Нелюди

возомнили! Думаете, вы настолько неотразимы, что перед вами не устоит никто?
  — Да, именно так и думаю, — самодовольно ответил Локи, уверенный в себе на сто процентов.
  Артур презрительно усмехнулся:
  — Смею вас разочаровать, но вы меня ни капли не интересуете. Да и чем вы можете меня заинтересовать? Красивой внешностью? На свете много красивых людей, так что же, все они должны меня интересовать?
  — Но я не чел... — начал Локи, но осекся. — Я знаю, что вы сходите по мне с ума, но не хотите показывать этого!
  — Неужели? — Артур нагло рассмеялся ему в лицо. — Вы смешны! Ваша самоуверенность жалка!
  — Что же, быть может проведем эксперимент? — спросил Локи.
  — Какой же?
  — Один поцелуй. Если после него вы останетесь ко мне равнодушны, я возьму свои слова обратно. Что? Боитесь? Не уверены в себе?
  — Я-то в себе уверен, — высокомерно ответил Артур.
  Локи приблизил свое прекрасное лицо к не менее прекрасному лицу Артура. Его рука слегка коснулась щеки Артура и губы мужчины осторожно дотронулись до его губ. Потом дотронулись еще раз, уже смелее, потом еще. Потом его язык дотронулся до языка Артура, который с невозмутимым видом выдержал поцелуй.
  — Ну что? — наконец спросил Локи трогательным голосом, смотря Артуру в глаза. Его лицо, освещаемое мерцающим пламенем свечей, казалось таким милым в этом испуганно-растерянном выражении, его лучистые глаза казались такими бездонными, его волосы отливали красной медью, что самый отъявленный гомофоб не смог бы оттолкнуть от себя такое дивное создание. Но лицо Артура казалось каменным.
  — Зря старались, — мне все равно, — равнодушно ответил он.
  — Не может быть! — воскликнул Локи. — Я не верю, не верю! — он схватил Артура и повалил его на постель, очутившись сверху.
  — Ну скажите же, когда наше дыхание почти сливается в одно, когда наши губы, наши тела так близко друг от друга, скажите, что вам все равно!
  — Все равно...— сквозь зубы проговорил Артур, стараясь всеми силами препятствовать новому поцелую. Локи обладал фантастическим очарованием и устоять перед ним было практически невозможно. Артур-Ромина закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться, но Локи начал притягивать и его. Этот будоражащий аромат лесных трав и цветов...
  — О, станьте же моим, прекрасный мальчик... Отдайте мне свою душу и свое тело... Я готов любить вас вечно... — его томный и страстный голос заставлял мурашки бегать по коже. Его губы снова нашли губы Артура, и это орудие было убийственнее пушечного ядра.
  Ледяной ореол, окружающий Артура, начал таять, его красивый полуоткрытый рот впустил язык Локи. Страсть Локи передавалась Артуру и в это мгновение он был готов на все.
  Но в зеркале, освещенном светом двух свечей, появился призрак Изольды. Ромина увидела ее холодный, пристальный взгляд. Взгляд, наполненный презрением. Взгляд, вопиющий о мести за убитую зверем семью. Кровь предков воззвала. Артур с дьявольской силой оттолкнул Локи и тот ударился о ручку двери.
  —Уходите! Вы мне противны! Ваши мерзкие домогательства мне противны! Я никогда не буду с вами, вы мне ничего, кроме отвращения не внушаете!
  Локи выскочил, объятый бешенством.
  Ромина попыталась приподняться на кровати, но чуть не упала. Она голодала уже целую неделю.




                                                      26


  Фил и Лео продолжали репетицию новых песен. Свой дуэт они назвали Umpires of Elegance (что-то вроде «судей изящества»).
  Фил с каждым днем все меньше думал о Локи, все больше поражаясь таланту пятнадцатилетнего светловолосого мальчика. Лео нравился ему с каждым днем все больше. Сколько раз Фил мечтал целовать эти губы, гладить это тело! Оно лежало рядом, но Фил не мог коснуться его... что породило в душе несчастного новые страдания.
  Сколько раз Фил намекал и всячески показывал Лео, что неравнодушен к нему. Лео же делал вид, что ничего не замечает и все было, как всегда.
  Вот мальчик провел смычком по струнам скрипки и окрестности огласила нежная и  очень грустная музыка.
  Фил начал петь:

  Я буду сегодня
  Игрушкою мертвой твоей.
  Своею рукою
  Меня этой ночью убей.
  И я стану пеплом,
  И я буду прахом.
  Поцелуем смерти
  На твоих губах.

