багажа, накопленного в своей прошлой жизни, вместе с грузом ошибок и мусором огорчений. Да что там, может, выкинул и весь багаж! К чёрту рухлядь! Но забыть старых друзей? Нет, сказал я себе. Нет, сказал я клеветникам. Лео не такой!
Толстяк схватил за руку попятившегося было Лео и втащил гостя в прихожую.
- Не хотелось бы вас огорчать,.. – пролепетал было гость.
- И не сможешь, - заверил его драконий толстяк.
Захлопнув входную дверь за спиной гостя, толстяк, распластав красные шёлковые крылья, влетел в комнату, вопя по дороге:
- Амелия! Солнце моё, Амелия! Мой друг и деловой партнёр, господин Кроссенбах… Я тебе столько о нём рассказывал! Он пропал… То есть, он было пропал, но теперь, слава Создателю, нашёлся! И стоит прямо здесь, в прихожей.
И снова влетел в прихожую, выкрикнув по дороге в глубину комнаты:
- Да выйди уже!
Снова схватил Лео за руку и потянул, на этот раз – в комнату.
Комнату, которую Лео не узнал.
Обстановка совершенно изменилась.
До полной неузнаваемости.
Впрочем, Лео это удивило лишь слегка.
Он уже видел, как молниеносно могут трансформироваться помещения отеля и каким волшебнейшим образом могут появляться, исчезать и преображаться люстры, светильники, кровати, шкафы, окна, занавески, балконы, подоконники и прочие элементы убранства и строительных конструкций.
Здесь же изменения были лишь частичные и касались, похоже, только декора…
Но какие они были!
Номер был обставлен в минималистском, ориентальном, смешанном китайско-японском и ещё каком-то ещё, незнакомом, но явно восточном стиле.
Вполне возможно, малайском, индонезийском или филиппинском.
В общем, эклектичная сумятица, импортированная с берегов дальних морей.
Кровать-футон с пышным матрасом, похожим на взбитое ветром облако.
Двери остались европейские, распашные, но на межкомнатной – появились узорно вырезанные драконы.
Напольные лампы из рисовой бумаги, в обрамлении лакированных деревянных реек.
Картина с изображение вздымающейся волны…
- Хокусай, - пояснил толстяк, перехватив взгляд Лео. – Разумеется, репродукция.
И снова завопил:
- Амелия!
Наконец, Амелия вышла,
Была она смуглокожа, с точёной фигуркой, высока и статна, красива особой красотой мулатки.
С пышным куполом чёрных волос.
С глазами-миндалинами.
С высокой грудью и вздыбленными сосками.
Да… вышла она обнажённой.
Полностью.
Не считать же одеждой коралловые бусы на шее?
Она смотрела удивлённо.
Нет, не на Лео. Лео она поначалу вообще не удостоила взглядом.
Смотрела она на своего… мужа, любовника, пожилого бой-френда?
Смотрела удивлённо на толстяка, который снова принялся летать туда и сюда, время от времени забега даже в прихожую, а оттуда – прямиком в соседнюю комнату, проносясь метеором в пространстве между двумя остолбеневшими спутниками.
И говорил, говорил…
Какую, с точки зрения Лео, чушь: об их с Лео общих делах, приятелях, весёлых вечеринках в ночном клубе, о Себастиане, который хотел увеличить какой-то процент, но…
- Стоп! – решительно прервал рассказчика Лео, заслышав знакомое имя.
- Не хотелось прерывать ваш взволнованный и наполненный таким множеством интереснейших деталей рассказ, господин не-знаю-кто, но я вас…
Лео развёл руками с самым искренним сожалением.
- Но я вас не узнаю! Совершенно, решительно! И могу поклясться, уж не знаю на чём, что я вас впервые вижу. А прервал вас потому, что услышал имя некоего Себастиана, с которым встречался прошлой ночью в клубе, и который, представьте себе, тоже меня «узнал»… или якобы узнал…
И рубанул решительно:
- Но я и его не помню! И его подругу не помню, хотя он уверял, что это и моя подруга. И ночной клуб не помню совершенно, по крайней мере – уверен в том, что увидел его впервые лишь прошлой ночью, хотя…
- Хотя ты, дружок, его совладелец, - с улыбкой прервал его толстяк. – На паях с Себастианом. И ещё, ты – мой деловой партнёр.
