Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть вторая

аферист, охотник за чужим добром и имуществом. Оттого-то и держат они нас на большом расстоянии, как правило, близко к себе не подпускают. Я в духовном смысле имею в виду, не в плане секса: с этим-то как раз у них всё нормально… Да и деньги они любят - страсть! Большие деньги им всем подавай, цветы и подарки разные, такси, театры и рестораны, а они будут думать ещё и выгадывать: нужен ты им, не нужен, выгодный жених или нет, достоин их красоты и жилплощади!...
- Ну их всех, цац столичных, со всеми их претензиями и закидонами! Танцевать гопака перед ними до старости я не собираюсь: пусть другие пробуют… Короче, Макс! Я подумал-подумал, и решил по-другому пути пойти, иначе свою жизнь устроить. Расклад у меня такой: говорю с тобой предельно честно и откровенно - как с другом. Мы с Иркой Левченко уже больше месяца как муж и жена живём на постоянной основе - ты знаешь. Она - нормальная, здоровая, работящая баба, любовница каких поискать, да и хозяйка отменная и заботливая, которую я давно уж для себя приметил - да всё тянул, дурачок, всё её на потом откладывал! Москвичек себе искал и обхаживал до последнего, повторю, - пропади они пропадом, суки ушлые и прожорливые!...
- А Ирка моя - не такая! В ней хитрости и расчёта и грамма нет! Для неё чувства, забота и преданность мужику - главное дело в жизни... Да, она - не москвичка, она - без-приданница, она старше меня на пару лет! И пусть! И что из того?! Кому какое до этого дело?! Зато у неё масса других достоинств - и каких!...
- Жить, правда, у неё тоже негде, да, согласен! В её серпуховской квартире, помимо отца и матери, ещё и её младшая сестра с мужем и 3-летнем сыном прописаны и обитают. Теснота там ужасная! Жильё для неё - больной вопрос! Она у меня бездомная по сути со студенческих лет - по общагам и съёмным квартирам всё мотается, горе горькое мыкает... А теперь она и вовсе беременная: полтора месяца уже, как ей врачи говорят. И рожать поэтому хочет в нормальных условиях - в собственной квартире то есть, а не в съёмной, откуда нас с ней в любой момент могут и попросить - с грудным-то ребёнком!...
- Вот и получается, Макс, что нам с ней надо кардинальным образом менять планы на жизнь: не мотаться по чужим углам и съёмным столичным квартирам, а своё жильё получать - и поскорей. А где - не важно… И работа нормальная нам нужна, постоянная и перспективная - понимай, а не временная и не случайная, какую нам с тобой предложили на распределении. Подержат тут в Москве с годик, и то - в лучшем случае, а потом куда-нибудь ушлют к чёрту на кулички. А отказаться будет нельзя: мы же с тобой здесь будем людьми подневольными, командировочными, а значит - без-правными как те же бродячие псы…

