поручения. Всё!… Её, малахольную, ведь даже и в командировку опасно было посылать, на Байконур или Плесецк тот же, Ляшкиной на смену. Она там какого-нибудь генерала тщедушного подкараулила бы где-нибудь в тёмном углу и изнасиловала особо извращённым способом. С неё станется. Скандала ведь потом не оберёшься, разговоров разных и сплетен… Вот её Радимов с Огородниковым и держали подле себя всё время, как дурочку полупомешанную; и до сих пор, поди, держат, деньги платят немалые, которые она в другом месте в жизнь бы не заработала… А у нас - пожалуйста, у нас в секторе все такими придурками были, или - подавляющее большинство. Получали зарплату за здорово живёшь, премии огромадные и надбавки - и не чувствовали никаких угрызений совести, суки. Совсем никаких…
21
Про сотрудников первой комнаты Валерка мне начал рассказывать уже сам в следующую нашу с ним смену: я его не просил об этом, сознательно сидел и молчал. Ему самому, видно, было уже необходимо всё это мне рассказать, коль уж начал, сбросить на меня весь тот ужас и весь кошмар, что ему когда-то перечувствовать и пережить пришлось у себя на работе, и что у него на душе, соответственно, стенало и кровоточило до сих пор как язва незаживающая…
- В первую комнату, Вить, у нас обычно молодёжь сажали - девушек, как правило, молодых специалисток. Но сидели в ней и “старики”: Солодова Светлана Алексеевна, Прошкин Валерий Геннадьевич и Котова Клавка. Отчества её я и не знаю даже. Клавку по отчеству у нас никто никогда и не звал: уж больно она была мелка, глупа, не образована и неказиста. Какое отчество ей - такой! - ущербной и убогой. Жирно будет. Клавка да и Клавка - хватит и этого!
- Самым ценным сотрудником из этой троицы была Солодова, несомненно, которая была ровесницей и двух наших начальников, и Шепилкиной с Ляшкиной: все они пришли в институт приблизительно в одно время, и было им в 1985 году, в год начала моей трудовой деятельности, 50 лет уже. Кому-то - чуть больше, кому-то - чуть меньше. Неважно. Важно, что были они все моими родителями по возрасту… Так вот, Светлана Алексеевна была единственная у нас, кто проживала в области на постоянной основе, в Люберцах кажется, и ездила к нам на работу на пригородной электричке, ежедневно тратила на дорогу по три с лишним часа. Здоровье ей нужно было иметь богатырское, чтобы после этого ещё и трудиться где-то, думать о чём-то, соображать. Но у неё здоровья хватало: женщина она была крепкая, выносливая, дай Бог…
- Закончила же она областной пединститут, как мне рассказывали, - самый пустяшный вроде бы вуз, самый никчёмный. Но специалистом была высококлассным, должное ей надо отдать. Герта Васильевна с Галиной Павловной ей в этом плане и в подмётки не годились обе, мизинца её не стоили. Про Захаркину с Котовой не говорю: тех у нас на работе вообще ради потехи держали, как попугаев в клетке… А Светлана Алексеевна попугаем не была - тащила на себе программное обеспечение всего отдела; программистом бы великим, знала все вычислительные машины советские, все программные языки… Поэтому-то начальство ценило её, особенно - Огородников, у которого она была правой рукой и любимицей. Он, теоретик от Бога, разрабатывал формулы и алгоритмы всю жизнь, а она перекладывала их на язык машин, писала программы и отлаживала их, компоновала, вычищала из программ ошибки. Сутками пропадала на АЦК, где у неё было второе рабочее место. После чего, отладив, раздавала программы тупым своим сослуживицам, которые в отделе дурака валяли годами, у которых не было мозгов. А те накладывали лапы на её программы и потом за счёт этого жили, получки получали немереные и незаслуженные и подругу свою ненавидели - за одно то, хотя бы, что она умнее, талантливее их была, что начальство её ценило.