  Его прекрасный голос лился из самых глубин души. Вот скрипка отыграла свое соло и Фил снова запел:

  Наполни меня болью
  И я воскресну снова.
  Назови мое имя
  И умри со мною...

  — Браво! — послышался голос. — Бесподобно!
  Фил смутился и перестал петь, а Лео опустил смычок. Они увидели перед собою длинноволосого бородатого человека лет сорока.
  — Ай-да черти! Браво! — не переставал восхищаться он. — Вы приезжие? Никогда раньше не слышал вас.
  — Наша группа существует всего лишь пару недель... — сказал Лео.
  — Восходящие звезды? Вот что, черти, в пятницу приглашаю вас выступить в моем готическом клубе "Склеп". Хорошие бабки вам не помешают?
  — Но у нас нет костюмов, — сказал Лео.
  Мужчина протянул купюру зеленого цвета:
  — Это аванс. Итак, до пятницы.
  Такие перспективы взбудоражили и Лео, и Фила. Вот так, из ничего, целое выступление!
  — Пойдем, купим ткани, — сказал Лео.
  — А кто будет шить?
  — Сами будем, в ателье дорого и этих денег не хватит.
  — Сами? — изумился Фил.
  — У нас нет выбора.
  Они совещались и сошлись в конце концов на черном и белом фраках.
  — Я не умею шить! — воскликнул Фил, когда они устремились к своей поляне с двумя рулонами ткани.
  — Будем учиться. Измерь мою талию и отметь ткань угольком.
  Фил обвязал ткань вокруг талии Лео. Руки его трусились, он нервничал, борясь с искушением измерить его талию своими руками.
  — Леонардо... — проговорил Фил, жалобно заглядывая ему в глаза.
  — Отметил? — Лео отвел взгляд в сторону. — Теперь можно начинать кроить.
  Он сделал вид, будто бы ничего не заметил. Фил удрученно взял ножницы в руки. Никогда Лео не полюбит его. Никогда он не вкусит взаимной любви! Он, изгой, проклятый собственным братом.


