Осквернитель

присутствием.
  Вместе с ранее упомянутым Рудольфом (который, похоже, всё же решил нарушить уединение или просто поддался уговорам назойливого Себастиана), в списке значились Вацлав Нижинский, Алисия Алонсо, Джордж Баланчин, Морис Бежар, Сергей Дягилев, а так же Джон Леннон, Джим Моррисон, Курт Кобейн и ещё примерно полтора десятка имён, которые либо были смутно знакомы Лео (который, признаться, в мире музыки ориентировался весьма посредственно, где-то на уровне дилетанта-меломана), либо были неизвестны вовсе.
  «Так» сказал сам себе Лео. «Если сейчас две тысячи четырнадцатый год, как оно и должно было бы быть и точно было, когда я выехал в этот приют безумцев, то едва ли не все знаменитости из этого списка... мертвы. Причём некоторые – давно».
  «А если сейчас одна тысяча девятьсот семьдесят второй год, как меня пытаются уверить здешние лицедеи, то некоторые из списка – мертвы, некоторые живы и в добром здравии, а некоторые... в пелёнках, что ли? Уж, по крайней мере, не в том возрасте, чтобы на фрик-шоу ходить. Опять не сходится...»
  «И вообще» менторским тоном обратился к себе Лео «что делать этим уважаемым людям на фрик-шоу какого Нивеля? Понимаю, великим тоже надо развлекаться... но при чём тут шапито с уродцами? Ярмарочный балаган – в роскошном зале и с такими зрителями?»
  Лео отчего-то нисколько не сомневался в том, что Хрустальный зал – непременно роскошный.
  Но шоу заранее считал уличным балаганом.
  И расположенные веером фотографии смеющихся уродцев (один из которых показался смутно знакомым) это предположение вполне подтверждали.
  «И почему мне непременно надо быть там?»
  Ответ на этот вопрос он обнаружил в самой нижней части афиши, над самой чертой, за которой уже начинаются сноски и выходные данные издания.
  Афиша сообщила удивлённому до крайности гостю, что сценический коллектив господина Нивеля выражает особую благодарность совладельцу ночного клуба отеля «Оберон» господину Лео Кроссенбаху за его спонсорскую помощь в организации представления и содействие в рассылке приглашений высоким гостям.
  - М-да,.. – задумчиво произнёс Лео.
  Он, оказывается, и впрямь совладелец клуба.
  По крайней мере, если верить куску аляповато раскрашенного картона.
  Он в списке почётных гостей и теперь становится понятно, почему господин Нивель так жаждет заключить его в дружеские объятья (от которых, пожалуй, не удастся уклониться).
  И он, вероятно, очень богат.
  Настолько, что вполне может позволить себе финансирование вечернего шоу.
  - Тогда какого чёрта я три недели жил под мостом? – спросил сам себя Лео.
  Магрибец усердно вытаращил глаза и гостеприимным жестом позвал в кафе.
  «Это другой Лео Кроссенбах» попытался успокоить его внутренний голос. «Полный тёзка... Так бывает...»
  - Но узнают-то именно меня! – воскликнул Лео. – И билет прислали мне, вместе с инструкцией. Лично, персонально! И Нивель ждёт меня, будь он трижды проклят!
  - Добро пожаловать, сударь! – пропел магрибец, с некоторой тревогой прислушиваясь к монологу разбушевавшегося ни с того ни с сего гостя.
  «Ну о чём переживать?» невозмутимо ответствовал внутренний. «Ты уже внутри шоу, и здесь всё – постановка. Всё ложь, картон, фальшивка. И этот список трупов, и фальшивый семьдесят второй, и твой прогулочный ретро-наряд. Всё это спектакль, декорации. А вечером просто расцелуешься с каким-нибудь толстым актёришкой под камерами. Он изобразит директора шоу, а ты – совладельца клуба. Если убедительно сыграете, вас обоих запишут в постоянную труппу, как и было обещано. Идёт?»
  - Идёт, - согласился Лео.
  Не то, чтобы стало легче на душе, просто из всех возможных объяснений это было самое простое, понятное и практичное.
  И потому – самое приемлемое.
