Волонтер

все было враньем, и здесь, в этом мертвом порту, это ощущалось особенно остро. Петр Николаевич знал, что происходит с ними, знали это и три сестры, и Володя, и не мешали, ничего не говорили, не советовали, давая детям самим очиститься, освободиться. А какими они станут после этого, никто не знал.
И в этом был долгий и бесконечный спор между Петром Николаевичем и тремя сестрами, которые настаивали на том, что дети должны стать обязательно хорошими людьми, что в этом и есть их основная задача. Петр Николаевич доказывал, что после всего пережитого дети никому и ничего не должны, и если ребенок вырастет подлецом, то он имеет на это право. Главное дать выбор, не отбирать право решать за себя самому – это и делало человека человеком, а не послушным биороботом. Володя не вступал в эти споры, за что получал от Виты, требовавшей от него выбрать ту или иную сторону. Володя отвечал, что у него есть право не выбирать, как и они имеют право на заблуждения. Нельзя исправить то, что заложено в ребенке с рождения, можно лишь это сломать, перемолов заодно и его личность. Море действовало на всех, и три дня ожидания судна затушили споры до глухого ворчания.
Корабль оказался очень старым, свидетелем двух веков. Переделанный, роботизированный до общего стандарта, он нещадно чадил старым двигателем, пахло горелым мазутом и чем-то еще  непонятным, слегка сладким и резким, настоящим, живым. Каюты старые, кухня простая, неавтоматическая, и дети, без лишних приказов или наставлений, поделились на смены, взявшись за привычную работу. Всем хотелось что-нибудь делать, лишь бы не погружаться глубже в серую тоску. Корабль шел медленно, робот не нагружал двигатель, иногда переходя в дрейф, когда море начинало волноваться. И судно, как большой и толстый бегемот, неторопливо шло к острову, так все называли порт прибытия, хотя на карте значился непонятный Прибрежный район.
Островом называли кусок суши, окруженный пустынной топью, то подсыхающей, то вновь обводненной. Выбраться с него можно было только по воздуху, либо вернуться обратно в мертвый порт. Дети об этом не знали, привыкшие к тому, что за них все решают взрослые, перемещают из одного убежища в другое, называя новое место домом. Группа заговорщиков во главе с Катей и Дашей, забыла обо всем, погрузившись в работу на судне. Как бы ни был роботизирован корабль, но без команды судно не могло жить, или так казалось? Дети под вечер валились от усталости, дневные смены сменяли ночные, передавая свой пост вечерним, чтобы в короткое время между едой и сном просто постоять у борта и смотреть, как медленно идет корабль, как плещется вода, выпрыгивают встревоженные рыбы, кричат далекие птицы. С каждым днем корабль выбирался из серого тумана, и море преображалось, наполняясь красками и жизнью, ведя за собой.

28
– Охраны маловато, – заметил Мордвин, сплюнув в сторону не дожеванным тараканом. Приложив вновь бинокль к глазам, он в десятый раз тщательно обшарил серое здание с плохо замаскированными на крыше и во дворе спутниковыми антеннами. Вся маскировка была сделана тяп-ляп, больше напоминая резиновые модели боевой техники прошлого века, неспособные обмануть даже самый примитивный спутник. – Я насчитал два расчета в смене, не более двадцати человек, и те, лохи.
– Вот и хорошо, обойдемся без лишнего шума. Твои смогут по-тихому всех снять? – Жуков взял бинокль и посмотрел на здание, казалось, что его почти никто не охранял.
– Смогут, если не поднимут остальных. Тогда завязнем, не факт, что выберемся.
– Не поднимут. Наши генералы всех отправили патрулировать город, искать диверсантов и разведчиков. Они хотят вызвать на бой наших гномов.
– Что-то гномы, после твоего обращения, воевать не хотят. Сбил патриотический дух, – Мордвин криво улыбнулся, насмешливо поглядев на Жукова.
– Раз сбил, значит, нечего и сбивать было. Оно и к лучшему, толку от бойни никакого, а множить смерть я не хочу.