15

- Ну, в общем, я про это отцу и рассказал всё в подробностях, когда гостил у него на каникулах по его приглашению. Батюшку-то я до этого пару лет не видел - только письма ему писал, да получал деньги. Ехал к нему с опаской тайной: как там всё у нас сложится. У него же своя семья, как-никак, жена молодая, дети, которым я и даром не нужен, Так я думал, во всяком случае, на такое настраивался в пути… Но там, знаешь, встретили меня достаточно приветливо и радушно на удивление; причём, все: и хозяева, и дети, мои единокровные сёстры. А отец так вообще от меня не отходил, когда был дома, - слушал меня внимательно во время бесед, дотошно и делово вникал в проблемы… И ему очень не понравилась, Макс, признаюсь честно, моя затея с Москвой и временным столичным трудоустройством. Он обозвал это блажью и глупостью молодой, забавой, и в конце посоветовал всё переиграть, пока ещё не поздно. Переехать к нему в Чернигов предложил, чтобы обосноваться в их городе уже капитально с ним рядом. Вместе-то, дескать, веселее нам будет земное бремя нести. С жильём обещал помочь, с работою…
- Я поначалу-то с недоверием к его словам отнёсся, с прохладцей даже, и согласия сразу не дал: вернулся в Москву с надеждою тут всё как надо уладить, и побыстрей. Тяжело всё-таки перестраиваться на ходу, прежние планы менять - сам, поди, знаешь… Ну, а потом, когда понял, что с бабами-москвичками мне ничего не светит, когда с ними к окончательному итогу пришёл, для себя без-радостному, - тогда-то на Ирку с горя и переключился, вырвав её у хорошего парня из лап. И не пожалел ни грамма: Ирка стоит того. Золотая и ломовая баба, честно тебе признаюсь, Макс, как на духу. Хороша и в быту, и в постели, “и в работе, и в сражениях”, как говаривал Маяковский. Я пожил с ней месячишко сладко, будто в борделе, понежился, “клубничкою” попитался, в домашнем деле её проверил. И решил, что лучше бабы мне уже не найти, решил её после этого взять в жёны… Ну а поскольку ни у неё, ни у меня в столице своего угла нет, и рассчитывать нам тут не на что совершенно, - то я и вспомнил про своего отца и его заманчивое предложение переселиться в Чернигов на ПМЖ, пока ещё есть такая возможность, пока я - высококвалифицированный молодой специалист с дипломом МГУ. Перспективный кадр, понимай, и особо-ценный. Короче, поехал к нему опять, дал согласие окончательное и всё там за неделю довольно быстро утряс. Батюшка мой постарался!
- Там, в Чернигове, как выяснилось, мне уже и место тёпленькое нашли добрые люди, друзья отца, и квартиру однокомнатную в самом центре города по просьбе и инициативе батюшки для меня подобрали. Лепота! «Переезжай на родину предков с молодой женой, Сергей Вильямович, - сказали. - Живи тут у нас, не тужи - и ни о чём плохом не думай. Королём тут будешь у нас ходить - не то что в столичной Москве, где выпускников МГУ как собак нерезаных»...
- Ну а что? Они правы все, друзья-сослуживцы отцовские. Чернигов - старинный, очень красивый и зелёный город, почти-что курорт. Стоит на реке Десна, к тому же, достаточно широкой и многоводной; парков в нём много, соборов и церквей, воздуха чистого. Красотища неописуемая! А заводов и фабрик там нет совсем: все они на востоке и юго-востоке Украины стоят и небо коптят, в Ново-России так называемой. У нас же на севере красота и чистота, покой и уют первозданный. А что ещё человеку надобно для счастья! - правда ведь… И с продуктами в Чернигове не хуже, чем в Москве, вообще со снабжением. Украина есть Украина - благодатное место с её метровыми чернозёмами и райским климатом. Там у нас простую палку в землю воткнёшь весной - и она сразу же зацветёт и заплодоносит, а потом и обильным урожаем тебя накормит: черешнями, абрикосами или грушами. Украина - это ж мiровая житница, Божий край. Недаром за неё уж столько веков война между соседями ни на живот, а на смерть ведётся…