  На данный момент.
  - Заходите, заходите, сударь, - магрибец радостно закивал, заслышав последнее слово Лео.
  Видно было, что спорящий сам собой гость, уже три минуты торчащий возле афиши, стал изрядно его беспокоить и потому наилучшим вариантом было поскорее заманить этого опасного чудака в кафе и накормить его до отвала завтраком в щедром мавританском стиле.
  Лео шагнул в зал, щедро освещённый терракотовыми конусообразными лампами.
  - Выпечка с мёдом и орехами, - напутствовал его магрибец. – Мятный чай...
  - Кофе, - сразу осадил Лео официанта, понёсшегося было к нему с зелёным стаканчиком.
  - Эспрессо, и покрепче.
  Официант поджал плечами с лёгким разочарованием, однако прыти не умерил и уже через три минуты вернулся с заказанным напитком.
  На подносе рядом с дымящейся чашкой был предусмотрительно поставлен стаканчик с охлаждённой минеральной водой и положена была карточка меню с узорчатым обрезом по правому краю.
  - Кускус, - сделал заказ Лео, быстро пробежав глазами по тексту. – Выпечка на ваш выбор, всё равно ничего не смыслю в этих названиях. И к выпечке – каркаде.
  Официант кивнул, быстро чиркнул карандашиком в блокноте и исчез.
  Странный запах коснулся ноздрей Лео.
  Он оглянулся и увидел, что в полупустом утреннем кафе один из гостей, закончивший трапезу, расслабленно откинулся в кресле и закурил, пуская густой дым к самому потолку.
  Лео и у себя на столе заметил пепельницу и коробок спичек с изображением полумесяца на фоне оранжевого морского заката.
  «Так может – семьдесят второй?» насмешливо спросил внутренний голос.
  «Так может – постановка?» в тон ему ответил Лео.
  Завтрак был принесён всё с той же, не типичной для степенных уроженцев Магриба, быстротой.
  Впрочем, официанты были хоть и смуглые, но явно местные.
  Похоже, из какого-нибудь приморского городка неподалёку.
  По некоторым признакам (прямым и косвенным), а так же с помощью интуитивных догадок Лео уже сообразил, что «Оберон» расположен не просто на юге страны, но и рядом с морским побережьем.
  Не на пляжной линии, конечно.
  Здесь вокруг парки, перелески и холмы, но нет синей полосы на горизонте.
  Километрах в десяти-двенадцати.
  И примерно на том же расстоянии расположен приморский город, названия которого Лео не знал, и в котором Лео никогда не был, но в существовании которого нисколько не сомневался.
  Вот оттуда, с побережья, и должны быть родом эти парни, которых, скорее всего, нанимают лишь на высокий сезон и которые не настолько посвящены в дела отеля, чтобы безошибочно узнавать почётных гостей, а среди них выделять особо совладельца ночного клуба.
  Впрочем, работу свою они выполняют умело, шустро.
  Лео подвинул ближе тарелку с томящимся в подливе мелко рубленым мясом, взял вилку...
  По наитию, заслышав еле заметный шум шагов – поднял глаза и замер.
  В кафе, щурясь спросонья от жёлтого света ламп и поправляя на ходу сбившийся ворот рубашки, входил Амедео Модильяни.
  «А его не видел в списке гостей» озадаченно пробубнил внутренний.
  - Наверное, это шоу не в его стиле, - ответил Лео, поднимая со скатерти упавшую вилку.


ВОЗВРАЩЕНИЕ.

  В номер после завтрака он и впрямь не поднялся.
  Потому что, остановившись возле панорамного окна в холле, отчётливо увидел в нём отражение Эммы.
  Нет, горький опыт, в особенности после случая с ведьмами, кое-чему его научил.
  Он не стал бежать к поднимающейся по лестнице женщине с криком…
  Скажем: «Так вот ты где!»
  О, нет!
  Он уже начал догадываться, что в этом отеле грань между явью и навью истончилась до крайности, а, может быть, и вовсе перестала существовать, и неизвестно, к какому из миров принадлежит эта странная Эмма.
  И не живёт ли она лишь в его сознании…
  «Вот это вряд ли» возразил внутренний.