– Да ладно! – удивился Мордвин и осмотрелся. Они стояли на крыше соседнего здания, расположенного в нескольких десятках метров от радиоцентра, так называли это неприметное бетонное уродство по привычке. Они и не старались скрыть себя, никто не обращал внимания на солдат на крыше склада, бывшего раньше учебным центром.
– Не люблю бессмысленности действия. Нет смысла в действии ради действия.
– А в бездействии разве есть смысл?
– Время покажет. Ты решил приказы обсуждать?
– Не-а, так, для себя понять хочу. Что дальше-то делать будем? Вот возьмем эту радиоточку, а дальше что? – Мордвин посмотрел в бинокль. – Так, скоро пересменка. Вот и наше время пришло.
– Давай, не упусти. Возьмем и подумаем, что дальше. Я так далеко не загадываю.
– Вот врешь же, вижу, что врешь. Ладно, пошел я. Как дам отмашку, входите, – Мордвин отдал бинокль Жукову, проверил оружие, кроме автомата с шестью магазинами у него было еще пять гранат и длинный нож.
– Не шуми, сам знаешь, как надо, – строго сказал Жуков, не отрывая взгляда от  входа в здание.
– Все будет как надо, без единого выстрела.
Мордвин ушел. Из здания вышли три солдата и вальяжно поплелись к курилке. Они ничего не боялись, неся вахту нехотя, как тянет службу матерый солдат, знающий службу. Закрывшись в полупрозрачном боксе, они задымили синтетикой, громко хохоча.
– Ребята, а вы из какого взвода? – Мордвин весело кивнул курившим солдатам, вместе с ним в курилку вошли двое, сделав вид, что закуривают.
– Тебе то что? – спросил один солдат, бегло взглянув на черный костюм Мордвина. На других он даже не взглянул.
– Вы не туда забрели. Валите отсюда, пока начальство не засекло, – сказал другой солдат, и они глухо рассмеялись. Дурь начинала действовать, придавая борзости и мнимой силы.
– Да мы как раз полковника Семина ищем, – сказал Мордвин. – Нам сказали, что он  на радиоточку пошел.
– Какой еще Семин? – спросил один из солдат, переглянувшись с товарищами.
Они ничего ему не ответили, их головы как-то странно покачнулись, а из тонкого, набухающего кровью, разреза на шее, хлынула алая бурлящая жидкость. Крик его захлебнулся в собственной крови. Мордвин и два спецназовца вытерли ножи, спрятав их в ножны. Уложив трупы так, чтобы снаружи их не было видно, они собрали метки и быстро вышли. В их действиях не было спешки, но не было и промедления, каждый точно знал, что должен делать.
Перед ними в здание вбежало четыре штурмовика, и скоро раздались выстрелы. Ухнуло три гранаты, серое здание меланхолично содрогнулось, издав недолгую сирену. Что происходило внутри, Жуков мог видеть с камеры Мордвина, закрепленной на плечевом ремне, но смотреть не было никакого желания. Он и так знал, что происходит внутри, и ждал, когда на сигнал тревоги пришлют взвод охраны из генштаба. Они запаздывали, видимо, не очень хотели исполнять свой долг.  Жуков задумался, какой может быть долг у этих пустых людей. Он и сам ощущал себя болванкой, брошенной кем-то в общую массу для объема. Игра пошла по незапланированному сценарию, боты вышли из-под контроля. Он улыбнулся своей мысли, представляя, как прерывается трансляция, а в эфир пускают «протухшие консервы». В колонии он не раз видел, как трансляция прерывалась на застарелую видеохронику, но этот обман редко кого настораживал, большинству было абсолютно все равно, что крутили, лишь бы больше крови и взрывов. «Сейчас будут взрывы, как вы любите», – усмехнулся Жуков. К нему подошел сапер, левая нога Мордвина, так он сам называл этого тщедушного мужика с бегающими глазками.
– У нас все готово. Скоро гости пожалуют, ребята передали.
– Понял. Не спешите, пусть большая часть выйдет.