16

- Ну а зачем, на кой ляд ты тогда всё это дело затевал? - с распределением-то, - внимательно и до конца выслушав друга, спросил его окончательно деморализованный и упавший духом Кремнёв, дождавшись наконец паузы. - Меня зачем в эту тухлую контору впутал-втянул? А теперь вот бросаешь на произвол Судьбы как вещь ненужную.
- Меня втянули - я тебя втянул, - невозмутимый ответ последовал. - Казаков с Кокиным предложили мне вместе с ними работать пойти - я и согласился сдуру. Потом и про тебя сразу же вспомнил, тебе пришёл и вариант озвучил. И ты дал добро в итоге, хотя мог бы и отказаться: время подумать было. Не силком же я тебя туда затягивал, Максим, не обманом, - правда ведь? Чего теперь-то с больной головы на здоровую перекладывать и искать виноватых? Пустое это занятие, согласись… А потом, в январе-месяце мне это предложение очень даже заманчивым показалось: не уезжать пока из Москвы, тут ещё какое-то время вольным соколом покрутиться, не рвать резко с прошлым, пока молодой и свободный ещё. Я за него, за предложение, и ухватился с радостью. А почему нет? Я ведь тогда ещё одиноким был, холостым, и отвечал за себя одного только. А теперь, когда я наполовину уже женатый как бы, семьёй обзавёлся и намерен и далее свою семью укреплять и укрупнять, - так вот, теперь мне это место работы хорошим совсем уже не кажется - без прописки и без жилья. Теперь мне уже не о себе, а о жене и будущем ребёнке думать надобно, гнездо своё собственное начинать вить поскорей, а не по чужим углам и хатам мотаться…
- Ну-у-у, в общем, поеду в министерство на днях, к какому эта контора относится, -  и получу себе там открепительный лист на руки. Решено! Мне это легко будет сделать - с украинским-то паспортом: украинцев там не держат и не принимают - знаешь ведь. Так что всё как нельзя лучше складывается: не будет мороки в будущем ни мне, ни тебе, ни отцу твоему, Александру Фёдоровичу. Ему ведь тоже, поди, не больно-то и охота меня к себе прописывать. И правильно! На хрена я вам сдался, хороший такой... Вот я и получу себе свободный диплом летом, чтобы голову тут никому не морочить; последние деньги от МГУ в нашей кассе возьму, соберу вещи, скажу всем пока - и в июле поеду с Иркой к отцу в Чернигов, где меня уже ждут, где всё для меня приготовлено… А Москва! Ну что ж, жалко конечно из красавицы-Москвы уезжать, спору нет, жалко! Но что делать-то, Макс, что делать? Все хотят тут остаться, буквально все! - да только не всех оставляют. Москва - она ж не резиновая и не бездонная… А ты пока одинокий, пока не завёл семью, - ты пробуй: тебе будет проще это сделать. Так что дерзай давай, друг сердечный, - удачи тебе! Покрутись тут ещё пару-тройку годков, тёлок столичных потрахай - посклоняй их к сожительству и прописке. Может, что-то у тебя и получится путного с ними и со столицей. Как знать? Я же буду к тебе приезжать - в гости. Надеюсь - примешь?…

Разговор после этого сам собой и затих. Разговаривать стало не о чем. Уставший Серёга в свои погрузился мысли, с будущей семьёй уже исключительно связанные и с Хохляндией, со скорым переездом в провинциальный Чернигов из Москвы. А Максим - в свои, пока ещё столичные, да, но отчего-то крайне-тягостные и неприятные тем не менее. Он-то пока ещё был москвичом, и мысленно и фактически, и не планировал в будущем покидать столицу по примеру слабака-Серёги, в родной Касимов на жительство не думал перебираться - к сердобольным родителям под крыло. Но почему-то это обстоятельство в ту минуту не сильно радовало его и гордостью не отдавалось в сердце. Он, бедолага брошенный и бездомный, уже тогда, в апреле-месяце, предчувствовал огромные трудности, что встанут на его тернистом и кремнистом, без-помощно-одиноком пути, огромные потраты денежные, лишения, унижения и нервотрёпку, что ему предстоит пережить прежде, чем он достигнет желанной цели…

17

Предупредив Кремнёва о своём намерении отказаться в скором времени от распределения и от Москвы, довольный Жигинас после этого покинул обескураженного товарища: по Университету пошёл слоняться, на факультет от нечего делать забрёл, потом поехал в Сокольники - беременную Левченко с работы встречать и кормить её ужином. Максим же опять остался один - со всеми своими трудностями и проблемами в обнимку. И по инерции он принялся думать над своей горемычной судьбой, и попутно клясть ничтожного Жигинаса…

«Вот же гнида двуличная, подлая! - обессиленно думал он, распластавшись на койке. - Заманил меня в чуднушку зимой, в какую-то левую и гнилую контору устроил - а сам теперь как заяц шмыгнул в кусты, идёт теперь на попятную. Выкручивайся, дескать, тут один, Максим, самостоятельно выкарабкивайся из выгребной ямы, а я тебя навещать буду. Мне, дескать,