одевшись, Эдвард покинул шатер. Забрезжил рассвет. Он знал, что Аврора сейчас смотрит ему в спину, но не обернулся. Его душа разрывалась от боли на сотни маленьких кусочков.
9
Когда Эдвард вернулся в гостиницу, он нашел в своей комнате странное письмо, адресованное ему. В письме говорилось, что нужно срочно приехать по указанному ниже адресу в монастырь, ибо его ждет важный разговор с одним из монахов. С кем?! Он никого не знает там, по крайней мере, не помнит. Возможно нашелся какой-нибудь родственник Джузеппе? Эдварда разобрал нешуточный интерес и, едва успев отдохнуть, молодой человек отправился в маленькое путешествие — в монастырь.
Что могло понадобиться прислужнику Господа от него?
Эдвард показал письмо, и тяжелый дверной засов открылся, впуская его внутрь. Эдвард услышал воронье, сорвавшееся с веток и приветствующее его громким карканьем.
Как спокойно в обители Господа! Раздавалось тихое и очень красивое монашеское пение.
Эдварда попросили подождать, пока не закончится вечерняя служба.
Он присел в тихой мрачной келье, прислушиваясь к хору. В голове Не было никаких мыслей. Он обрел здесь душевный покой.
Сколько прошло времени? Час? Два? Три? Время здесь не имело особого значения.
Внезапно Эдвард заметил смотрящего на него монаха.
— Вы мне писали? — спросил Эдвард. — Кто вы?
— Не узнаешь? — спросил монах.
Полумрак мог скрыть внешность этого человека, но его голос... это эхо под потолком!
— Карл??!! — Эдвард был поражен.
— Как видишь, я принял постриг, — ответил мужчина. — Это принесло мне некоторое моральное облегчение. Я покаялся перед Господом за все, и облегчил душу. Покаялся за свою преступную связь с собственным сыном. Но одна вещь все же не дает мне покоя: я хочу, чтобы ты меня простил... искренне...
— И зря стараешься, ибо этого не будет! Думаешь, легко забыть все эти годы?!
Карл опустил голову.
— Можешь мне не поверить, но я действительно изменился...
— Ты больше меня не любишь? — ехидно спросил Эдвард. — Когда узнал, что переспал с собственным сыном? — он захохотал.
Ему гулко вторило эхо.
— Я очень тебя люблю. Как сына, как певца, как мужчину, как смысл своей жизни...
— Смысл твоей жизни теперь состоит в служении Богу! — сказал Эдвард.
— Да, — ответил Карл. — Если ты простишь мне, то и тебе самому легче станет жить!
— Я хочу, чтобы ты мучился угрызениями совести.
Эдвард подошел к Карлу и положил руки ему на плечи. Его лицо было слишком близко. Карл попытался отстранить его, шепча, что его искушает сам Сатана.
Эдвард поцеловал его в губы. Потом сделал это еще раз. Карл не смог сдержаться. Простонав, он впустил его язык в свой рот.
"Зачем я это делаю?!" — спрашивал сам себя Эдвард. — "Я отомстил ему и не могу унять себя. Боже, да я люблю его! Это единственный мужчина в моей жизни, которому я позволил себя любить. И я люблю эту запретную страсть к нему"...
Неожиданно ему захотелось переспать с собственным отцом еще раз, прямо в стенах этого монастыря, в этой келье!
— Я люблю тебя, папа. Я хочу тебя, — прошептал Эдвард.
— Кощунство, — проговорил Карл. Эдвард уже стаскивал с него монашеское одеяние.
— Люблю тебя, — повторил Эдвард.
Карл сам начал целовать его с обожанием.
— Прости меня, сын! Господи, прости меня! Ты самый лучший сын на свете... даже, если никогда не будешь петь...
— Я думал, что никогда не услышу от тебя этих слов, — прошептал Эдвард. Его глаза наполнились слезами, но он сдержал порыв. Как было больно! Как было радостно!
— Люблю тебя... — прошептал Эдвард, опускаясь с этим монахом на пол монастырской кельи, чтобы повторить свое безумство, инцест, грех. Как сладка была эта страсть...
