Слово об Учителе. Биографический очерк

1950-е годы он ведь именно для обсуждения их и организовал известный семинар в МИАНе, на который стал приглашать учёных-практиков и прикладников, инженеров, конструкторов и военных, которые приходили и рассказывали о своих трудностях и проблемах, и нерешённых задачах, главное, что выдвигала перед ними жизнь, просили помощи. Из задач авиации, к слову, выросли и теория дифференциальных игр, и математическая теория оптимального управления, которую сам Лев Семёнович считал главным достижением всей своей научной деятельности, которой справедливо гордился.
К тому же, Понтрягин был отчугою и бойцом: он не испугался бы Колмогорова и стоявших за ним масонов-профессоров, сопли жевать не начал бы и по-рачьи назад не попятился. Что он наглядно и продемонстрировал в 1975 году, когда, став главным редактором журнала «Математический сборник», почти сразу же именно бездельника-Колмогорова из состава редакции первого и уволил, который числился в ней до этого в течение 30-ти лет, как паразит-борщевик пустил там длинные корни. Но последние 17 лет он не присутствовал на заседаниях ни разу, что и было установлено из протоколов. А денежки получал - не стеснялся, “голубок”. Все до копеечки! Представляете, каков был деятель-прохиндей, какого характера и воспитания типус, представитель славного ЛГБТ, от вседозволенности и безнаказанности страх окончательно утерявший! А совести у него, похоже, никогда и не было-то!... По этой причине морально и нравственно-чистоплотный Понтрягин, не церемонясь и не робея, и вывел его из состава редакции, вышвырнул знатного, но зажравшегося академика-прогульщика со службы, нажив себе в его лице смертельного врага…{4}

15

Как теперь представляется, именно эти качества Льва Семёновича - без-страшие, прямолинейность и без-компромиссность, - и остановили людей из правительства, решили вопрос не в пользу Понтрягина. Жалко! Высокие чиновные мужи решили не будить Лихо и не ломать дров, не создавать лишнего шума и проблем в деле, которых там и так будет предостаточно. Из-за саботажа и пакостей того же Колмогорова, в первую очередь и главным образом, - человека мстительного и упорного, человека со связями, которому затея по созданию ещё одной прикладной кафедры на мехмате, да без его ведома и согласия, категорически не понравилась бы. Уже подробно писалось - почему.
Тем паче, что, прознав про подобные намерения от своих осведомителей-стукачей из ректората, Андрей Николаевич решил тогда всех одурачить-перехитрить - сработать на опережение, по-еврейски, и самому прослыть новатором-толкачом, первооткрывателем перспективных методик и направлений. Так, в 1965 году, по его инициативе, на базе факультета спешно создаются и начинают свою работу межфакультетские научно-исследовательские лаборатории статистических методов (руководитель - сам А.Н.Колмогоров) и математических методов в биологии (руководитель - академик АН СССР И.М.Гельфанд). И тут вдруг такой публичный “плевок в лицо”, или размашистая от коллег-учёных “пощёчина” - создание новой кафедры, нового направления в науке, да со схожей же почти тематикой. Ужас! Ужас!... Хотя, надо признаться, что обе эти наспех организованные лаборатории были изначально мертворождёнными и не принесли плодов: ни Колмогоров, ни Гельфанд, ни их лукавое и плутоватое окружение трудиться там не хотели, души и силы в новое дело не вкладывали. Оно и встало вскорости, даже с места не сдвинулось... 

Одним словом, создание новой кафедры, и как бы в пику ему, негласному лидеру факультета, Колмогоров бы не потерпел ни за что: озлобился, встал на дыбы - и принялся бы активно противодействовать нововведению, палки в колёса проекту вставлять, гадить и вредничать от души и по полной программе, что называется. Такое ведь было уже с кафедрой вычислительной математики, если помните. Повторилось бы и опять в лучшем виде… И за ним, “знаменосцем”-Колмогоровым, последовало бы всё университетское и столичное еврейство - и учёное, и неучёное, всякое. А тягаться с евреями в “закулисных” и “подковёрных битвах” - дело самое что ни наесть пустое и безнадёжное: они всё равно победят. Не сразу - так потом; не мытьём - так катанием, но своего добьются…