- А что такое АЦК, Валер? - спросил я, впервые слыша такое мудрёное название.
- Аналого-цифровой комплекс - сокращённо если. Место, где в нашем НИИ все вычислительные машины стояли, и где мы гоняли свои программы годами - и научно-исследовательские, и бортовое, - отлаживали и улучшали их, до ума, так сказать, доводили, до “лоска”, чтобы потом на завод отправлять, готовенькими, где их в бортовые вычислительные машины заводчане закладывали, “прошивали” по-нашему, и по этим программам потом космический аппарат с платформою и летал… Но сейчас не об этом речь, Вить, для тебя это всё сложно и непонятно, без подготовки-то. Я тебе не про это сейчас хочу рассказать, а про то, что тандем у Огородникова с Солодовой получился знатный. Не будь его, тандема этого, - и нашего отдела не было бы: его надо было бы распускать ввиду полной некомпетентности и никчёмности его сотрудников.
- Дальше скажу, что числилась у нас Солодова ведущим инженером, имела оклад в 240 рублей, то есть на 20 рублей больше, чем Шепилкина с Ляшкиной, и этим постоянно бесила и заводила обеих, заставляла против себя разные козни плести, враждовать и интриговать беспрестанно. Они-то обе москвичками были, МАИ, по слухам, закончили, считали себя чуть ли не академиками космонавтики. А тут какая-то залётная рвань из Московской области, из деревни по сути, да ещё и выпускница пединститута, их с окладом лихо так обошла, с высоким положением в секторе. Для них, амбициозных и самолюбивых евреек, это было непереносимо, как плевок в лицо… Хотя что такое 20 рублей, если вдуматься? Мелочёвка сущая - правда ведь? К тому же, Солодова без мужика жила, одна сынишку растила и воспитывала с ранних лет, который, к тому же, каким-то недоделанным был, ущербным в смысле здоровья; из-за чего плохо учился в школе, а потом долгое время не мог на работу устроиться. Мать у него была единственная кормилица, короче, которая его всю жизнь на себе и тащила… А у Шепилкиной детей не было, а денег было больше чем грязи на улице, которые она не знала куда и девать, в какую дырку засунуть. И Ляшкина, если её постоянные командировки иметь в виду, получала суммарно гораздо больше Солодовой. И не было у неё никого под крылом - ни детей, ни мужа, ни молодого любовника, деньги из неё сосущего. Чего им обеим, казалось бы, надо было беситься-то и на Светлану Алексеевну ежедневно шипеть?! “шпильки ей, бедной, совать и совать под кожу”?!... Так нет же - бесились и ненавидели “подругу Светку” всеми фибрами души, всё пытались её извести, выжить из отдела и института. Чтобы глаза им не застила, не мозолила своим видом, “плебейка” и “карьеристка” несчастная, как они её меж собой называли. По любому поводу обе к начальству бегали, и на неё всё “капали” и “капали”, и кляузничали, лили грязь - травили бедную и терзали как замёрзшую “Серую шейку” в проруби из одноимённой сказки. Как она, горемычная, этот их ежедневный психологический прессинг выдерживала?! - ума не приложу! И всё из-за каких-то лишних 20 рублей - будь они трижды неладны! Денег, которые они ей простить никак не могли, которые её над ними обеими поднимали и возвышали…
- Но начальство наше, должное надо отдать, на эти бабьи интриги не реагировало и в обиду Солодову не давало; не позволяло двум закадычным подружкам её, лимиту областную, залётную, “с потрохами сожрать”. Да и глупо, недальновидно было бы с их стороны, согласись, безжалостно рубить сук, на котором весь наш отдел сидел - и здравствовал при этом... Я бы, Витёк, будь на то моя воля, Светлане Алексеевне и вовсе вдвое, а то и втрое оклад поднял - за её пахоту ежедневную, героическую, за стойкость и профессионализм. Деньги Захаркиной ей бы отдал с удовольствием превеликим, а ту выгнал бы с предприятия на х…р - в прямом смысле этого слова. Пусть бы она на панель шла работать с таким-то темпераментом и гипер-активностью, с такою вечно зудящей м…ндой, или в бордель. Своим бы прямым делом, наконец, занялась, баба, к которому склонность имела, - хачиков там развлекала и удовлетворяла, всю эту кавказскую и закавказскую рвань, им бы свои сиськи и письку показывала. Они бы оценили её красоту, и удовольствие бы ей доставили, дуре озабоченной и похотливой. Шпарили бы ночи напролёт по очереди и в разные щелки: мало бы не показалось… Может, поумнела бы там, чума, и чуть-чуть остыла и успокоилась…
22
Следующим шёл рассказ про Прошкина Валерия Геннадиевича, который я тоже отлично запомнил, до мелочей почти, и передаю по возможности точно его, напарника, собственными словами, для простоты, стараясь сохранять при этом ещё и авторские обороты речи, настроения даже и сочные выражения. Куда же без них!