— Ты простишь меня? — спросил Карл.
— Со временем... быть может... я смогу простить тебя... Если больше никогда меня не покинешь... своего первенца...
— Я уже отдан Богу!
— Теперь тебе придется выбирать между мной и Богом.
Они ласкали друг друга. Эдвард чувствовал себя грешным до последней волосинки на макушке. Он лежит совершенно нагой в монашеской келье, ласкаясь с обнаженным монахом, который, к тому же, его родной отец!
— Ты уедешь со мной? — спросил Эдвард. — Ты больше не бросишь своего возлюбленного первенца, эту "абсолютную бездарность"?
— Как же я тебя люблю... — прошептал Карл. — Мне нужно все обдумать. Дай мне немного времени...
— Войди в меня, — сказал Эдвард, — сейчас... Прямо здесь... Хочу соединиться с тобой... Ты мой отец...
— Ты — мой Дьявол, воплощение сумасшествия, греха... — прошептал Карл, но просьбу не исполнил.
— Я ждал тебя всю жизнь... своего отца... мне тебя так не хватало... — прошептал Эдвард, задыхаясь в его объятиях.
— Прости мне...
— Не оставляй хоть теперь...
— Мой сын... самый лучший, самый красивый, самый нежный...
— Как я мечтал услышать от тебя эти фразы! Всю жизнь мечтал!
Эдвард расплакался, как маленький ребенок. Вот откуда взялась эта пустота, это одиночество, эта неполнота, это чувство, что он нигде не может найти себе места! Он нуждался в Нем. В его любви, в его ласке, в его объятиях.
Самый любимый мужчина на свете. Тот, кто дал жизнь...
Эдвард сам находился в нем. Карл принадлежал ему. ОН весь Его, до мельчайшей клеточки. Эдвард только одному мужчине позволит войти в себя — родному... долгожданному...
— Люблю... — шептал он.
— Я не врал тебе, — шептал Карл. — Я не хочу быть твоим врагом и никогда им не буду. Ты очень талантливый... прости мне... Я не заслуживаю такого сына, как ты. Я — полное ничтожество...
Эдвард поднес его руку к своим губам.
— Папа... Любимый... — шептал он.
— Я такой грешный, нет мне покаяния, — шептал Карл.
— Как ты мог бросить меня на произвол судьбы, своего первенца, которого должен на руках носить! — Эдвард начал бить в его грудь кулаком. По его щекам струились слезы.
Карл поднял его на руки. Эдвард посмотрел на распятие, висящее на стене. Улыбнулся. Он был счастлив. Никакая женщина не могла ему дать то, что он ощущал с Карлом. От него бы он никогда не ушел, даже, если бы они всю жизнь прожили в горной хижине. Но если Карл не согласится уйти с ним?! Бежать из монастыря?! Тогда он навсегда забудет о существовании вновь обретенного отца и любовника. Нет... Пусть он не отпускает его никогда...
"Господи, я так грешен... Но пусть это мгновение продлится вечно"...
Часть 3
1
Карл посмотрел на обнаженное тело Эдварда и, словно Адам, устыдившийся наготы в момент грехопадения, начал поспешно одеваться. Эдвард последовал его примеру.
— Я жду, — сказал он. — Твоего ответа. Ты уедешь со мной? Ты не бросишь меня во второй раз?
Эдвард смотрел в его глаза. Он боялся ответа, хотя в глубине души знал, что Карл согласится.
Эдвард продолжал выжидающе смотреть в его глаза. "Я ждал тебя всю жизнь. Ты — тот человек, с которым я готов ее прожить".
Карл отстранился.
— Эта пагубная, греховодная страсть к тебе тянет меня в ад. Мне не отмолить этот грех, мне не очиститься!..
— К черту грех! — вскричал Эдвард. — Чтобы быть с тобой, я готов претерпеть все муки ада!
— Прости мне, Эдвард, я не уеду с тобой... Я должен молиться... Бог простит... Когда-нибудь... Прости и ты.
— ?! Не уедешь со мной??? ТЫ посмеешь бросить меня во второй раз?? Ты думаешь, что я — твоя кукла, которой ты можешь играть?!..
