Осквернитель

попрощался с ним Лео.

  В туалете было тихо и ни души.
  Боковые стенки белой кабинки и впрямь снабжены были отверстиями с накладными пластиковыми вставками, но, судя по пустоте и тишине уборной, воротами любви никто воспользоваться не спешил.
  Впрочем, и естественную нужду никто, кроме Лео, не справлял.
  Люди, ангелы и монстры увлеклись своими странными ночными ритуалами и не спешили в белый зал для простых и невзыскательных телесных отправлений.
  В полной тишине Лео завершил то, для чего пришёл сюда, и, постояв с полминуты в полной тишине, нажал на панель спуска воды.
  И тут, сквозь шум водяной струй, он явственно услышал голос Эммы.
  - Я узнала его…
  Лео полагалось бы вздрогнуть, но он и без того непрерывно дрожал от непреходящей истерики плоти, а потому он лишь метнулся, опрометью выбежав из кабинки, и встал в нерешительности перед рядом мерно журчащих фонтанчиков для увлажнения интимных мест.
  - Эмма?
  - Я узнала его, - повторила исчезнувшая подруга. – Это он нашёл меня, он подобрал и привёз в больницу.
  - Кто? – недоумённо спросил Лео, машинально снимая резину с лица.
  - Я еле слышу тебя. Где ты? Ты здесь? В кабинке? Зачем ты прячешься?!
  Бросив маску на пол, Лео заметался вдоль ряда кабин, резкими рывками открывая их двери.
  Кабинок было ровно десять, как и говорил этот самозваный приятель Себастиан. И восемь из них было с пластиковыми втулками, а две – нет.
  Для любителей дерева.
  Вот только Эммы не было.
  Никого не было.
  Все кабины были пусты.
  Машинально, в состоянии полной прострации, Лео зашёл в ту кабинку, которую незадолго до этого покинул.
  И тут снова услышал её голос.
  - Его зовут Себастиан. Его зовут Себастиан Келлер.
  Лео снова пришёл в крайнее возбуждение.
  Приступ тошноты, небывало резкий, шквальный, буквально вывернул его желудок в кстати оказавшийся рядом унитаз.
  Лео опустился на колени и уткнулся лбом в белый обод.
  - Враньё! – прохрипел он. – Ты же сказала, что это был незнакомец. Откуда ты теперь знаешь его имя?
  - Он представился, - ответила Эмма. – Он назвал своё имя, когда знакомился с тобой. Он считает тебя своим другом. Своим давно погибшим другом…
  - Который, мать его, воскрес?! – завопил Лео, вскакивая и снова выбегая навстречу фонтанному журчанию.
  - Который давным-давно сдох, а теперь счастливо воскрес? Который дружил с ним ещё в начале семидесятых годов прошлого века? Да вот только я по возрасту не гожусь! Совсем! Абсолютно! Мне сорок два, а не восемьдесят с лишним, да и он не тянет на глубокого старика. И для совладельца клуба я подозрительно нищ. Не находишь?
  Эмма молчала.
  - И как ты услышала имя этого незнакомца Себастиана? – продолжал допытываться Лео у незримой подруги. – Как ты смогла его разглядеть? Тебя же не было рядом с нами!
  - Была, - возразила Эмма.
  - Не было, - с угрозой в голосе повторил Лео. – Мы сидели за отдельным столиком, весь этот гнусный барный балкон был у меня перед глазами. Я бы увидел тебя! Почувствовал!
  - А я была, - стояла на своём Эмма. – Я стояла рядом с тобой. Я всё время была рядом. Отчего ты не видишь меня?
  Медленным шагом Лео подошёл к раковине и, наклонившись, подставил лоб под струю ледяной воды.
  Потом выпрямился и долго рассматривал в зеркале отражение едва знакомого человека с чёрными всклокоченными волосами и посиневшим безумным лицом.
  - Я хорошо разглядела его, - монотонным, мёртвым голосом забубнила Эмма. – Он сказал, что позаботится обо мне.  Что я его давняя подруга, которую…
  - Замолчи! – оборвал её Лео. – Лгунья! Запутавшаяся лгунья! Ты трахнула меня, а потом бросила в каком-то чужом номере, в котором, как выясняется, никто не живёт. Бросила, голого и связанного, на полу в ванной комнате, а теперь, спрятавшись в какой-то пыльной каморке, продолжаешь плести истории про мнимого дружка Себастиана, который вот-вот окажется и твоим другом? И лживый голосок которого ты расслышала в клубном шуме и гаме, невидимкой находясь рядом со мной?