16

И высокие советские деятели, что курировали образование и Университет, решили сделать по-хитрому: кафедру организовать, но поставить руководить ею не математика, и внештатно, без-платно то есть, на чисто альтруистской основе. Чтобы человек руководил коллективом дистанционно и редко появлялся в МГУ - не раздражал Колмогорова и компанию своим присутствием, ежедневно не сталкивался с ними в открытую, дорогу не переходил.
Выбор тогда пал на академика-технаря Вадима Александровича Трапезникова (1905 – 1994 гг.) - известного советского учёного в области электротехники и автоматики, Героя Социалистического труда, разумеется, Лауреата Государственной премии, крупного организатора науки. Человека, который, помимо того что возглавлял Институт автоматики и телемеханики (впоследствии преобразованный в Институт проблем управления АН СССР), занимал с середины 1960-х годов ещё и крупный государственно-административный пост: был Первым заместителем Председателя Госкомитета СССР по науке и технике, в ранге союзного замминистра. Такого “зубра”, ясное дело, профессорам-колмогоровцам сожрать было бы проблематично: кишка тонка.
Остановившись на нём, Вадима Александровича вызвали куда надо, переговорили, вдохновили и напутствовали, заручились его согласием. Потом переговорили с ректором МГУ Иваном Георгиевичем Петровским (1901-1973), который долго упорствовать не стал: сам был профессиональным математиком и, помимо ректорства, сугубо чиновного дела, скучного и утомительного, до последнего вздоха (до 15 января 1973 года) возглавлял на мехмате кафедру дифференциальных уравнений, преподавал там, делился со студентами и аспирантами опытом. Развитие прикладной математики, направленной на решение практических народно-хозяйственных задач, было ему всецело по душе и по сердцу.
В результате всех этих усилий 31 марта 1966 года Министерство высшего и среднего специального образования РСФСР издало приказ, разрешающий образовать на механико-математическом ф-те МГУ им.Ломоносова прикладную кафедру. На основании этого министерского приказа И.Г.Петровский  издал уже приказ по МГУ №144 от 9 апреля 1966 года об образовании в составе мехмата такой новой кафедры - 10-й по счёту в Отделении математики. Согласно прежним договорённостям, она была названа кафедрой Общих проблем управления (сокращённо - ОПУ). Поэтому 9 апреля 1966 года считается с тех пор днём рождения нашей кафедры, с общего собрания которой сей рассказ и начался.
По ректорскому приказу №144 заведующим кафедрой ОПУ назначался (на основе внештатного руководства) В.А.Трапезников, который приезжал на мехмат всего-то пару раз, по слухам, а так руководил коллективом по телефону. Но раз или два в месяц учёный секретарь кафедры, Михаил Ильич Зеликин, ученик Л.С.Понтрягина и И.Р.Шафаревича (в те годы - молодой кандидат наук, ныне - член-корреспондент РАН), ездил к нему с докладом о текущем положении дел - этого было вполне достаточно для нормальной и плодотворной работы.
Главной задачей Вадима Александровича на протяжении десятков лет руководства (с 1966 по 1989 год) было обеспечивать кафедре выживаемость, то есть сделать всё, чтобы её не закрыли. И с задачей этой он в целом справился… Это было тем более важно, что нелюбовь факультетского руководства к кафедре была огромной и плохо-скрываемой. В течение 15-ти лет со дня основания (как впоследствии узнавали студенты и аспиранты из приватных бесед со своими научными руководителями) преподаватели кафедры ОПУ имели самый мрачный вид и настроение по поводу своего будущего: были уверенны, что кафедру вот-вот прикроют, и им надо будет заново трудоустраиваться…

17

Итак, В.А.Трапезников на мехмате практически не появлялся и в работе кафедры непосредственно не участвовал - лишь издали её опекал и морально и административно поддерживал, обеспечивал “крышу”, как теперь говорят. Фактическим же организатором кафедры ОПУ и её реальным заведующим был Сергей Васильевич Фомин (1917-1975), единственный доктор наук и профессор на первых порах, скоропостижно скончавшийся в 1975 году во Владивостоке. Он и набирал коллектив, распределял и отвечал за работу и дисциплину. Сразу же, в год основания, на кафедру пришли преподавать молодые и перспективные мехматовские воспитанники - В.М.Алексеев, В.М.Тихомиров и М.И.Зеликин, взвалившие на себя все нестроения и невзгоды, всю нервотрёпку первых организационных лет. А с 1969 года коллектив  кафедры пополнился профессором-совместителем Константином Ивановичем Бабенко (1919-1987) - и это было самое удачное “приобретение” Фомина, если так можно выразиться. Константин Иванович был уже и тогда крупным советским учёным, доктором физико-математических наук (1952 год), членом-корреспондентом АН СССР (1976 год), ближайшим соратником и сподвижником академика Келдыша с 1951 года. А это уже само по себе говорило о многом: близость к Мстиславу Всеволодовичу, мир праху его, для всякого человека науки и дела - лучшая характеристика. С 1953 года Бабенко - ведущий сотрудник Института прикладной математики АН СССР, с 1956 года - начальник главного отдела ИПМ и профессор. Фигура, понятное дело, для молодой кафедры ценная и значимая, добавившая ей научного веса и авторитета. Учёных такого масштаба и уровня там ещё долго не было.
В начале 1970-х годов, после защиты докторской диссертации («Математические модели в популяционной генетике»), на кафедру преподавателем-совместителем пришёл работать и мой будущий научный руководитель Юрий Михайлович Свирежев (1938-2007) - выпускник Физтеха и ученик и соратник известного советского биолога и генетика Н.В.Тимофеева-Ресовского; а с 1969 года - молодой научный сотрудник Института медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР, работавший в то время над математическим описанием и прогнозированием состояния здоровья космонавтов в условиях длительных космических полётов. Его лично пригласил Сергей Васильевич Фомин, с 1959 года также увлёкшийся и начавший активно заниматься математической биологией, в 1973 году даже опубликовавший в соавторстве с М.Б.Беркинблитом книгу «Математические проблемы в биологии». На каком-то семинаре у Тимофеева-Ресовского они познакомились. Фомину приглянулся начинающий красавец-учёный с кучерявою головой и добродушным характером. Он и пригласил его на свою кафедру, как только подвернулась такая возможность…
         
Часть четвёртая: Первая встреча с Учителем, оставившая неизгладимый след. Совместная работа

1

Ну а теперь, закончив наконец с утомительной предысторией, без которой, однако ж, невозможно было бы ничего понять, какие на нашем факультете в советские времена кипели страсти-мордасти, - теперь вот самое время нам с Вами, дорогой Читатель, вернуться назад, на осеннее собрание кафедры ОПУ. С этого, собственно, было и начато повествование…

На первую со студентами встречу в обязательном порядке пришли все работники кафедры, весь профессорско-преподавательский состав. Кроме заведующего,