— Прости...
— Прости?! Это единственное оправдание всех ревностных христиан — каяться в грехах, а потом совершать их снова и снова, снова и снова! Прощение мое?! Ты никогда его не получишь! Хочешь, чтобы я простил тебе и твоя совесть была бы чиста?! Этого не будет! Я прокляну тебя, я не хочу тебя больше знать, не хочу о тебе слышать!
— Эдвард! — умоляюще протянул руку Карл.
— Будь ты проклят! — не оборачиваясь, Эдвард вышел из кельи и его охватил совершенный мрак...
Эдвард шел по улице и кричал, как сумасшедший.
— Подлый! Подлый! Подлый!
Быть может, Карл тоже ему отомстил, узнав о его чувствах.
Наконец-то прояснившаяся картина развалилась на кусочки. Еще не успевший создаться мир, на глазах разрушился. Теперь уже действительно все равно, что делать и куда идти.
Грех?! Разве чувства — грех?! К черту грех! По всюду празднуют победу предрассудки. Две души нужны друг другу! Это такой же грех, как и переспать с женщиной.
Эдвард подумал, что в нем бушует буря и он может что-нибудь с собою сделать. Ему хотелось разбить себе голову об стену, чтобы освободиться от этой бури.
Эдвард зашел в какой-то дешевый кабак, напился вусмерть и предался оргии с тремя проститутками.
Наутро было слишком плохо и проститутки принесли какое-то дешевое вино, чтобы было чем похмелиться. В дешевом кабаке — дешевое вино. Все логично.
Так прошло три дня. Эдвард взглянул в окно и увидел кусок бледного неба. Ему захотелось освободиться из-под власти этого дешевого алкоголя — панацеи для крестьян. Он, полупьяный, стал одеваться, расталкивая проституток.
Он просто шел. Внутри коробило от какого-то неприятного чувства. Будто случилось что-то очень плохое, смертельно отвратительное. Эдвард знал, что это было. Это отказ Карла, единственного человека, с которым он согласился бы прожить остаток жизни. Человека, которого ему так не хватало в детстве! Его отца и любовника в едином лице. ОН мог заменить ему все, всех... А теперь Эдвард за снова безвозвратно потерял его, едва успев обрести.
2
Эдвард купил себе самый красивый, самый дорогой костюм. Он отправился в театр, чтобы чем-то себя занять и не сойти с ума от мыслей о Карле.
Он должен что-нибудь придумать, чтобы не сойти с ума.
Спектакль молодой человек смотрел без интереса, даже не понимая, о чем он. Эдвард просто наблюдал за тем, как на подмостках сцены бегают люди, одетые в костюмы, и что-то говорят. Бессмыслица! Его мысли заняты вовсе другим.
Он смотрел на красивое лицо актрисы, брюнетки. На ее стройный стан, на ее грудь.
Эдвард поинтересовался у сидящего рядом господина, кто эта актриса.
— Это Элеонора Бекер, самая известная актриса в Англии, самая красивая, самая недоступная женщина. Ей за тридцать. Если вы ненароком влюбились в нее и решили добиваться ее любви — зря потеряете время, — ответил господин.
Глаза Эдварда загорелись. Он заключил пари с самим собой, что добьется этой женщины любой ценой. Новый роман будет сейчас бальзамом на душу, он вытеснит мысли о Карле.
Смотря на сцену и не обращая внимания, что на ней происходит, не понимая, отчего зрители смеются или вздыхают, Эдвард думал о своем. Он ждал окончания спектакля. Его посетила еще более интригующая мысль — пробраться в гримерную прямо сейчас!
Сколько Эдварду пришлось просидеть, спрятавшись за зеркалом, он не знал и сам.
Вот, Элеонора уселась перед этим зеркалом, чтобы высвободить волосы, туго заколотые шпильками. Она с наслаждением упивалась своим отражением, своими карими, блестящими глазами, своими чудесными ресницами и белизною лица! На ее столике в вазе стоял букет белых роз.
Для Эдварда настало время выхода. С испугом, прекрасная Элеонора увидела вдруг вынырнувшего из-за зеркала молодого, очень