- Прошкин этот, - с жаром рассказывал мне Валерка, сигареты меняя одну за другой и сам заводясь от своих рассказов так, что под утро уже как раскалённый чайник ненавистью кипел, не имея сил быстро взять себя в руки и остановиться, - Прошкин работал в нашем отделе старшим научным сотрудников, был кандидатом технических наук. Но и аспирантуру заканчивал, и защищался он у нас, в нашем НИИ Прикладной механики, - в отличие от Вадима, физтеховского питомца. А это было сделать достаточно просто, как я для себя понял за десять трудовых лет. Куда легче и проще, во всяком случае, нежели в образовательном или академическом институте: ума у нас для учёбы и для защиты много не надо было иметь, которого у него, у Прошкина, никогда и не было-то. А было лишь самолюбие непомерное от природы, да жажда славы и денег, которых он мечтал зарабатывать больше всех остальных, до которых, на пару со своей толстозадой супругой, он был страшно охочий… Было ему 45-ть, когда я пришёл, сидел он, как я уже сказал, в первой комнате, и ни с кем из сотрудников не общался и не дружил - принципиально. Потому что всех вокруг презирал, считал ниже себя по уму, по статусу и образованию. Кандидатов-то в нашем секторе, кроме него и Огородникова, больше и вправду не было: это - особый, штучный товар, “интеллектуальные цветы” на любом предприятии, “сливки”. И отношение к ним - особое… Поэтому-то всё, что я про него знаю, я узнавал от других - от мужиков-старожилов нашего отдела…
- Так вот, они мне поведали в приватных беседах в курилках, что когда мой тёзка Валерка ещё только-только пришёл к нам в НИИ после Бауманки, - он куда скромнее был, куда ласковее с сослуживцами, добрее и проще. Но уже и тогда был хитрющий как чёрт, пронырливый словно “жук навозный”, был себе на уме, как про него все в один голос рассказывали, выгоду за версту чуял, гешефты, льготы и привилегии. В этом ему и его молодая супружница активно помогала советами и подсказками, работавшая на нашем же предприятии в бухгалтерии и всё на свете знавшая от подруг, все лазейки и проходы к левым заработкам и кормушке. Через неё-то, супругу, он к нам в НИИ и попал: говорят, она за него бегала и хлопотала… А она тоже была баба страшно ушлая, по слухам, склочная и брехучая как собака Жучка, на большие деньги падкая, на космические зарплаты. Так что семейка у них подобралась знатная: они оба стоили и хорошо дополняли друг друга, образуя крепкий рабочий тандем…
- Итак, устроившись и покрутившись в нашем отделе с полгодика, обстановку научно-исследовательскую изнутри изучив, Валерка понял как дважды два, что ему для быстрого карьерного роста непременно надо писать и защищать диссертацию, становиться кандидатом наук. Это если он не собирается до конца дней своих простым инженером болтаться, безо всяких