– Я свое дело знаю, прожарим всех как следует, – улыбнулся сапер беззубым ртом.
К зданию радиоцентра рвались бронированные автомобили. Выстроившись небрежным каре, из них высыпали спецназовцы, на ходу надевая шлемы и проверяя автоматы. Не успели первые бойцы войти внутрь, как площадь перед радиоцентром зажглась ярким светом, и волны огня поглотили машины, превращая белковые организмы в золу. Непонятно откуда били ракеты или огонь вырывался из-под земли, разрывая асфальт, желая открыть врата в ад и заглотить грешников.
Жуков и сапер сидели за укрытием, задумчиво смотря в небо. Тучи равнодушно висели над этим светопреставлением, ни ветра, ни одной капли дождя.
– Наверное, все, – сказал сапер, когда последний взрыв растаял в серой тишине. Жуков вытащил беруши и кивнул, что понял.
Они посмотрели вниз. От машин остались горящие спеченные кучи, что-то черное покрыло обломки бетонных плит, асфальт тек густой горящей лавой, рисуя затейливую картину на нетронутых взрывом местах.
– Эх, сюда бы всех генералов на прожарку, – мечтательно проговорил сапер, любовно, как искусный столяр, осматривая свой труд.
– Ничего, их черед скоро придет. Ты опробовал наши гранаты?
– Слабоваты, а так ничего, – беззубо улыбнулся сапер.
Они спустились и пошли к радиоцентру. Приходилось долго обходить, чтобы не провалиться в яму или не вляпаться. У входа дежурили бойцы Мордвина, Жукова до сих пор удивляло, как быстро он смог набрать команду из этих головорезов, нашел нужные слова, и эти амбалы безропотно подчинялись его воле. Как бы ни был силен и ловок сам Мордвин, но против двух или трех бойцов ему было бы не справиться, и они знали это. Дай слабину, и порежут на куски и сбросят в коллектор, покормят змею. Внутри было тихо и прибрано, Мордвин по привычке зачищал территорию, скрывая трупы в самых неожиданных местах, заставляя бойцов замывать кровь на полу. В этом не было никакого смысла, но Жукову нравился такой педантизм, сделал дело, и самому приятно. Криво усмехнувшись, он пошел наверх, сапер пошел по своим делам, надо было верно определить точки, чтобы хватило взрывчатки, и здание сложилось, как карточный домик.
На шестом этаже он нашел Мордвина и двух бойцов. Один из урок со знанием дела работал плазменной резкой, постепенно вырезая бронированную дверь из стены. Работа шла неспешно, Мордвин откровенно зевал, поигрывая ножом, второй солдат сидел на полу и зевал без остановки.
– Заперлись, – кивнул Мордвин на вход в пультовую. – Изнутри, на засовы.
– Защищают пост, похвально, но бессмысленно, – сказал Жуков и постучал по броне. – Долго еще?
– Да кто его знает. Пару часов, если не больше. Конопля думает, что там два уровня, поэтому можно и до утра пилить.
– Ничего, время есть. Смену подготовь, пусть харчи принесут. Никого не мочить, будем разговаривать. Все ясно?
– Уже распорядился, – скучая, ответил Мордвин. – Ребята скоро подойдут. Может, пока время есть, генералов пуганем?
– Я как раз об этом думал. Давай, собери группу. По возможности взять всех живьем.
– А зачем? Я бы всех и сразу, чего на них время тратить, – пожал плечами Мордвин. – Но тебе виднее.
– Сам увидишь. Мне интересно, как они защищаться будут, чем угрожать станут. Надо поговорить, не чужие же люди, как думаешь? – Жуков похлопал Мордвина по плечу. – Только без крови.
– Да понял я. Все сделаем, только будет труднее, чем здесь. Тут все урки, а у них должны быть спецназовцы в смене.
– Не думаю, судя по логу, они там бухают третьи сутки.

29
Луна скользнула любопытным взглядом в окна, давным-давно забыв о том, что в этих домах может быть жизнь. Голубой, чуть