  Они весь день занимались лишь тем, что кроили и шили костюмы. Под командованием Лео стало кое-что получаться. Фил с обожанием смотрел, как мальчик примеряет белый фрак, который делал его похожим на маленького голубоглазого бога.
  Лео подошел к речке, чтобы посмотреть на свое отражение и не заметил мчащегося прямо на него на бешеной скорости грузовик.
  — Леонардо!! — закричал Фил.
  Словно зверь, в погоне за добычей, Фил подлетел к Лео и столкнул его вниз. Они оба скатились с пригорка.
  Лео поднял на него испуганные бегающие глаза:
  — Тебя же могли раздавить в лепешку!
  — Ничего...
  — Ничего?!
    Лео долго и пристально разглядывал Фила своими голубыми глазами. В белоснежном фраке, измазанном грязью и травой, Лео подполз к Филу и повесил руку ему на шею.
  — Спасибо, — шепнул он. — Я же все вижу... Ну, как ты ко мне...
  — Что? — тихо проговорил Фил, смутившись.
  — Ну, мне кажется... Что ты хотел бы со мной отношений... более, чем дружеских...
  — Какая разница! — вскочил Фил. — Что я хотел! Разве кому-то есть какое-то дело до того, что я хотел! — из его глаз брызнули слезы. — Я обречен на страдания. И тебе, как и всем, на меня наплевать!
  Лео снова подсел к нему и снова обнял за шею:
  — Думаешь, мне легко! После того, как меня соблазнил и предал Локи? Сможет ли когда-нибудь окончательно затянуться оставленная им рана? Думаешь, легко мне сейчас снова довериться кому-то? Снова открыть свою душу, сердце, мысли, чувства? Поэтому я ждал. Ждал, чтобы испытать тебя. Сегодня я увидел, что ты не пожалел бы ради меня своей жизни. А что докажет лучше этого твою искренность?..
  Фил хотел сказать что-то насчет того, что этот грузовик все равно бы его не убил, что он не человек, но Лео уже гладил и целовал его лицо, шепча:
  — Прости, прости, если заставил тебя страдать, я хочу быть с тобой...
  Фил закрыл глаза и вздохнул: он не верил, что это с ним происходит на самом деле.
  — Ну скажи, скажи, что хочешь быть со мной, что мне это не показалось... — шептал Лео.
  — Да, хочу, очень хочу... — так же, шепотом, ответил Фил.
  — Локи был ужасен. Подлый, лживый, грубый. Ему не было дела ни до чего, кроме удовлетворения собственной похоти. И лишь изредка просыпались в нем нотки нежности. Ему не было дела, что он причиняет мне боль, как физическую, так и душевную... Ему было наплевать, что я чувствую. Я не хочу, чтобы у нас было так... У нас должно быть все по-другому. Я хочу, чтобы мы ценили и уважали друг друга...
  Фил целовал руку мальчика:
  — Леонардо, мой милый, я тобой восхищаюсь... Я хочу всегда быть с тобой... Не вернусь к Локи, я не буду больше терпеть его истязаний и унижения! Мы начнем новую жизнь!
  — Да, мой хороший, — мальчик гладил его по голове. — Наши несчастные одинокие души обрели наконец-то друг друга. У нас есть наша музыка и мы сами. А разве этого мало для счастья!
  Фил стал презирать себя сам, потому что слушал возвышенные речи Лео, а думал в этот момент о его теле.
  — Лео, — перебил его Фил, которому было невмоготу терпеть, проведя пальцами по его губам. — А ты бы хотел меня?
  Что поделать, тут сказалась школа разврата Локи!
  — Хотел бы взять меня прямо здесь и сейчас?
  Лео смутился:
  — Я не уверен, получится ли... Я был всего лишь два раза с Локи... И он входил в меня... Ну, понимаешь...
  — Ясно, — со вздохом сказал Фил. — Значит инициативу  придется брать мне.
  — В первый раз мне было ужасно больно, — заметил Лео. — А во второй еще больнее. Локи взял меня, как настоящее животное...
  — Да, он это может, — злобно проговорил Фил. — Но теперь тебе уже не будет так больно. Во-первых, мои размеры куда скромнее, чем у Локи, во-вторых, я не думаю исключительно о себе и умею быть нежным...
  Лео стыдливо опустил глаза:
  — Ну, я не знаю...
  — Леонардо, — со страстью в голосе сказал Фил. — Отдайся мне, я так давно мечтал о твоем теле...
  — Бери меня, я твой, — тихо ответил светловолосый мальчик, не поднимая головы. Но почему-то оба сидели на месте.
  Фил медленно расстегнул на Лео пиджак, который теперь не мешало бы постирать, и расстелил на траве. Легким движением он опрокинул Лео на пиджак. Мальчик держал его, обхватив за шею. Его прекрасные мечтательные голубые глаза были сейчас такого же оттенка, что и небо.
  — Я так и не попробовал твои губы на вкус, — сказал Фил.
  Он наклонился к Лео и их уста слились. Фил почувствовал нежный вкус его губ, его языка. Небо закружилось над головой, или это были широко раскрытые голубые глаза Лео?
  Парень оторвался от поцелуя и, тяжело дыша, проговорил:
  — По-моему, я люблю тебя...
  Лео притянул его за шею.
  — Фил, пожалуйста, сделай меня счастливым... Кроме тебя и моей скрипки у меня никого нет на всем белом свете...
  — Обещаю сделать все, зависящее от меня, чтобы ты был счастлив, мое маленькое неземное существо. Отдай мне себя!
  — Бери... — проговорил Лео. — Доверяю тебе свою душу и тело, надеюсь, ты знаешь, с ними делать...
  Фил снял с Лео одежду и любовался его юным, почти еще детским, телом, лежащим  в цветущих травах.
  — Ты вгоняешь меня в краску, —  проговорил мальчик.
  — Красоты не нужно стесняться, — сказал Фил. — А тело твое прекрасно. Как я жалею, что не художник и не могу изобразить всю его прелесть!
  — А разве ты часто пробовал рисовать? Быть может, помимо голоса, ты откроешь в себе еще один талант?
  Фил взял