  Лео, перекрывая воду, опустил ручку крана и погрозил зеркалу пальцем.
  - Я знаю, это всё спектакль. Себастиан – актёришка, и ты – из его труппы. Сговорились, правда? Ладно, шутка удалась. Для карнавала потянет…
  - Бедняжка, - вздохнула Эмма. – Мы вместе запутались. Я надеялась, что ты мне поможешь. Но и ты вязнешь в паутине. Похоже, нам не выбраться отсюда, дружок. Это ловушка, бедный ты мой, и она уже захлопнулась…
  - Где ты?! – закричал Лео, покрывая мутным дыханием стекло. – Жалостливая моя пророчица, где ты, чёрт возьми, прячешься?
  - Я не прячусь, - ответила Эмма. – Я прямо за дверью. Входной.
  Лео, подбежав, рванул на себя дверь… и замер.
  Прямо за дверью, в тёмно-синих мрачных балахонах, стояли две ведьмы, самого отвратительного и пугающего вида.
  Они были похожи как близнецы.
  Возможно, и были близнецами.
  Или магические упражнения синхронно исказили их облик.
  Горбатые, подвижные носы, щёки в серых волдырях, одинаковые угольные глаза, спрятавшиеся под валиками выступающих надбровных дуг, кривящиеся у усмешке широкие жабьи рты с сине-чёрными полосками тонких губ.
  И одинаково распущенные седые волосы, облачной пеленой накрывавшие бархат плеч.
  Их смешки и глумливые гримасы до крайности испугали Лео.
  Он сделал шаг назад и попытался закрыть дверь.
  Но одна из уродиц, вытянув вперёд внезапно удлинившуюся руку, перехватила дверную ручку, а вторая – такой же длинно-гуттаперчевой дланью толкнула Лео в грудь.
  Вскрикнув от боли, он отлетел назад и, поскользнувшись, упал на спину.
  Он попытался вскочить, что ведьмы, синхронно вплыв в туалет, поставили на него босые свои стопы с длинными когтями, прижимая к полу.
  - Лежи, тварь, - спокойно сказала одна из них.
  Лео вздрогнул.
  На миг ему показалось, что он узнал голос Эммы.
  Но, разумеется, это было не так.
  Совсем не так!
  «Мне просто всюду мерещится… Чёрт, я перебрал! Это просто кошмар! Иллюзия, морок…»
  Одна из ведьм, легко приподняв Лео, заломила ему руки за спину, сказав подруге:
  - Приступай!
  Вторая, наклонившись к паху жертвы, произнесла задумчиво:
  - У него горячее семя, но плоть пока холодна. И зелье с трудом держит его…
  - Но держит! – возразила подруга, стискивая в объятьях отчаянно пытающегося вырваться Лео.
  - Может, связать? – предложила вторая уродица, поглаживая тестикулы пленника.
  - Я справлюсь! – заверила первая. – Разожги его!
  Вторая ведьма, к ужасу Лео, заглотнула его член жабьим ртом и стала сосать, сначала размеренно,  потом всё быстрее и быстрее.
  «Этого не может быть, это не по-настоящему, всё обман, всё мираж, дурной сон… Неправда… Пусти меня!»
  Но первая ведьма держала его в стальных объятьях.
  А вторая ласкала плоть губами и языком, и была в этих ласках невероятно искусна.
  И вот Лео почувствовал, как против воли и вопреки прежнему отвращению, в нём просыпается и нарастает обжигающая, охватывающая всё тело, сумасшедшая, запретная, безумная страсть.
  Насилуемый ведьмой, он извивался, визжал и умолял остановиться, но та лишь умело добавляла жару в его охвативший его огонь.
  Наконец первая ведьма, утомлённая его криками, закрыла ему рот, и Лео осталось лишь мычать, орошая слюной её ладонь.
  Вторая уродица, приближая извержение, охватила лапами его ягодицы и стала бешено сжимать их, периодически просовывая пальцы-щупальца в глубину плоти.
  И вот член его, совершенно вышедший из-под контроля сознания, замер на долю секунды – и выбросил порцию семени в ведьмин рот.
  А потом уже забился в экстазе, щедро выплёскивая сперму.
  Ведьма не прекращала сосать и облизывать член, выбирая из него семя до последней капли.
  И вот, когда Лео в изнеможении уже терял сознание, он явственно услышал голос Эммы:
  - Почему ты не увидел меня? Я же стою за дверью. Входной…


НОЧЬ.