  В любом случае, бежать ей навстречу или просто двигаться за ней на слишком близком расстоянии было бы весьма опрометчиво.
  Кто знает, не растворится ли она в воздухе (и такой вариант Лео уже не исключал), вновь оставив его в самом нелепейшем положении, не заявит ли, что впервые видит этого странного незнакомца и не превратиться вдруг ли в какое-нибудь инфернальное чудовище.
  Нет, на этот раз Лео решил проявить осторожность.
  Он следил за отражением поднимающейся по лестнице женщины.
  И лишь когда отражение её исчезло, срытое декоративным лестничным панно, бодро и уверенно зашагал следом, будучи уверенным, что знает весь её путь, вплоть до номера «семь-пять-семь-два»…
  Именно до него!
  С глупейшим упрямством Лео уверял себя, что Эмма поднимается именно на второй этаж и идёт в этот номер, а не какой-то другой, хотя вчера вечером портье и уверял его, что номер… как это…
  Вакантен!
  То есть пуст.
  И даже поставлен на сигнализацию, как заведено в отеле «Оберон».
  Но Лео-то знал, что он пуст.
  По крайней мере, не был пуст вчера днём.
  «Она – гостиничная воровка и умеет отключать сигнализацию» противным дискантом затянул внутренний голос.
  «Да замолчи уже!» взмолился Лео, которого от быстрого броска к лестнице стала одолевать одышка.
  «Да нет же!» возбуждённо затараторил внутренний. «Она ведьма-оборотень, и умеет проходить сквозь стены…»
  Лео ударил себя кулаком по лбу и внутренний испуганно замолчал.
  На лестнице никого не было.
  Ни на уровне первого этажа.
  Ни на площадке второго.
  Лео поднялся на третий этаж и даже пробежал половину пролёта до четвёртого (а потолки и межэтажные пространства в «Обероне» были изрядные, так что одышка быстро переросла в хрип).
  Прислушался – не доносится откуда-нибудь, сверху, снизу или сбоку шум шагов.
  Ничего.
  То есть, какой-то шум доносился, но явно с первого этажа.
  Из лобби.
  Выше было тихо.
  На третьем этаже хлопнула дверь.
  Лео забежал в коридор.
  Навстречу ему двигалась солидная семейная пара: женщина в лёгком утреннем платье цвета сирени, и мужчина в солидном и старомодном двубортном костюме тёмно-кофейного окраса.
  Мужчина вёл даму под руку, они тихо и размеренно о чём-то беседовали и прошли мимо ставшего столбом Лео, совершенно его не замечая.
  Ноздри мужчины были аккуратно вырезаны.
  На месте правого глаза дамы зиял чёрный провал.
  «Её здесь нет» решил Лео. «Она на втором. В номере. Непременно в номере!»
  Он и сам не знал и не смог бы объяснить, почему пришёл к такому выводу и почему с такой уверенностью направился к комнате «семь-пять-семь-два» и решительно постучал в дверь.
  И почему не удивился тому, что дверь довольно быстро открылась.
  Почему собрался сказать этой загадочной чертовке, что…
  - Ой! – удивлённо воскликнул Лео.
  За порогом стояла не Эмма.
  Низенький лысоватый толстяк в красном длиннополом халате, украшенном целой стаей суматошно взметнувшихся ввысь золотых драконов, смотрел на Лео с не меньшим удивлением.
  Только удивление его было радостным.
  - Мадонна! – завопил толстяк, всплеснув руками. – Лео! Славный парень Лео! Мой друг и партнёр Лео Кроссенбах, утащи меня черти в преисподнюю! А мне говорили, что ты нас бросил, покинул, сбежал и забыл нас как старый, заношенный башмак в мусорной корзине. Выкинул из головы, так мне говорили. Но я не верил, Лео, что ты способен забыть старых друзей. Нет, говорил я, это невозможно! Наверное, малышу Лео пришлось нелегко, и он начал новую жизнь. Возможно, он предпочёл сбежать от старой, которая престала приносить ему радость. Возможно, борясь с огорчениями прошлых дней, он попытался избавиться от части