- На паях с Келлером? – уточнил Лео, вспомнив фамилию новообретённого друга, который, по заверениям чертовки Эммы (лживым, наверняка!) и перенёс её с парковой скамейки прямиком в больницу.
- С ним, разумеется! – с той же мягкой улыбкой подтвердил толстяк.
- Да, - нехотя согласился Лео, припоминая бурную ночь. – Он что-то говорил в этом роде… что-то мы купили на паях…
И снова решительно отрезал:
- Не помню никаких покупок! А вы кто, мой очередной незнакомый друг?
- На тебе!
И толстяк возмущённо хлопнул себя по шёлковым ляжкам.
- Стромболи! Джакомо Стромболи! Владелец этого отеля!
Лео поперхнулся воздухом из лёгких и закашлялся.
- Да ты не смущайся, малыш, - подбодрил его хозяин и, в который раз потянув за руку, усадил на кровать.
Лео, при его высоком росте, напольный вариант не очень подходил, колени поднялись чуть не до уровня подбородка, так что пришлось отползти немного назад и вытянуть ноги.
А Стромболи смотрел на него с весёлым недоумением.
- Вот это дела, Амелия! – обратился он к подруге. – Парень пропадает бесследно, а потом вот так, ни с того ни с сего, возвращается, возникает чудесным образом на пороге, я спешу его обнять и прижать к груди, а он дичится и отталкивает старого, верного друга. У него, оказывается, полная потеря памяти!
- Точно, - с готовностью согласился Лео. – Она самая… Амнезия!
И, показав пальцем на затылок, добавил:
- Последствия травмы.
- Блеск история! – воскликнула Амелия.
Она вышла в соседнюю комнату и вскоре вернулась с сигаретами, пепельницей и зажигалкой.
Села на кровать рядом с Лео, протянула ему сигарету, достала из пачки себе, И, поставив пепельницу на пол между собой и Лео, щёлкнула зажигалкой.
- А мне? – обиженно заканючил Стромболи.
- Ты же бросаешь, - возразила мулатка, с ловкостью фокусника пуская дым кольцами.
- Так не бросил же! – возмутился Стромболи.
После чего получил и свою сигарету.
Первому она поднесла зажигалку Лео.
Потом – наклонившемуся Стромболи.
Лео успел разглядеть зажигалку: металлическая, красновато-золотистого цвета, с рубиновым треугольником вершиной вниз.
«Дорогая игрушка» отметил Лео. «Но какого чёрта эти богатенькие принимают меня за своего? Меня, нищего бродягу!»
И ещё одна внезапно возникшая мысль забилась беспокойным воробышком.
«Владелец роскошного отеля? А почему он живёт в обычном номере? Да, здесь, должно быть, все номера дорогие, включая и этот, но почему – не в люксе? Неужели владелец отеля не забронировал для себя роскошные апартаменты? Хотя бы пустить пыль в глаза этой красотке… Любовнице, разумеется!»
- Владелец, - произнёс вслух Лео.
Стромболи, успевший устроится рядом с Амелией, печально махнул рукой в ответ.
- Всё в прошлом, Лео. Конечно, я немного преувеличил. Прихвастнул, так сказать. Всё в прошлом, парень. Здесь теперь новые хозяева…
И, сделав глубокую затяжку, выпустил драконий клуб дыма.
- Всё поменялось. И я больше – не владелец, и ты на пару с твоим дружком – просто гости. Как и я. После той катастрофы…
Джакомо призадумался на полминуты.
«О чём он?» обеспокоенно спросил внутренний.
Но Лео не знал, что ответить и о какой катастрофе идёт речь.
- В общем, мы всё потеряли. Теперь здесь другие хозяева. Им принадлежит и отель, и клуб, и рестораны, и кафе, и спортзалы, и парк возле отеля. И всё, всё прочее, что раньше было моим… и немного вашим, ребята. Я вот рад, что вообще на праздник пустили.
- Шоу уродов? – уточнил Лео.