  Служащий отеля протирал ему лицо влажной салфеткой.
  Лео, мыча, стоял у стенки, упираясь в рельефную плитку и глядя на служащего пустыми, до черноты колодца расширившимися зрачками.
  - Вы потеряли сознание, - пояснил ему отельный.
  - Э? – уточнил Лео.
  - Вы зашли в туалет, начали умываться и потеряли сознание, - перешёл на более развёрнутые объяснения отельный. – Наши сотрудники постоянно обходят туалеты и укромные уголки клуба. Разумеется, незаметно и ненавязчиво. Мы следим за безопасностью гостей, с ними иногда, к сожалению, происходят неприятности. Но вы, по счастью, отделались небольшой раной.
  Лео облизал распухшие губы и выдавил невпопад:
  - Знаю, от сигары. На щеке…
  - На щеке – совсем небольшая, - заметил отельный. – А вот на затылке – побольше…
  Лео, отлепившись от стены, завёл руку за голову и нащупал неприятно-шероховатую корку на затылке.
  - Это что? – спросил он отельного. – Я не помню…
  - Сначала я подумал, что это след от удара головой об плитку пола и ужасно испугался, - затараторил отельный, натягивая на лицо заискивающую улыбку.
  - Мы же очень переживаем за наших гостей! Но потом вспомнил, что вы лежали ничком, и рана должна была бы быть на лбу. Но на лбу, как мы оба успели заметить, раны нет. Возможно, есть небольшая ссадина, но я не врач, и визуально такого рода раны определить не могу. То же, что имеется у вас на затылке – определённо след от ожога, причём давнего. Рана серьёзная, но успела затянуться. Я проверил, кровотечения нет.
  Лео смотрел на отельного неотрывно, и взгляд его из пустого и мутного начал становиться бессмысленно-злобным, с нехорошими звериными искорками.
  Он открыл было рот, чтобы произнести что-то резкое…
  - Вызвать врача? – с милой улыбкой предложил отельный.
  И Лео, внезапно обмякнув, махнул рукой и пошёл прочь из опостылевшей уборной.
  - А вашу маску, сударь, я заберу и отнесу в чистку, - крикнул ему вслед отельный. – Она, знаете ли, немного запачкалась…
  - Себе оставь! – ответил Лео.

  Ночной портье нисколько не удивился растрёпанному латексному гостю.
  Более того, у Лео сложилось впечатление, что именно его и поджидали, поскольку румянощёкий парнишка совсем мальчишеского вида кинулся ему навстречу с широкой, едва ли не до скул доходящей улыбкой, держа наготове ключ от номера.
  - Семь-пять-семь-пять! – пропел парнишка, вручая бронзу.
  Лео потёр пальцами затейливые завитки металла и задумчиво покачал истерзанным ведьмами членом.
  Вопрос, который он порывался задать, был настолько нелепый, что даже помятый гость в карнавальном латексе с вырезами в паху и на ягодицах, задай он его с совершенно серьёзным видом, выглядел бы уже не просто фриком, а фриком в квадрате.
  Но сомнения измучили душу окончательно, и Лео, придав лицу по возможности отстранённо-легкомысленное выражение (что было довольно нелегко, ибо мимические мышцы периодически сводило длинными спазмами), спросил:
  - Скажите, юноша… Тут в клубе было… даже не знаю, как назвать… В общем, некое шоу. Весьма экстравагантное.
  Портье снова широко и невинно разулыбался и брызнул огоньками из лучистых глаз.
  - Так вот, там ведущий заявил, будто сегодня пятница, тридцать первое марта тысяча девятьсот семьдесят второго года.
  И посмотрел на портье испытующе.
  Тот продолжал улыбаться и посылать нежные лучи любви.
  - И зал, знаете, так активно его поддержал… Нет, я не наивный провинциал и знаю, что такое