Русский мир 2. Рождение державы

примыкали к Южной Ютландии. У немецкого хрониста Видукинда Корвейского (X в.) упомянут правитель варов (Waaris) Селибур, соперничавший с правителем ободритов (Видукинд Корвейский “Деяния саксов”, ПСИНЦВЕ, кн. III.68, 1975, с. 192). А Титмар Мерзебургский (975-1018 гг.) не видел разницы между этими славянскими объединениями и считал их единым народом (Титмар Мерзебургский “Хроника”, кн. VIII.5, М., 2009, с. 167). Адам Бременский (1075 г.) варинов стал называть ваграми:

    “Итак, Склавания, весьма обширная область Германии, населена винулами, которые встарь назывались вандалами. Говорят, что она в X раз больше, чем наша Саксония, особенно если ты прибавишь как часть Склавании Богемию и [области] тех поланов, которые живут за Одером, ведь они ни внешностью, ни языком не отличаются [от других склавов]. Эта страна [Склавания] – при том, что она весьма изобильна оружием, людьми и плодами – со всех сторон окружена надёжными преградами [в виде] чащоб и рек. В ширину она [простирается] с юга на север, то есть от реки Эльбы до Скифского моря. В длину же она, [как] представляется, начинается от нашего гамбургского архиепископства и, распластав [свои] бескрайние просторы, тянется на восток вплоть до Баварии, Венгрии и Греции. Народы склавов многочисленны, из них первыми являются вагры, [которые] на западе соседствуют с заэльбскими [саксами и] город которых Ольденбург, что стоит на море. Дальше следуют ободриты, которых ныне называют ререгами, и их город Магнополь, [Мекленбург] <…> За рекой Одером ближе всего к нам живут поморяне, далее поланы, с одной стороны от которых обитают пруссы, с другой – богемы, к востоку – руссы <…> Ольденбург – это большой город склавов, которые зовутся ваграми. Он лежит у моря, которое именуется Балтийским, или Варварским, [на расстоянии] одного дня пути от Гамбурга”
                    (Адам Бременский “Деяния архиепископов Гамбургской церкви”, кн. II.XXI (18) // “Немецкие анналы и хроники X-XI столетий”, М., 2012, с. 338-339)

    Так же размещала варягов и русская летопись, их восточными соседями показаны лютичи и поморяне: “Лутичи, ини Мазовшане, ини Поморяне” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 5). А между англами и лютичами находилось два славянских государственных образования – варины и ободриты. Их русская летопись и объединила под общим наименованием – варяги. Тщательно проработал этот вопрос А. Пауль. Немецкие авторы тоже объединяли эти государства как две области ободритов: северные ободриты и восточные. Северные занимали территорию нынешнего полуострова Вагрия со столицей Старигард (Ольденбург), а восточные – это и есть ободриты. Немецкая терминология изменялась от “вары” к “ваигры”, “вагиры”, но форма “wari” является хронологически более древней и упоминается чаще (А. Пауль “К вопросу о названиях племен королевства ободритов” // “Варяги и Русь”, М., 2015, с. 175-185).
    О былом могуществе старгардских князей вспоминал немецкий хронист XII века Гельмольд: “Этот город, или провинция, был некогда населен храбрейшими мужами, так как, находясь во главе Славии, имел соседями народы данов и саксов, и [всегда] все войны или сам первым начинал или принимал их на себя со стороны других, их начинавших. Говорят, в нем иногда бывали такие князья, которые простирали свое господство на [земли] бодричей, хижан и тех, которые живут еще дальше” (Гельмольд “Славянская хроника”, М., 1963, с. 53-54).
    С другого конца света такие же мысли высказал арабский историк и географ ад-Димашки (1256–1327): “Здесь находится великий залив, который называется морем Варенгским (Варяжским). Варяги же есть непонятно говорящий народ и не понимающий ни слова, если им говорят другие (т.е. имеют свой особенный язык). Они суть славяне славян (т.е. знаменитейшие из славян)” (“Известия о варягах арабских писателей и злоупотребления в истолковании оных” // Ю. Венелин “Истоки Руси и славянства”, М., 2011, с. 547).
    Многозначность наименования варягов получает объяснение. Подчинив славянское поморье, они распространили своё имя на всех его обитателей, да и на всё Балтийское море. Но обстоятельства изменились, могущество осталось в прошлом и варягам пришлось отступать в земли восточных славян, куда не могли дотянуться загребущие руки христианских цивилизаторов. Прославленных воинов охотно принимали в княжеские дружины и вскоре имя варягов стало нарицательным. Из Руси это слово в значении – наёмник перекочевало в Византию в форме “варанги”, а уже потом с ним познакомились и скандинавы. Стать варангом скандинав мог, вступив либо в русскую дружину, либо в византийскую гвардию. Такое случалось, но только начиная с XI века, не раньше (“Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков” // В.Г. Васильевский “Труды”, т. I, СПб, 1908, с. 181-196). Во времена Рюрика термин “варяги” скандинавам не был известен. Зато на Руси он порой употреблялся и в своём исконном, племенном значении. Сын Ивана Грозного царевич Иван Иванович как-то сложил канон в честь преподобного Антония Сийского и сам же там подписался:

    “Списано бысть сие многогрешным Иоанном русином, родом от племени варяжска, колена Августова кесаря Римскаго”
                    (Д.С. Лихачев (ред.) “Словарь книжников и книжности Древней Руси”, вып. 2, ч. I, Л., 1988, с. 384)

    В другом варианте:

    “Преписано бысть сие во царство благовернаго и христолюбиваго царя и государя великаго князя Ивана Васильевича всея Русии самодержца, и при освященномъ Антоние митрополите всея Русии, и при благоверныхъ царевичехъ царевиче Иване и при царевиче Феодоре Ивановичех, многогрешнымъ Иваномъ, во второе на первом писатели, колена Августова, от племени варяжскаго, родомъ русина, близь восточныя страны, меж предел словеньскых, и варяжскых, н агаряньскых, иже нарицается Русь по реке Русе”
                  (там же, с 385)

    Царевич Иван причислял себя к племени варягов как привилегированному в составе русинов, причём русское имя главенствовало. Упоминание реки даёт нам понять, что начало русской государственности царевич связывал вовсе не с варягами, а с южной группировкой руси. Подобный момент отражён и в истории Олега Моравского, некоего князя, будто бы бежавшего с Руси. Потом этот Олег отказался от княжеского титула и принял достоинство рыцаря, став основателем рода Жеротинов в Моравии. Чешско-польский писатель Бартоломей Папроцкий в своём сочинении “Zrdcadlo slavneho Margkrabstwij Morawskeho” (1593) называл его Колга (видоизменение от Олега) и уверял, что прозвище его рода – Враговский (А.В. Флоровский “Русское летописание и Я.А. Коменский” // “Летописи и хроники”, М., 1973, с. 314). Очевидно, что средневековый писатель по-своему понял незнакомое ему слово “варяжский”. Значит, варяжская русь отличала себя от другой группы руси из Приднепровья и стремилась обособиться от неё. Но после объединения двух групп руси в результате похода князя Олега на Киев отличия быстро стёрлись и только природные Рюриковичи, вознесённые над страной, по-прежнему подчёркивали свою особость, узаконивающую их статус единственного правящего рода на Руси.
    И вот теперь мы подходим к вопросу – где первоначально располагалась варяжская русь? Археологические находки, при всей их важности, всё-таки молчат, а их истолкование сильно зависит от пристрастий самого толкователя. Только письменные источники внятно отвечают на вопросы исследователей, хотя объективность такого источника возможно проверить лишь сличением с другими, подобными ему. Норманисты берут криком, обвинениями, да пустыми заявлениями типа: “Всё и так уже доказано!” Не доказано, да и доказательства всё равно требуется проверять и перепроверять при появлении новых фактов. Имеются ли хоть какие-нибудь записи, что русь пришла из Скандинавии или Ютландии? Ни единой. А есть ли свидетельства, что она там вообще когда-либо пребывала? Абсолютно никаких. Так, ведь, на самом деле письменное свидетельство о предыдущей родине варяжской руси реально существует, только оно игнорируются как норманистами, так и антинорманистами, просто никто не знает, что с ним делать. Но, с другой стороны, даже спорное свидетельство для нас лучше, чем пустые домыслы. Появляется точка опоры для дальнейшего исследования. Вот оно, это свидетельство:

    “В лето 5457 Августу, кесарю римъскому <…> Постави <…> Пруса, сродника своего, в брезе Вислы реце во граде Марборок, и Турн, и Хвоини, и пресловый Гданеск, и ины многи грады по реку, глаголемую Немон, впадшую в море. И жит Прус многа времена лет и до четвертаго роду; и оттоле и до сего времяни зоветься Прусьская земля.
    И в то время некий воевода новгородьцкий, именем Гостомысл, скончевает свое житье, и созва вся владелца Новагорода, и рече им: “О мужие новогородьстии, совет даю вам аз, яко да пошлете в Прусьскую землю мужа мудры и призовите от тамо сущих родов к себе владелца”. Они же шедше в Прусьскую землю и обретоша тамо некоего князя именем Рюрика, суща от рода римъскаго Августа царя. И молиша князя Рюрика посланьницы от всех новогородцов, дабы шел к ним княжити. Князь же Рюрик прииде в Новъгород, имея с собою два брата, единому имя Трувор, а второму Синеус, а третий племенник его с ним именем Олег. И оттоле времени наречен бысть Великий Новград; и начя князь великий Рюрик первый княжити в нем”
                    (Р.П. Дмитриева “Сказание о князьях владимирских”, М.-Л., 1955, с. 174-175)

    “И тако нача разширятися страна Руская <…> съ премудрымъ Гостомысломъ. Егда же сей въ глубоку старость пріиде, <…> призываетъ къ себЪ вся властеля Рускія, иже подъ нимъ, и рече къ нимъ осклабленнымъ лицемъ: “О мужіе и братіе единокровницы, се азъ уже состарЪлся вельми, крЪпость моя исчезаетъ, и умъ отступаетъ, но токмо смерть приближается. А се вижу яко земля наша добра, и вс ми благами изобильна, но не имать себЪ властодержца и государя отъ роду царьскаго, сего же ради в васъ мятежъ великъ и иеутЪшенъ, и междуусобица зла, молю убо васъ послушайте совЪта моего, иже реку вамъ: по смерти моей идитЪ за море въ Прусскую землю и молите тамо живущихъ самодержцев, иже отъ рода Кесаря Августа, кровницы суще, да идутъ къ вамъ княжити и владЪти вами, нЪсть вама срама таковымъ покоритися и въ подданіи у нихъ быти”.
И возлюбиша вси рЪчь старЪйшинску, и егда сей умре, тогда всемъ градомъ проводиша до гроба честно, до мЪста нарицаемаго Волотово и погребоша его. По смерти же сего Гостомысла послаша всею русскою землею послы своя въ Прусскую землю, они же шедше и обрЪтоша тамо курфистра или князя великаго именемъ Рюрика рода суща Августова. И молиша его да идетъ княжити къ нимъ; и умоленъ бысть князь Рюрикъ и поиде на Русь съ двЪма братома съ Тривуромъ и съ Синсусомъ, а третій съ ними Олегъ и отъ того врЪмени начаше въ немъ княжити первый великій князь Рюрикъ”
                    (По списку “Хронографа 1679 года” // А. Попов (изд.) “Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции”, М., 1869, с. 447)

    “Пръвый князь въ Руси Рюрикъ, отъ рода суща Августа, кесаря Римскаго: а се о немъ писанiе положимъ. Обладающу Августу всею вселенною, и нача ряды покладати на вселенную, постави <…> брата своего Пруса въ березЪхъ Вислы рЪкы во градъ Мадборок, и