороге между сопками летел автомобиль, в его порывистых движениях было видно, что водитель спешит. Машину то бросало вперед, то она притормаживала, закрепощенная неспящей автоматикой, желавшей остудить яростный пыл водителя. Если бы кто-то увидел их со стороны, то, наверное, удивился бы, редко когда уже встретишь на дорогах такую езду, обычно машины двигаются ровно друг за другом, не мешая потоку, полностью доверяясь автоматике. Но на дороге не было больше никого, только чернели в небе вершины сопок, а вдали виднелся частокол забора из вековых сосен.
В машине ехало трое, мужчина сидел за рулем, рядом с ним на пассажирском кресле дремала бледная женщина, сквозь тревожный сон поглядывавшая на дорогу. На заднем сиденье спала девочка, тело ее было стянуто ремнями безопасности, но это ей не мешало спать без задних ног, не обращая внимания на частые ускорения и торможения на поворотах.
- Маринка спит? – бросил мужчина в сторону, не отрывая взгляда от дороги.
- Вроде да, - женщина обернулась назад и взглянула на дочь. – Мы итак уже опоздали, к чему теперь спешить?
- Нет, не опоздали, - со злостью сказал мужчина. – У нас еще есть время до 10 утра.
- Саш, включи робота, давай поспим. Ты устал, а ехать нам еще больше десяти часов.
- Да хватит мне указывать! – взорвался мужчина, повернувшись к ней. – Отстань от меня со своими советами!
- Но я же не виновата, что мы так поздно выехали, - женщина погладила его по руке, желая успокоить. – Ничего страшного, найдем другую работу.
- А я не хочу другую, - ответил мужчина, медленно успокаиваясь. – Извини, вспылил. Может, ты и права.
Он дал команду на панели, переводя машину в автоматическое управление. Автомобиль будто бы дрогнул, быстро сбавляя скорость, движения его стали плавными, робот выровнял машину на полосе, прилежно заняв правый ряд. Мужчина откинулся в кресле и закрыл глаза.
- А знаешь, ведь у нас больше не будет такого шанса, так же? – спросил он.
- Может, и не будет, - со вздохом ответила она. – Но, может, оно и к лучшему?
- Может, и так, да уж. А где мы будем жить? Мне надоело уже скитаться по съемным квартирам, я хочу уже построить свой дом.
- Ты же знаешь, что нам это не по карману. А в квартирах не так уж и плохо. Я тут посмотрела и нашла неплохую школу для Мариночки.
- Ты думаешь, что дело в школе? По-моему, она просто не хочет учиться. Я ее понимаю, кто ж этого хочет.
- Не скажи, от атмосферы многое зависит. Если учителя смогут ее заинтересовать, то возможно, она станет учиться.
- Учителя, сомневаюсь. Ты видела этих учителей, им бы только курс быстрее прочитать и часы отсидеть. А может, ее отдать на дистанционное обучение? Может, ей без этих учителей будет легче учиться?
- Не знаю, а как же общение со сверстниками? Мне кажется, что это очень важно.
- Вот уж об этом ты не волнуйся. Маринка у нас всегда найдет себе друзей, в этом она так на тебя похожа.
- А мне кажется, что на тебя. Ты в любой компании найдешь себе собеседника, я так не могу, мне надо человека узнать сначала.
- Это другое, Кать, - мужчина с силой потер виски и посмотрел на дорогу. Из-за поворота, вдалеке показался автопоезд, несущийся на большой скорости. Грузовик шел странно, сильно забирая на чужую полосу. – Что за черт.
- Что случилось, Саш? – встревожено спросила Катя.
- Да вот, смотри, еще немного, и он нас протаранит! Да что за черт!
Мужчина стал яростно жать на панель, желая перевести машину в ручной режим и уйти от столкновения, но система стала вдруг перезагружаться, а автомобиль, повинуясь правилам безопасности, начал плавное, но быстрое торможение. Водитель пытался повернуть руль в сторону, но он заблокировался, не давая съехать на обочину или резко вильнуть вправо. Автопоезд со всего размаху вошел в переднюю часть автомобиля, потащив его вперед по полю, громадная машина вся шипела, двигатель выл, выходя на максимальные обороты. Через триста метров грузовик остановился, резко затормозив. Перед ним был раскуроченный автомобиль, задняя часть которого не пострадала, подушки безопасности покрыли спящую пассажирку с ног до головы, не давая ей возможности ни пошевелиться, ни увидеть то, что стало с ее родителями.
Марина лежала под гнетом подушек и задыхалась, несмотря на тонкую струйку кислорода, поступавшую к ней из аварийного баллона. Она кричала, звала маму, папу, но они больше не слышали, они, как и все, что было до этого, перестали существовать еще три минуты назад.

2.

Машина остановилась прямо у ворот. На высоких щитовых воротах, выполненных в той же безликой темно-серой гамме, как и весь забор, висела неприметная табличка «ГДОУ «Солнышко»».