- Ты же сам профинансировал, - напомнил Стромболи. – Может, потому и меня пустили? Я думал, ты за меня словечко замолвил. А ты меня и не помнишь…
Стромболи горестно опустил голову.
Амелия, утешая бывшего владельца отеля, откинула в сторону полу его халата и принялась нежно и размеренно, словно массируя, гладить любовника по сведённой судорогой волосатой ляжке.
- Да я спокоен, Амелия, спокоен, - забормотал Стромболи, дотягивая остаток сигареты глубокими затяжками.
- Не знаю, утешит ли тебя это, - сказал Лео, демонстративно отворачивая голову в сторону гигантской волны, - но я никого не помню. Никого, из здешних обитателей. И в этом отеле – впервые.
- Ну да, - согласился Стромболи, откидывая в сторону и вторую полу халата и обнажая немного комично смотрящиеся в его подбрюшье кремовые трусы с кружевной оторочкой.
- Это же… Амне… Как его?
- Амнезия, - подсказала Амелия, поднимая ладони к трусам любовника.
- Точно! – восхищённо воскликнул Стромболи. – За что ценю мою красавицу – так это за феноменальную память! Что хоть раз услышит – всё запомнит. Но говорит при этом мало… А зачем много говорить?
- Незачем, - согласилась Амелия, стягивая со спутника трусы. – Для милого ротика есть другая работа…
- Да нет, тут что-то другое, - сказал Лео, гася окурок и поднимаясь с футона. - Вместо того Лео, которого помните вы, я припоминаю совсем другого. С другой жизнью, куда более бедной и неказистой, наполненной совсем иными событиями. В жизни моего Лео не было шикарных вечеринок, клубов, встреч со знаменитостями. Был провинциальный городок, расположенный далеко от этого места, там, где постоянно сыро и идут дожди. Бедность, унижения, поганое детство, случайные работы, вплоть до мойщика сортиров, и полный набор дерьма…
Стромболи фыркнул насмешливо и передал дотянутый почти до фильтра окурок Амелии.
Та, потянув в последний раз сразу из двух сигарет, потушила их прямо о прикроватную циновку, напрочь игнорируя принесённую ей же пепельницу.
- Вот же голову человеку выкрутило, - нараспев произнёс Стромболи, мечтательно разглядывая потолок. – Помнит жизнь какого бродяги-нищеброда…
- Славная история, - заметила Амелия, прикладывая кончик языка к начинающему наполняться кровью члену Стромболи.
- А где ты прятался всё это время, Лео? – спросил Стромболи, поглаживая Амелию по курчавому шару волос.
Лео слышал иронию в его словах.
Но… ему было всё равно.
И он ответил честно.
- Под мостом.
Стромболи расхохотался, заколыхавшись медузой на кровати, так что Амелия, захватившая было губами и снова выпустившая его член поморщилась недовольно и хлопнула ладонью любовника по животу.
- Ой, прости, красавица…
Стромболи тыльной стороной ладони вытер проступившие слёзы.
- Владелец состояния вообразил себя нищим и прятался под мостом! Ты чудный парень, Лео, и в тебе пропадает талант комика. Должно быть, ты купил этот мост, Лео? Построил под ним хижину и пристань для яхты?
- Я просто жил под мостом, - упрямо повторил Лео. – Обычным бродягой. Потому что наше с мамой жилище сгорело. А ещё там был один бродяга, но он…
Лео махнул рукой и отошёл в сторону, пустым и растерянным взглядом ощупывая полутёмную глубину прихожей.
- А ещё я убил свою мать, - ровным и безжизненным голосом произнёс Лео.
- Это мы знаем, - отозвался Стромболи.
- Облил керосином из одной маленькой бутылочки и поджёг, - продолжал откровенничать Лео.
Он и сам не знал, почему его потянуло на исповедь.
- Три недели назад…
«Три недели!»
Странная, неопределённая, не оформившаяся, но при рождении своём уже острая как нож догадка резанула его так резко, что он вздрогнул.
«Эмма… тоже три недели назад… И она здесь. Случайно? Случайно – тот же срок? Случайно оказалась за моим столом? Как призрак –