- Государственное детское образовательное учреждение «Солнышко», - монотонно прочитал Виктор, морщась при каждом слове. – Что-то это больше на тюрьму похоже, как думаешь, Паш?
- Похоже, - вздохнул уже начавший седеть худой мужчина в форменном кителе капитана морского судна. Он посмотрел на своего друга, широкоплечего, с прожженным солнцем лицом, что не соответствовало его небольшим годам, любой, даже не посвященный человек, смог бы точно определить, что Виктор большую часть своей жизни с самого рождения провел в море. – Ты, главное, им там это не скажи, а то я тебя знаю.
- Не беспокойся, я буду молчать и, если понадобится, то даже совру, на что не пойдешь ради Маринки.
Виктор поправил свой китель, позвенев наградами. Павел удовлетворительно кивнул, слегка улыбнувшись, но лицо его, привычное к морскому ветру, шторму, бледное в отличие от Виктора, подернулось от тревожной мысли.
- Паш, я тебе обещаю, если они не отдадут нам Маринку, то я разнесу этот бордель к чертовой матери! – воскликнул Виктор, точно угадав мысли друга. – Сколько можно уже сюда ездить? Какого черта происходит?!
Ворота дернулись, заскрипели ржавые механизмы, и одна створка поползла в сторону.
- Успокойся, дальше только суд, - сказал Павел. – Давай, настраивайся на положительный разговор. Я верю, что сегодня это будет в последний раз.
- Я готов, - Виктор принял вид доброжелательный и открытый.
Павел въехал на территорию.  Дорога к главному корпусу была огорожена от остальной территории высоким частоколом многолетних кустарников, поэтому увидеть, что происходит вне нее, было почти не возможно. Сквозь редкие прорехи, оставленные нерадивыми садовниками, проглядывались футбольные поля, невысокие строения, выкрашенные ярко-желтой краской, но не было видно никого. С неба моросил противный мокрый снег, и от этого становилось еще тошнее на душе. Виктор и Павел синхронно поежились, как обычно они это делали, стоя на палубе перед штормом, переглянулись и расхохотались, стряхнув с себя эту тоску.
Возле главного корпуса их уже ожидала высокая полная женщина в строгом темно-сером, как и ворота, костюме и с накинутым на плечи пальто непонятного цвета. Она смотрела на выходивших из машины с неодобрением, непроизвольно морща полный нос, но на ее лице играла дежурная приветливая улыбка.
- Павел Сергеевич, здравствуйте, - подошла она к Павлу и протянула ему руку, он поклонился и пожал ее, сняв фуражку. – О, я смотрю, вы снова приехали с вашим другом. Виктор, простите, забыла.
- Анатольевич, если вам угодно, - улыбнулся Виктор. – Лучше просто Виктор. Как поживаете, Маргарита Федоровна?
- Вы знаете, хорошо, - ответила она, не удостоив его взглядом. – Павел Сергеевич, мы с вами будем разговаривать? Я думаю, что присутствие Виктора Анатольевича пока не потребуется.
- Хорошо, как скажете. Виктор мой друг, друг нашей семьи, его очень любит Марина, поэтому он здесь.
- Да-да, я знаю, а еще он соопекун, я помню ваш запрос, - снисходительно улыбнулась Маргарита Федоровна. – Виктор, мы с Павлом Сергеевичем уйдем ко мне в кабинет, а вы можете пока подождать в нашем кафетерии.
- Да, спасибо. Я пока схожу, покурю, если вы не против.
- Мы это не приветствуем, - глаза Маргариты Федоровны недовольно вспыхнули. – Но вы можете пройти в курилку, она за левым крылом корпуса.
- Я помню, - Виктор кивнул Павлу и пошел в курилку.
Павел с Маргаритой Федоровной поднялись на третий этаж. Ее кабинет был в самом конце крыла, маленький, узкий. Посреди стоял массивный стол и кресло хозяйки, для гостя же выделялась совсем малая часть комнаты, стулья стояли тесно друг к другу, нарочито показывая, кто здесь хозяин, и кого следует слушаться. Павел не раз бывал в этом кабинете, хорошо изучив повадки хозяйки. Подождав, пока она сядет, он сел на один из стульев, расположив папку с документами на стоявшем рядом.
- Что ж, Павел, мы получили новое прошение, это уже шестое за эти полгода. Вы очень настырны, не считаете?
- Я бы не называл это настырностью, - ответил Павел, открывая папку и вытаскивая плотную кипу документов. Несмотря на то, что это были всего лишь твердые копии электронных документов с оригинальными печатями ведомств, он всегда заказывал их в управлении, до конца не доверяя системе электронного документооборота, на своем опыте не раз сталкиваясь с тем, что когда кому-то нужно, то электронный документ теряется, не приходит или еще,